Однажды он вернется: он мечтает жить в России, но небезосновательно боится морально не выстоять в Москве
Угораздило же его родиться в такой стране, с таким талантом и таким именем. Но ничто, как известно, не случается просто так. Ему сорок лет, как герою Олега Янковского из "Полетов во сне и наяву". Из них последние двадцать Борис Березовский, как ни странно, жил сначала в Лондоне, затем в Голландии. Сейчас его дом в Брюсселе. В отличие от своего одиозного тезки, пианист Березовский - яркий представитель первого поколения наших соотечественников, которому в полной мере стала доступна европейская культура. И это, кстати, особое поколение, свободно переходящее с одного языка на другой. Из музыкантов назовем пианистов Евгения Кисина и Аркадия Володося, скрипачей Вадима Репина, Максима Венгерова, Сергея Крылова, дирижера Владимира Юровского, популярную певицу Анну Нетребко и разных других.
Впрочем, вернемся в Москву, к истокам. Представим себе 70-е, старый Арбат, где Боря Березовский родился и вырос, кукольный театр Образцова, где работал его папа и где прошло его детство. Затем - Гнесинская школа, Московская консерватория, класс Элисо Вирсаладзе. Чистокровная московская порода. Золотая медаль Конкурса Чайковского 90-го года - путевка в жизнь. Сам Березовский говорит, что конкурс он выиграл во многом благодаря Вирсаладзе - она ему по тактам разложила, где как играть, он сделал все, как она сказала, и вот, золотая медаль в кармане. Все гениальное просто, вот только не у всех получается. Правда, потом, уже во взрослой жизни, многое ему пришлось в игре поменять, видимо, те рекомендации Элисо Константиновны Вирсаладзе носили локальный, не всеобъемлющий характер.
По типу дарования он из породы супервиртуозов. Обладает пианистическими возможностями, оставляющими далеко позади все достижения прочих. Феноменальная природа и фирменная московская выучка позволяют ему сравнительно мало времени тратить на занятия, ему, в принципе, все легко. Его стиль - элегантный шик, европейский лоск, пленительная небрежность, отсутствие пафоса и патетики, прежде всего, в отношении самого себя, что, отчасти, играет против него. Его отношения с публикой отмечены оттенком неразделенного чувства: публика его любит, а он так, "пришел, ушел", по его собственному выражению. Без обратной связи. Выглядит это следующим образом: пружинистой походкой, в обычном, небрежно-элегантном костюме, а то и вовсе в casual, он выходит на сцену. Налицо когнитивный диссонанс: на пианиста чисто внешне Березовский не похож. С таким видом выходят, по моим наивным представлениям, олигархи с совещания по слиянию и поглощению. С таким видом богатые тусовщики вылезают из "Бентли" и заходят в ночной клуб, озираясь по сторонам. С таким видом садятся пилотировать самолет, достают туза из-за обшлага (Березовский, кстати, играет в карты с директорами Лувра), ловят волну, маневрируя на серфе у берегов Копакабана, да мало ли что. Есть люди, через которых как-то проходит время. Березовский зримо, очевидно из их числа. Впрочем, не так, как герои Янковского или Даля - и через них проходило время, но они были "лишними людьми", потерянным поколением. Здесь же все ровно наоборот. Ничего он не потерял, все только нашел. В облике и мыслях Березовского - мир без границ и фантасмагории Стенли Кубрика. Ночная жизнь мегаполиса, стол под зеленым сукном и дневной драйв - аэропорт, такси, Екатеринбург, Экс-эн-Прованс, Гонконг. Он выбрал жизнь. Жизнь-калейдоскоп, жизнь-игру в первозданном смысле слова. Не мучительный перфекционизм, а неожиданную импровизацию. Дитя, резвящееся в райском саду. Юноша Серебряного века, сказки Метнера, "над вымыслом слезами обольюсь".
Среди своей обширной дискографии сам Березовский считает наиболее удачным диск с произведениями Метнера. Кстати, Метнер - еще одна неразделенная любовь, драматический узел в его творчестве. Березовский его любит, а публика - так себе, не очень. Но он идеалист, и на свои деньги устраивает метнеровский фестиваль во Владимире. И вообще, он хочет и играть, и жить так, чтобы "самому было приятно" - сыграть все пять фортепианных концертов Бетховена за один вечер, плавно переходящий в ночь, сделать реконструкции "Исторических концертов" Антона Рубинштейна, был такой "проект" в 80-х годах XIX века. Он играет "Картинки с выставки" Мусоргского под видеоряд в атмосфере "квартирника", словом, открыт творческим экспериментам. Кто-то морщится: зачем все это ему, с его дарованием, мастерством, с его карьерой, наконец. Несолидно. Одел бы фрак, вознес бы себя на пьедестал, и пожинал бы плоды. Музыкантская среда очень консервативна, на том стоим. Прекрасно зная законы этого бизнеса, Березовский сознательно идет в противоход, не боясь порой жертвовать тактическими преимуществами. Он хочет сказать что-то свое и готов платить за это цену. Он любит балансировать на грани, это часть его импровизационного жизненного плана. Без страховки. Он не боится.
У него великолепная точная, емкая речь. Ясные глубокие мысли, спокойный, интеллигентный, подсвеченный мягким юмором, тон. Он общителен, но не открыт. Признается, что обожает "скромное обаяние буржуазии", без которой мир давно скатился бы в безумие. Но без бунтарей, без настоящих художников, артистов, тоже было бы скучно. В нем есть что-то декадентское. Рассуждает об Ивлине Во и Михаиле Рощине. С детства обожает театр. Сравнивает английский и французский театры. Мечтает жить в России, но небезосновательно боится морально не выстоять в Москве, в этой современной Ниневии, живущей под девизом "24 часа" от МКАД до Красной площади. В Брюсселе ему удобнее существовать - во-первых, из центра Европы проще ездить на концерты, во-вторых, целее будет, живя в буржуазном пригороде. Но там сегодня очень скучно. И однажды он вернется.
21.08.09
slon.ru
Док. 610690
Перв. публик.: 21.08.09
Последн. ред.: 19.11.09
Число обращений: 0
Березовский Борис ЛеонидовичВенгеров Максим
|
