Пат и Паташон
ЛЕНЯ в ухаживаниях напоминал мне чем-то своего Шурика из "Кавказской пленницы"... Каждый вечер провожал меня домой после занятий и репетиций, мы шли через всю Москву. Я совершенно случайно узнала, что после этого он уже не успевал на последнюю электричку. Приходилось ночевать на вокзале, а утром он как ни в чем не бывало приходил на занятия. И вот однажды он сказал: "Слушай, ну что мы все ходим, ходим? Давай поженимся". Гайдай все время тонко шутил, поэтому я и эти слова тоже восприняла как шутку. Говорю: "Да ты что? Ты - длинный, я - маленькая. Будем как Пат и Паташон? (Мой рост - 1 м 50 см, а Гайдая - 1 м 84 см)". Леня отвечает: "У меня отец высокий, мама маленькая, и он ее на руках носил. Большую женщину я не подниму". - "Ну, если ты меня будешь на руках носить, давай".
Когда я вышла за Леню замуж, мы стали жить у моих родителей в 23-метровой комнате. Посередине стоял огромный шифоньер, по одну его сторону - мы с Леней, по другую - мама с отцом, а за шторкой братья спят - подставляют к маленькому дивану скамейку, и получается диван большой. Как только я вышла замуж, родители стали ходить в гости. Мама говорила: "Ниночка, я там картошку приготовила. А мы пошли, в картишки перекинемся". Они возвращались домой в 11-12 ночи - давали нам с Леней пообщаться.
Я была на съемках в Алма-Ате, когда узнала, что беременна. Вернулась в Москву, говорю Лене: "Я тебе привезла подарок. У нас будет ребенок". Нашу дочку Оксанку Леня безумно любил и очень ею гордился, но больше детей не хотел. Считал, что главное - это работа. Все остальное - приложение.
Я очень хотела домашнего уюта. Как-то говорю Лене: "Слушай, нам нужны диван и два кресла". - "А деньги есть?" - "Есть". - "Ну так купи". - "А ты мог бы по своей инвалидной книжке их достать?" - "Ой, нет, нет". У нас был один момент, когда я сказала: "Лень, все. Я устала. Больше не могу. Все на мне. Ты занимаешься творчеством, тем, что тебе интересно. А я, как вол, везу весь дом, Оксану. Я уезжаю к маме". Он молчал, молчал... А потом тихо так говорит: "Ну как же ты не понимаешь: если ты уйдешь, я погибну"...
Цветы Гайдай мне дарил каждое воскресенье. Охапок не было, но три цветочка, один - обязательно. А однажды пришел без цветов. Я: "А где цветы?" Он грустно: "Нинок, я очень старый?" - "Какой ты старый, что за ерунда". - "Я на рынке подошел к одному грузину или азербайджанцу, спросил, сколько стоит роза. "Три рубля". Я пошел дальше - может, подешевле найду. И вдруг этот старик мне вслед кричит: "Отец, я уступлю". Я посмотрел на него - он такой старый, седой. Думаю: "Какой же я ему отец?" Я так расстроился и из-за этого не стал покупать цветы..."
"Гайдай - один такой"
ЛЕНЯ мне пару раз говорил: "Все, не буду больше снимать комедии. Это так тяжко. Возьму мелодраму". А потом через какое-то время: "Господи, люди так тяжело живут. Пусть посмеются".
Сейчас модно жаловаться на советскую власть, мол, не давали снимать. Леня всегда работал. Хотя из его картин тоже вырезали интересные куски. Так Гайдай в финале "Бриллиантовой руки" "приклеил" атомный взрыв... Когда люди из приемной комиссии смотрели фильм, они записывали: бутылки в кадре - нельзя, пьяных не надо, проститутку (помните, "русо туристо облико морале") - вырезать, а Светличная, которая раздевается, - это вообще караул. Кончилась картина, и вдруг... атомный взрыв. Романов, который главным был в Госкино, говорит: "А это что такое?" - "Все предыдущее было сказкой, это пародия. А это - жизнь. Но я не указываю, где это, может, это американцы в Хиросиме. Это наша современность". - "Но это ни с чем не вяжется. Ну ладно, у вас там и бутылки, и проститутки, пусть они остаются. Но отрежьте взрыв". Леня отвечает: "Не-ет. Это принципиально". - "Тогда на полку картину".
Леня приходит, рассказывает мне все. Я в шоке: "Лень, зачем ты приклеил атомный взрыв? На черта он тебе?" - "А он мне не нужен. Пусть они подумают: зачем он приклеил взрыв?" Через три дня Гайдай говорит директору картины Ашкенази: "Поезжайте в Госкино, скажите, что я скрепя сердце согласился отрезать взрыв". Оказалось, что это была Ленина хитрость. Так он спасал собственное дитя.
Гайдай терпеть не мог праздновать юбилеи. Шутил: "Все так меня хвалят, будто я умер". Это была не то чтобы скромность... Я думаю, он понимал свою исключительность. Когда Леню спрашивали, как его объявить: лауреат, народный артист, он отвечал: "Ничего не надо. Скажите: "Режиссер-постановщик Гайдай". Я возмутилась: "Ты что, эти звания по блату получил? Почему не сказать, что ты народный артист СССР?" - "Нинок, ты знаешь, сколько "народных СССР"? Как собак нерезаных. А Гайдай - один".
...ЛЕНЯ умер у меня на глазах. У него началось воспаление легких - они наполнялись жидкостью, ему делали откачку. Я ночевала в больнице. Раз в три-четыре дня уезжала домой, ночью стирала пижамы - Леня очень потел, и утром опять ехала к нему. Постепенно он стал поправляться. В один из вечеров говорит: "Ты сегодня поедешь домой?" - "Да, только накормлю тебя ужином". Было шесть часов, а ужин в половине седьмого. Леня читал газету и вдруг закашлялся. Я подбежала к нему: "Не напрягайся, откашляйся". И вдруг он у меня на руках обмяк. Я: "Ленич, Ленич, ну что такое?" Побежала за врачами. Это оказалась тромбоэмболия легочной артерии - тромб заклинил артерию. Я потом врача спрашивала: "А можно было спасти?" - "Нет, это произошло в одно мгновение. Даже если бы он, разрезанный, лежал на операционном столе, мы бы все равно не смогли увидеть, в каком именно месте этот тромб".
Я была рада, что Леня не мучился. И еще хорошо, что все произошло на моих глазах. Иначе бы я думала: "Он звал на помощь, а ему не помогли". А еще, когда Леня ушел из жизни, я подумала: "Как хорошо, что я смогла его похоронить. Если бы я была первая, то что бы он делал?"
Ольга ШАБЛИНСКАЯ
Аргументы И Факты
30.01.2003
www.peoples.ru
Док. 607803
Перв. публик.: 30.01.03
Последн. ред.: 11.11.09
Число обращений: 0
Гребешкова Нина Павловна
|
