|
|
Если бы я был товарищем Сталиным, я бы каждое утро ел яичко в мешочке`
Назад
|
Если бы я был товарищем Сталиным, я бы каждое утро ел яичко в мешочке`
|
Еще совсем недавно мы говорили: "Война коснулась каждой семьи". И теперь, наверное, можно так сказать, вот только война все дальше и дальше, а тех, кого она непосредственно коснулась, - все меньше и меньше.
Однако это не должно мешать нам помнить, что наши отцы, деды и прадеды одолели врага в смертельной схватке. И помнить, как они воевали и что рассказывали о той такой далекой и такой близкой Великой Отечественной войне.
В канун памятной даты "Газета" попросила самых разных людей поделиться своими воспоминаниями о военном времени.
"Видите, какие красивые маневры?"
Почетный президент РСПП Аркадий Вольский говорит, что самые яркие его воспоминания о войне совпадают с детскими.
"Тогда мне было 9 лет, и родители были учителями в Белоруссии, - рассказывает Вольский. - Наш городок находился в 30 километрах от границы. Все было как в песне: "22 июня ровно в 4 часа...". Эту бомбежку, с которой и началась война, мы встретили первыми.
Тогда все выскочили во двор, в том числе и командир погранзаставы, который жил в нашем доме. Как и все, он был полуодетый, потому что стояло жаркое лето. И он все время повторял: "Видите, какие красивые маневры? Все-таки умеем, когда захотим!"
А утром немцы подошли вплотную к нашему городку, и власти приняли решение срочно эвакуировать детей. Через несколько часов нас посадили на железнодорожные платформы, и через две недели я уже был в Саратовской области, в детдоме.
А в конце войны члены нашей семьи чудом нашли друг друга. Все это время мама была в партизанском отряде, а отец - в действующей армии. Брата, который был всего на год старше меня, в 1944-м немцы расстреляли за связь с партизанами".
Писателю Юрию Бондареву , на своих плечах вынесшему все тяготы войны, вспоминается вполне конкретное сражение, в котором он принимал непосредственное участие. "Для меня одним из самых ярких эпизодов является окончание танкового сражения, где наша 2-я Гвардейская армия, в которой я был старшим сержантом и артиллеристом и командовал орудием, сдержала в 1942 году в Сталинграде танковую армию Манштейна, который был не самый последний фельдмаршал вермахта, - вспоминает Бондарев. - Нашей задачей было, находясь в порядках пехоты, отражать атаки танков. Нас называли "смертниками", потому что атакующие танки всегда скорее замечают стреляющее орудие, чем саму пехоту, которая зарывается в землю.
Но тогда именно мы сыграли историческую роль в победе над Манштейном! Он был талантливый человек, который знавал вкус побед по всей Европе. Но в тот день мы увидели, что остатки его танковой армии отходят в Котельниково, то есть на Запад, и поняли, что одержали победу. Было чувство невероятной радости! И еще в мае 1945 года было такое же невероятное чувство удовлетворения. Такое чувство испытывал, наверное, любой солдат во все времена, когда захватывал наконец-то вражескую крепость. Мы одержали победу для всего мира".
Маршал Советского Союза Дмитрий Язов уверен, что радость от любой, даже самой маленькой победы полностью перекрывает горечь любых, даже самых больших поражений.
"Мы наступали на Волховском фронте, и во время попытки прорыва блокады Ленинграда летом 1942 года я был тяжело ранен, - вспоминает Язов. - И когда второй раз прорывались, меня тоже ранило. Оба раза по полтора-два месяца лежал в госпитале. Это из трагических воспоминаний. Я тогда был командиром взвода пехоты.
А из радостных воспоминаний: Сталинградская битва - победа, Курская битва - победа. И вообще помню, какое воодушевление было у меня от побед!"
Вся война - сплошной Сталинград!
Актриса Элина Быстрицкая во время войны была медсестрой в госпитале. Насмотрелась она там на кровь и смерть, а вот лучше всего запомнилось ей другое.
"Во время одной передислокации госпиталя мы остановились на какой-то станции, - рассказывает Быстрицкая. - Я увидела на соседнем пути огромный развороченный бомбой почтовый вагон, из которого летели в черную обугленную степь треугольнички фронтовых писем.
Все остальное, что я видела - кровь, боль, раны, смерти, - было уже привычным. А вот такое, когда люди ждали весточку, а она была выброшена в никуда, произвело очень сильное впечатление. К тому же тогда я узнала, что отец без вести пропал...
И еще очень запомнилось, как однажды я сильно заболела и практически была без сознания. И вдруг, очнувшись, услышала немецкую речь. Тогда мне подумалось, что я в плен попала. Но потом оказалось, что это раненый пленный немец в госпитале рядом на носилках лежал".
Ныне генерал армии и депутат Госдумы Валентин Варенников закончил войну в Берлине, когда ему был всего лишь 21 год.
"Наша дивизия в 1943 году форсировала Днепр в районе местечка Войсковое, это на правом берегу, недалеко от Днепропетровска, сейчас там памятник боям есть, - вспоминает Варенников. - Я тогда был старшим лейтенантом на должности заместителя командира полка по артиллерии.
Форсирование производилось на участке реки, где был лиман. Днепр в том месте особенно широк. Противник никак не ожидал, что мы будем именно там форсировать. Мы перебирались на другой берег не с помощью каких-то амфибий и других специализированных средств, а на том, что было под рукой: на плотах, лодках, бревнах. Ко всему прочему правый берег, который мы должны были захватить, представлял из себя кручу метров 15-20 высотой.
Мы начали форсирование в темное время, задолго до рассвета. Хотя противник не ожидал, что мы отсюда пойдем, наш передовой отряд был обнаружен и по нему был открыт мощный огонь.
Это форсирование трудно описать словами. Сплошной огонь, атаки, контратаки, рукопашные - и мы все-таки забрались наверх и захватили первую траншею! Три дня эта борьба продолжалась, даже два комполка погибло, а уж солдат и офицеров сколько полегло! Очень сложно было, но мы выстояли. Потом немцы крупные танковые соединения сюда бросали, но мы удержались.
Напряжение было не меньше, чем во время Сталинградской битвы. Да и вся война от начала и до конца для солдата, лейтенанта и капитана практически была одним сплошным Сталинградом. Сложно было в любое время. И 42-й год тяжелый был, и 43-й, да и "победоносный" 44-й тоже.
Когда зимой по Украине мы вели наступление, стояла теплая зима и все раскисло. Мы шли по пояс в жиже, и снаряды нужно было тянуть, но боевую задачу решили! Еще помню, как при штурме Берлина сложно было, ведь Гитлер мобилизовал все и всех. И мальчишек, и стариков фаустпатронами и гранатами вооружил. Они насмерть стояли, и приходилось бороться за каждый этаж, каждую комнату и каждый квадратный метр. Мы стены даже пробивали, чтобы в следующую комнату забраться, а "фаустников" огнеметами выжигали. И опять же, как видите, задачу выполнили".
Босиком, но с медалью
Актер Евгений Весник говорит о глупости и несуразности войны как таковой: "Когда я в 1944 году воевал на Карельском фронте, помню, наше командование договорилось с командованием финнов о том, что на берегу реки, которую мы должны были форсировать, с шести до семи купаются, моются и играют в волейбол наши солдаты, а с семи до восьми уже на своем берегу моются финны. И чтобы в это время - ни одного выстрела!
Как договорились, так и было. А когда кончалась помывка и зарядка, начинался бой. Это было удивительно".
Композитор Тихон Хренников никак не может забыть одну девушку: "Когда я по предложению политуправления Красной Армии был на фронте, то мы однажды поехали на передовую позицию в Ленинградский артиллерийский полк, который обстреливал центр Берлина. Дело было уже в конце войны.
Комполка пригласил к себе поужинать. Сидим в подвале, дождь накрапывал, какое-то настроение было... И тут командир и другие военные попросили меня поиграть. Дали команду притащить пианино. Его доставили, но в подвал оно никак не хотело проходить. Так его и оставили стоять у самого входа.
Сидим, разговариваем, ужинаем, и вдруг я слышу, что там, наверху, у входа в подвал, кто-то играет финал Первой сонаты Бетховена. Я был совершенно потрясен, и все мы тут же бросились наверх. Видим, стоит девушка в военной форме, вокруг нее собрались бойцы и слушают, как она играет. Горел какой-то огарок свечи, но его рукой прикрывали, потому что светомаскировка была, ведь дело-то почти на самой передовой было. Но тут она увидела нас и стала торопиться.
Я спросил, откуда она. Девушка ответила, что из артиллерийского полка и что очень спешит, потому что надо догнать свою часть. И она убежала, только издали крикнув, что учится в Ленинградской консерватории. Все были потрясены тем, как она играла. Я ее пытался догнать, чтобы подробнее узнать о том, кто она. Но не догнал. Оказалось, что она просто забежала воды выпить и увидела пианино".
Писатель Анатолий Трушкин во время войны был ребенком. "Яркие впечатления от войны - детские, о пленных, которые работали в Подмосковье, - вспоминает Трушкин. - Они оказались такими же людьми, как и все мы, взрослыми и даже добродушными, но на них все показывали пальцем. Мы им незаметно, как бабушка учила, хлеба и яблок давали.
Еще помню то огромное впечатление, которое произвело на меня возвращение с того света одного из родственников, которого мы считали погибшим. Помню крики радости, плач, слезы...
Еще из яркого помню, как я тайком прицепил себе медаль отца и босиком, в трусах и в майке пришел в церковь. Думал, что уж если я с медалью, то на меня все обязательно обратят внимание. И обратили - как поперли оттуда, еле смылся.
Тогда я и понял, что мир несправедлив. Видимо, с того времени и начался мой сатирический опыт".
Яичко для себя и для Сталина
Телеведущий и профессор МГУ Николай Дроздов во время войны тоже был маленьким. Но все впечатления, связанные с войной, для него и сейчас кажутся яркими.
"Самое радостное впечатление было у меня, когда у нас объявили, что пришла победа. Был яркий солнечный день, весна. Помню, мама откуда-то шла по тропинке и кричала: "Победа! Победа!" И наступило ощущение счастья. Ведь столько лет люди в таком напряжении жили.
Мы, дети, всегда следили за продвижениями наших войск по карте. Всем было очень страшно, и нам это передавалась. Да, вот пошло наше наступление, и немцев отогнали от Москвы. Вот немцев гонят все дальше и дальше. Но вдруг что-то стопорится, какие-то фашистские контрнаступления начинаются. Были страшные ощущения: "А вдруг это зло снова подымется и опять на нас попрет?"
А из впечатлений самой войны, конечно, бомбежки запомнились. Мы в оккупацию, слава богу, не попали, но немцы были близко от нас и почти вплотную подошли к Рязани. Мне кажется, что Рязань бомбили даже больше, чем Москву, почти постоянно. Ведь Москву очень защищали - аэростаты, зенитки и т.п.
Мы жили в доме около Рязанского кремля. Он был окружен валом, а на валу стояли зенитки. И вот на закате, вечером, с запада всегда прилетали немецкие самолеты. Я различал их по звуку, они как-то страшно завывали, у наших такого не было. И тут же начинали стрелять зенитки. А мама тащила нас в бомбоубежище (мы так называли обычные подвалы в домах).
Но мне, пятилетнему мальчику, так хотелось на все посмотреть, ведь было очень красиво: кремлевский вал, стреляющие зенитки, темное небо, сполохи огней. Но куда там! Меня дергали за руку: "Быстро в подвал!"
Выходили мы оттуда поздно ночью, а утром я собирал железные оплавленные, уже холодные осколки. Они с неба ночью падали очень красиво, правда, в это время под них лучше было не попадать. Таких "игрушек" у меня был целый деревянный ящик - уникальный набор. Я ими играл как солдатиками.
Еще из военных впечатлений - как и что мы ели. Основной едой был клейстер, это чем сейчас окна замазывают и бумажку клеят, чтобы теплее было. Это же картофельная мука, мы ее заваривали, а чтобы было слаще, добавляли по капельке сахарину. Иногда копали кормовую свеклу - турнепс - и тоже ели. А еще был жмых - отжимки от подсолнуха, мы тоже его ели, причем это довольно вкусная штука была.
Но иногда, раз или два в месяц, мне обламывалось яичко. Куриное яйцо, да еще сваренное в мешочек - это была мечта! Помню, я тогда говорил маме: "Если бы я был товарищем Сталиным, я бы каждое утро ел яичко в мешочке". Я считал, что только Сталин мог себе такое позволить".
У молодых своя война
В семье певца Николая Баскова считают, что его деда уберегли от гибели на войне высшие силы. А кто с этим будет спорить?
Рассказывает сам Николай: "Мой дед прошел всю войну артиллеристом. Когда он уходил, его жена, моя бабушка, тайно зашила ему то ли в форму, то ли в вещмешок медный крестик. В моей семье считают, что именно этот крестик его и сохранил.
Он вернулся один (только с легкой контузией) из всех тех ребят, кто уходил, прожил потом долгую жизнь и меня вырастил. Крест до сих пор моя мать хранит. Есть один день, когда я не могу отказаться выступать, - это 9 Мая. Пою всегда в честь деда".
Генерал-лейтенант, президент Российской ассоциации героев Владимир Шаманов принял эстафету мужества у другого героя: "Самым ярким для меня было личное общение с Героем Советского Союза Каурбеком Темболатовичем Тогузовым.
Это легендарная личность. В битве под Сталинградом в 19 лет он в одном бою из противотанковой пушки уничтожил 20 танков. Будучи командармом и общаясь с ним и его боевыми друзьями-осетинами, я получал огромную моральную подпитку в решении государственных задач и в первую, и во вторую чеченские кампании. Их подвиги и сегодня дают моральные и духовные силы новому поколению защитников нашего Отечества".
Ирина Винер , главный тренер сборной России по художественной гимнастике, тоже сражается за Родину, но только на спортивных рубежах страны.
"У меня два впечатления от войны: одно - коммунистическое, другое - натуральное. Мой папа был художник, и как-то вышел альбом с его картинами. На одной из них были изображены солдаты в маскхалатах, которые сквозь снег и вьюгу бегут в атаку по полю. Под картиной была подпись: "За Родину! За Сталина!".
Такая вот пропаганда детям тогда здорово врезалась в память. А второе впечатление о войне - это раны моего отца, боль от которых то утихала, то, наоборот, усиливалась. Раны если и затягивались, то лишь на время. И это никогда не давало забыть, что была война. А ведь мой отец был молодой человек. Такие вот детские впечатления".
09.05.06
Александр Саргин
www.gzt.ru
Док. 610486
Перв. публик.: 09.05.06
Последн. ред.: 19.11.09
Число обращений: 0
Весник Евгений Яковлевич
|
|
|
|
|
