Ярослав Вишняков: `Уничтожить всю коварную Европу` Авантюристы и террористы на Балканах в начале ХХ векаНазад
Ярослав Вишняков: `Уничтожить всю коварную Европу` Авантюристы и террористы на Балканах в начале ХХ века
"Борьба с международным терроризмом"... Словосочетание, крепко вошедшее в современный лексикон. "Ключевая проблема современного мира" - именно так говорят политологи, этот же вопрос, как правило, стоит первым в повестке дня встреч мировых лидеров. Действительно, в общественном сознании конца XX - начала XXI века эти слова прочно ассоциируются с крупными террористическими актами, унёсшими жизни десятков тысяч людей, а трагедия 11 сентября 2001 года коренным образом изменила и систему современных международных отношений.
Но проблема эта не нова. Не менее остро она стояла и в начале XX века, с обострением извечного "балканского вопроса". Известный сербский писатель Милорад Павич тонко заметил: "Всякий раз, когда Европа заболевает, она просит прописать лекарство Балканам". Именно "европейское лекарство" привело, пожалуй, к самому громкому во всех смыслах политическому убийству XX века, которое случилось в Сараево 28 июня 1914 года и привело к началу Первой мировой войны.
МАКЕДОНИЯ ДЛЯ МАКЕДОНЦЕВ
Как известно, Русско-турецкая война 1877-1878 годов не только не разрешила, но и ещё больше обострила противоречия на Балканском полуострове. Несмотря на провозглашение независимости Сербии и Румынии, создание автономного Болгарского княжества, международное признание Черногории, Берлинский конгресс 1878 года узаконил право оккупации Австро-Венгрией боснийско-герцеговинских земель, расчленил на две части Болгарию. Получившие независимость Балканские государства не только не стали оплотом России в этом регионе, но и во многом сменили внешнеполитическую ориентацию, что наиболее ярко проявилось в событиях болгарского кризиса 1880-х, когда Петербургу не удалось удержать в сфере своих интересов страну, на которую делалась основная ставка в войне и на освобождение которой было затрачено столько сил и средств. В 1880 году сербский князь (с 1882 года король) Милан Обренович связал будущее развитие своего государства с австрийскими интересами, а в 1897-м российское правительство вынуждено было заключить соглашение с Австро-Венгрией о сохранении статус-кво на Балканах.
Одновременно на Балканах назревал новый кризис - в Македонии, которая после 1878 года продолжала оставаться в составе Османской империи. На грани веков заявили о себе две радикальные группировки: ВМОРО - Внутренняя македонско-одринская революционная организация, созданная в 1893 году в Салониках, и ВМК - Верховный македонский комитет, образованный в 1895-м в Софии и создававший на болгарской территории вооружённые банды (четы), которые затем перебрасывались в Македонию для организации терактов. В 1899-м к руководству в ВМК пришёл Борис Сарафов, выдвинувший лозунг "Македония для македонцев" с применением террора. Понятно, что лидеры македонского движения широко использовали идеологию и громкий "опыт" русских народников1, но вместе с тем придали ему новую окраску; сегодня мы называем это массовым террором. Обстановка в крае накалилась до предела. Вот, например, что писал по этому поводу в 1901 году военный агент России в Афинах полковник Хольмсен: "Видимо, всё дело заключается в том, что македонский комитет, желая вызвать восстание среди жителей, раздаёт оружие населению, которое, однако, о восстании и не думает. Уверяют, что до сих пор комитету удалось ввезти до 100 тысяч ружей в страну. Оружие было принято более из страха перед зверствами болгарских банд, которые положительно держат весь край в страхе и не останавливаются ни перед какими средствами для достижения своих целей. Священники и частные лица, отказывающиеся принять на сохранение оружие, убивались самым зверским образом, причём распространялись слухи, что убийства якобы дело рук турок. Агенты комитета угрозами заставляли селян обращаться к иностранным консулам с жалобами на якобы произведённое над ними насилие со стороны турецких властей"2. А 7 мая 1903 года под председательством Сарафова в Софии состоялось совещание девяти руководителей македонского движения, на котором была принята следующая резолюция:
"1. Призвать к оружию всё мужское болгарское население в Македонии Адрианопольского вилайета;
2. Взорвать все дворцы генерал-губернатора, все представительные учреждения, войсковые казармы и военные склады;
3. Взорвать мосты по железнодорожным линиям.
Если всё это не поможет, если Европа останется опять равнодушной зрительницей на позор всего христианского мира, то, долго не думая, перенести без малейшего промедления чумную заразу через заранее доставленных чумных бацилл с помощью революционных агентов не только в столицу Оттоманской империи, Адрианополь, Салоники, Мостар и другие македонские центры, но и перенести оную в середину Западной Европы и Средней Европы, дабы этим путём уничтожить всю коварную Европу (курсив мой. -Я. В )"3.
ТРЖЕЦЯК И ЕГО АГЕНТЫ
Российские правящие круги внимательно следили за положением дел на Балканах не только с помощью своих дипломатических агентов. В конце XIX века в Бухаресте была создана соответствующая агентура Департамента полиции, возглавляемая полковником Будзиловичем, а после его смерти в 1901 году Владимиром Валериановичем Тржецяком. В её функции входили слежка за российскими политическими эмигрантами и перлюстрация их почты. Среди осведомителей было немало балканских политических фигур: Гаспар - комиссар бухарестской полиции, Гнедич - помощник градоначальника в Белграде, Йован Джайа - известный политик, министр сербской полиции, а после отставки редактор и издатель сербской газеты "Народ". Всего же под началом Тржецяка в Румынии действовали шестнадцать агентов, в Болгарии пять, двое в Сербии и один в Вене4.
С начала XX века деятельность балканской агентуры активизировалась ещё и вследствие трагических событий весны 1903 года. В середине апреля в Салониках прогремели мощные взрывы. "Разрушению был обречён лучший квартал Солуни, так называемый Вардарский, застроенный отелями, магазинами, населённый исключительно иностранцами и христианами. Здесь было два центра нападения. Во-первых, Оттоманский банк с прилегающими к нему отелем "Коломбо", кегельбаном и кафе "Варьете". Напротив, через узкую улочку тут же расположены большая пивная, турецкая почта, Метиленский банк, венские магазины Тиринга. Это вообще был один из лучших, наиболее культурных уголков Солуни. Здесь всё дышало "Европой". ...Вторым центром болгарского террора была набережная... По счастию к 8 часам вечера эти места пустуют... бомбы "аттентаторов" нашли небольшую поживу"5 - так писал очевидец - корреспондент газеты "Новое время". А по данным Тржецяка, в результате взрывов было убито около 150 и ранено до 300 человек. Одновременно было взорвано французское грузовое судно "Гвадалквивир", при этом ранено 10 человек Турецкая полиция арестовала подозреваемых в совершении этого преступления. Ими оказались болгары, уроженцы Македонии, руководимые Димой Мечевым (он же Милчев), который, "как предполагает турецкая полиция, погиб во время взрывов или лишил себя жизни".
Тржецяк продолжал: "То, что в солунских происшествиях принимали участие заграничные и софийский македонские комитеты, доказывает, во-первых, факт получения динамита из Болгарии, а затем приезд в Солун известного македонского революционера Бориса Сарафова, проживавшего в Солуни восемь дней и скрывавшегося от преследования турецкой полиции тем, что он во время пребывания в Солуни был одет, по агентурным сведениям, в форму турецкого полицейского чиновника, а по сведениям газеты "Die Zeit" в форму каваса австрийского консульства"6.
Следует особо подчеркнуть, что обстановка накалялась не только в Македонии. В конце марта 1903 года в центре Старой Сербии городе Митровице албанскими экстремистами был убит российский консул Григорий Щербина7. А уже 3 апреля 1903 года Тржецяк сообщил в Департамент полиции следующие сведения: "В первой половине минувшего марта месяца из Варны выехал и направился в Македонию запасной поручик болгарской службы Тапи Муржев в сопровождении набранных им восьми македонцев. Муржев, совершивший уже два убийства в Варне, предполагает со своей шайкой организовать ряд убийств и покушений на жизнь чинов русского дипломатического корпуса, находящихся в Македоний и Албании; при этом Муржев обещал своим знакомым в Варне непременно прислать фотографию, снятую с него вместе с головой одного из чинов русского дипломатического корпуса"8.
Встревоженное данными сообщениями, российское правительство обратилось к болгарским властям за разъяснениями. Болгары, однако, ответили, что не располагают сведениями о преступных намерениях Муржева по отношению к чинам русской миссии. Тем не менее Тржецяк доносил своему начальству о реальности этих замыслов: "Вскоре после их отъезда в Варне усиленно циркулировали слухи о готовящемся покушении на жизнь нашего посланника в Константинополе Зиновьева, что было известно и местному консулу нашему Черкавскому. Затем уже в начале апреля слухи о предстоящих взрывах в Турции и Македонии опять усилились, и действительно, динамитные взрывы в Салониках начались 14 апреля, а несколько дней спустя во французском посольстве в Константинополе был арестован македонец с чемоданом, наполненным динамитом.
Таким образом, все вышеперечисленные мною выше сведения, во-первых, обрисовывают Тапи Муржева как одного из серьёзных и ловких руководителей македонского революционного движения и, во-вторых, доказывают, насколько бессильна местная болгарская полиция, опасающаяся вследствие кровавой мести комитетов принять какие-либо меры по отношению к македонским революционерам, но и доставить даже своему правительству более или менее точные сведения об этих лицах"9.
В этой же связи в Петербург отправлялись сведения о покупке македонскими революционерами оружия и взрывчатки. "Из агентурных источников получены указания, что в самом непродолжительном времени через территорию Болгарии из Гамбурга и Австрии через г. Рущук будет водворено значительное количество динамита для снабжения таковым болгарско-македонских революционных чет... Имеются основания утверждать, что в настоящее время в Софии у местных революционеров и анархистов уже имеется значительное количество динамита, предназначенного для революционных целей"10.
ПОД КОЛПАКОМ У ВЕНЫ
К сожалению, опасениям Тржецяка суждено было сбыться. В июле 1903 года погиб русский консул в Битоли А. А. Ростковский. Незадолго до смерти он написал письмо Н. А. Илларионову, в котором с горечью и тревогой отмечал беспомощность и бездействие российской дипломатии в Македонии: "Мы, здешние македонские изгнанники, ничего хорошего не предвидим в наступившем новом году; братушки, закусив удила, знать никого не хотят и прямо заявляют, что не успокоятся, пока не будет создана целокупная автономная Македония в пределах Сан-Стефанского договора, которую они, по примеру В[осточной] Румелии, присоединят. Даже во время пребывания графа Ламздорфа [министра иностранных дел России] в Софии тамошние газеты не сочли нужным изменить тон и нахально и дерзко требовали, чтобы Россия исполнила свой долг относительно Болгарии. Противно было даже читать. Банды здесь увеличиваются числом. Турки начинают терять голову и, по доносам греков, без разбору хватают и сажают в тюрьмы болгар. В одном городе Битоли 911 арестантов. На румелийских консулов великих держав турецкие ордена сыпятся как из мешка... До меня дошли слухи, что меня переводят в Смирну, но слухи, по справкам, не оправдались, так что я осуждён ещё надолго прозябать здесь.
Несмотря на столь горячее время, посольство, невзирая на просьбы об инструкциях, молчит, и я решительно не знаю, что делать... Хорошо вы сделали, что бросили эту отвратительную службу (курсив мой. - Я. В )"11.
За развитием событий в Македонии внимательно следили не только в России. Большой интерес к этому региону проявляла и Австро-Венгрия, чьи позиции на Балканах после Берлинского конгресса 1878 года значительно усилились. В августе 1902 года военный атташе Австро-Венгрии фон Гизель, находящийся в постоянных контактах с бароном фон Штеттеном - тайным агентом австрийского правительства в Софии, совершил поездку в Восточную Македонию, посетив основные центры региона - Скопье и Салоники. Именно через австрийскую границу македонские четы получали оружие и боеприпасы. Донося в Петербург о взрывах в Салониках, Тржецяк пришёл к выводу, что есть все основания "предполагать, что австрийское правительство если не знало, то, во всяком случае, было предупреждено о возможности солунских событий и их цели, причём все сведения по этому поводу получило от своего же агента Бориса Сарафова"12.
Тржецяк проанализировал и общую направленность политики Австро-Венгрии в Македонии: "Влияя на Высокую Порту при посредстве ловких происков и пользуясь всяким случаем неурядиц в Македонии, австрийская политика успела выставить виновниками этих неурядиц именно тех македонских болгар, которые наиболее были преданы России и пользовались большим влиянием среди македонского болгарского населения; все эти влиятельные болгары рассажены по тюрьмам Малой Азии. Благодаря этому македонское население, потеряв своих вождей, по необходимости возложило свои надежды на Верховный македонский комитет в Софии, в котором заседали люди в качестве народных вождей Македонии.
Но уже в 1899 году австрийская политика озаботилась изменить личный состав Верховного македонского комитета в Софии во главе с А. Лянчевым и Георго-вым, и по настоянию князя Фердинанда был создан новый революционно-анархический комитет с Борисом Сарафовым во главе, причём в новый состав комитета вошли болгарские офицеры (родом македонцы), уволенные князем в запас вместе с Борисом Сарафовым за несколько дней до их избрания в вожди комитета. Князь же в знак своего благоволения пожертвовал комитету 1000 франков. Новый состав комитета и его приверженцы открыто заявляли в собраниях и среди населения ту основную мысль, что македонцы не должны сообразовываться с требованиями русской политики, настаивающей на мирном поведении македонцев, что надо пользоваться услугами Австрии. Вскоре после этого в органе македонского комитета "Реформы" появляются нападки на Россию и её политику. Со своей стороны князь Фердинанд объяснял появление нового состава комитета тем, что имеющийся у софийских комитетов склад динамитных бомб, местонахождение которого правительство до сих пор не может открыть, крайне беспокоил князя, и поэтому он решил заставить правительство Грекова и Радославова (1899 г.) повлиять на выбор в состав македонского комитета таких лиц, которые были бы обязаны ему, князю, военной присягой. Таким образом, в Македонии и в Болгарии все македонские деятели, которые в течение многих лет управляли внутренней организацией македонского дела и согласовывались с требованиями русской политики, были устранены, а управление этой организацией было передано в руки людей, готовых принять помощь Австрии, слушаться её указаний"13.
СОТРУДНИК ВЕЙСМАН
Помимо объективных трудностей, балканской агентуре приходилось несладко и вследствие внутренних скандалов, снижавших эффективность её работы и повлекших за собой в конце концов её закрытие. Наиболее примечательна в этой связи авантюрная деятельность российского агента в Софии Александра Вейсмана14.
Вейсман, караим и потомственный почётный гражданин, родился в Одессе в 1862 году. Был женат на Софье Мироновой, от которой имел сына Илью. Тржецяк уверял, что "до замужества Софья Миронова-Вейсман находилась в одном из публичных домов Тифлиса и один раз была даже по просьбе её мужа и по настоянию полковника Будзиловича выселена из Софии в Одессу"15. С 1882 по 1893 год он находился на службе в качестве агента при начальнике жандармского управления города Одессы, после чего перешёл на службу в заграничную агентуру Департамента полиции под начало к Будзиловичу, занимаясь в Софии перлюстрацией почты. По сведениям Тржецяка, "в последние годы жизни полковника Будзиловича сотрудник Вейсман был главным организатором охраны покойного сербского короля Александра16, на содержание которой король уплачивал вначале около 70 000 франков в год, а затем, со смертию бывшего короля Милана, сумма эта уменьшена. Из этого отпуска львиную долю (12 000 франков в год) получал сотрудник Вейсман, который был главным распорядителем охранной службы при короле. Обстоятельство это ещё более упрочило служебное и материальное положение Вейсмана и ещё более убедило его в том, что якобы является главным агентурным работником Департамента полиции в Болгарии и Сербии"17.
Именно поэтому после смерти Будзиловича энергичный караим попытался встать во главе заграничной агентуры и даже ездил с этой целью в Петербург и представлялся самому Леониду Ратаеву - начальнику особого отдела Департамента полиции, а с 1902 года заведующему заграничной агентурой. Однако мечтам Вейсмана не суждено было сбыться, и во главе балканской агентуры был поставлен Тржецяк, первым шагом которого стал отказ от охраны сербского короля Александра Обреновича. Насколько своевременным был этот шаг, показали последующие кровавые события в Белграде18. Но, "лишившись 12 000 франков в год, Вейсман остался весьма озлоблен отменою охраны и уверен был, что таковая исключительно вследствие моего настояния произошла", - оправдывался впоследствии Тржецяк.
Тем не менее, бескорыстный служитель сыска продолжал получать 18 тысяч франков в год на ведение агентурной работы в Софии и перлюстрацию почты. Куда делись эти деньги, нетрудно догадаться, поскольку в конце 1902 года Вейсман приобрёл в Софии дом стоимостью около 30 тысяч франков, как он сам уверял, из средств, отложенных "от случайных доходов". "Приобретая эту недвижимость и опасаясь, чтобы местные, а в особенности македонские революционеры, озлобившись против его деятельности, не причинили какого-либо зла ему или его недвижимости, Вейсман совершенно прекращает революционную агентурную работу, ограничиваясь сообщением мне вздорных сведений, почерпнутых им или из перлюстрированной почты, или из местных газет"19, - сообщал Тржецяк.
Однако, именно Вейсман предоставил российскому правительству достоверные сведения об убийстве сербского короля Александра Обреновича, "за которые он получил 1000 франков от посланника (в Белграде. - Я В) Чарыкова и кроме того дано мною 500", - писал в Департамент полиции тот же Тржецяк. В Болгарии же, судя по всему, Вейсман действовал совершенно открыто, заявляя, кроме всего прочего, что именно он, а не Тржецяк является начальником русской тайной политической полиции. Такое положение вещей привело его к конфликту не только с Тржецяком, но и с посланником в Софии Бахметьевым. Вейсман пытался шантажировать последнего, писал на него доносы. "Черновики этих доносов я лично читал и знаю, что полковник Будзилович строжайше воспретил Веисману отправлять их по назначению", - отмечал Тржецяк. Неизвестно, отправил ли Вейсман эти доносы по назначению, но то, что Бахметьев "уклонялся от всякого содействия и активной помощи агентуре", очевидно. В конце концов болгарские власти выслали караима за пределы княжества, а в конце 1903 года он был уволен и со службы в балканской агентуре.
В ПЕТЛИЧКУ ОРДЕНОК
Но наиболее примечательна афера, проведённая Вейсманом, причём не без участия Тржецяка, с сербскими орденами. Именно она, скорее всего, явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения руководителей российского Департамента полиции, что привело к упразднению в марте 1904 года самостоятельного политического сыска на Балканах и переподчинению всей этой структуры Ратаеву. Вейсман по просьбе отца Тржецяка (его польские корни очевидны) обещал наградить директора варшавского страхового общества "Россия" некоего пана Ба-рыльского сербским орденом (естественно, небескорыстно). При этом, "не имея возможности получить орден прямым путём, Вейсман между прочим докладывает королю Александру, будто бы тот лично пожаловал уже орден Барыльскому ещё при жизни моего предместника, но что полковник Будзилович забыл якобы получить грамоту". Затея не удалась, и тогда Вейсман вписал фамилию Барыльского как служащего Департамента полиции в список представленных к награждению сербскими орденами.
Тржецяк поспешил отмыться: "К сожалению, об этом обмане Вейсмана я узнал лишь тогда, когда все ордена были получены г. Чарыковым, за исключением ордена Барыльского, который Вейсман успел скрыть от Чарыкова.
Желая получить обещанные моим отцом деньги, Вейсман в бытность мою в Белграде просил дать ему отпуск в Варшаву... В просьбе Вейсману мною было отказано, вследствие чего он передал мне орден без грамоты для передачи при проезде моём через Варшаву моему отцу и просил меня напомнить ему о деньгах, пояснив при этом, что он желал бы получить не менее 500 рублей. Я прекрасно понимаю, что мне не следовало бы, зная Вейсмана, брать на себя передачу этого ордена, но, желая доставить удовольствие моему отцу, я взял орден и заявил Вейсману, что по получении грамоты на орден г-на Барыльского моим отцом будут возвращены его издержки. Насколько мне известно, отец мой был настолько неосторожен, что по поводу получения этого ордена несколько раз писал Вейсману, причём письма эти вместе с грамотой берегутся Вейсманом как какие-то компрометирующие меня доказательства"20.
И всё же, несмотря на скандал и отставку, Вейсману из секретных сумм Департамента полиции было назначено ежегодное пособие в размере 600 рублей. Он поступил на службу в варшавскую сыскную полицию, но вскоре, в 1905 году, за очередное мошенничество был предан суду. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.
АФЕРА ВОКРУГ ТЕРРОРА
Конечно, очевидно, что Вейсманом всегда двигало "нескрываемое желание создавать хорошо оплачиваемые и выгодные для него дела". Однако один эпизод из его деятельности показался нам особенно любопытным. Итак, по сведениям того же Тржецяка, в начале 1902 года в Белграде в отеле "Paris" под именем журналиста Богдана Петрова с Вейсманом встретился сам Борис Сарафов и сообщил следующее: "В бытность мою в Вене со мною завёл сношения Иосиф Граф, редактор газеты Die Information, от имени австрийского правительства и чрез непосредственно начальника информационного бюро Министерства иностранных дел г-на фон Мюллера предложил мне служить интересам австрийского правительства на Балканском полуострове. За согласие моё в этом деле австрийское правительство предложило дать мне средства, необходимые для успеха македонского движения, которые якобы под видом пожертвований на македонское дело были бы собраны по подписке среди богатых людей в Праге. При этом австрийское правительство указало мне, что в пользах болгар было бы дать посредством македонского движения повод России полагать, что таковое произойдёт под покровительством Сербии, а для этой цели обещало мне отдельно сумму 300 000 франков, чтобы одновременно поднять неприязненное движение против короля Сербии, чему помогли бы и группы людей б. министра короля Милана Владана Джорджевича. По совещании со всеми моими товарищами я согласился на это предложение, но попросил срок до 27 сего февраля, с целью за это время ещё лишний раз испытать не согласится ли русское правительство оказать мне поддержку, каковую упорно мне оказывал по настоянию князя Фердинанда дипломатический агент в Софии г-н Бахметьев. Распустить организованные мною четы (шайки) я не могу: это было бы равносильно приговорить себя к моральной смерти, и я дал клятву положить свою голову за освобождение Македонии. Я хочу добиться только автономии Македонии, а тем согласна ныне и политика России и балканских государств. Точно так же не могу выжидать с моей военной организацией в Македонии долгое время, ибо на это нужны деньги, гораздо большие тех, которые жертвует македонская организация в Болгарии и Сербии. Я буду вынужден силою обстоятельств в марте или апреле начать движение - успеть или погибнуть. Я понимаю, что это движение не входит в расчёты русской политики и что оно составляет козырь в руках австрийской политики, но нам нужны не эти расчёты, а автономия Македонии. Тем не менее я всё же болгарин и поэтому ещё в последний раз обращаюсь к России. Прошу Вас сообщить русскому правительству (я знаю, что у вас есть связи), что мне нужны 300 000 франков. Эти деньги дадут мне возможность держать всю организацию наготове и в спокойствии, так как я на эти деньги во всех пунктах организации в Македонии буду подкупать турецких чиновников и потому мои люди будут спокойно проживать, не боясь вызова со стороны турок. За эту помощь России я отдаю себя и всю организацию в распоряжение России. Когда мои македонцы узнают о факте помощи России, они со мной вместе будут ожидать момента, когда Россия укажет нам начать движение. Я могу ждать вашего ответа до 27 сего февраля и если на этот раз русское правительство мне откажет, я приму предлагаемую мне помощь от Австрии и в марте или начале апреля открою движение, а там что бог даст. Болгары и славяне меня не осудят за принятую помощь от Австрии, когда узнают, что Россия мне отказала.
В настоящее время я нахожусь под покровительством Австрии и снабжён её правительством не только необходимыми паспортами, дающими мне возможность передвижения и теперь находиться в Сербии, но и даёт личную материальную поддержку. Обо всём этом я буду говорить только с Вами или с Вашим начальником. Не говорю про то, что это дело совершенно секретное и может меня окончательно скомпрометировать. Вы должны понимать, что если предложение моё не будет принято и будет известно австрийскому правительству, то вы мне оба ответите головами"21.
Эти крайне любопытные сведения требуют дальнейшего изучения и детальной проверки. Известно, что российское правительство не пошло на эту сделку, а Ратаев приказал прекратить переговоры с Сарафовым. Но 2 августа 1903 года началось и общемакедонское восстание, известное как илиденское, события которого в связи с приведённым документом могут предстать перед нами в совершенно новом ракурсе.
Известно, что в октябре 1903 года Россия и Австро-Венгрия разработали совместный проект реформ в Македонии - мюрцштегскую программу, так и не разрешившую противоречий в регионе. И именно Македония явилась опорной базой младотурок в 1908 году. А вскоре Балканские войны и Бухарестский мир 1913 года положили конец иллюзиям создания независимой Македонии, которая была разделена между Сербией (Вардарская Македония), Грецией (Эгейская Македония) и Болгарией (Пиринская область).
Примечания
1. Влияние идей русских народников на Балканах блестяще показано в работах сербского историка Латинки Перович. См., напр.: Перович Л. Српско-руски револуционарне везе. Београд. 1993.
2. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Ед. хр. 862. Л. 2 об.
3. АВПРИ. Ф.166 (миссия в Белграде). Оп. 508/1. Д. 95. Л. 74-75. См. также: Косик В. И. Гордиев узел Балкан//Македония: проблемы истории и культуры. М. 1999. С. 60.
4. Агафонов В. К. Парижские тайны царской охранки. М. 2004. С. 73.
5. ГАРФ. Ф. 505. Оп. 1. Д. 82. Л. 36.
6. Там же. Л. 40, 48 об.
7. См. подробнее: Ямбаев М. Выстрел в Митровице//Родина. N 8. 2003.
8. ГАРФ. Ф. 505. Оп. 1. Д. 38. Л. 190.
9. Там же. Д. 39. Л. 272-272 об.
10. Донесение Тржецяка от 3 мая 1903 г.// Там же. Л. 237-238.
11. Там же. Д. 82. Л. 11-11 об.
12. Там же. Л. 48 об.
13. Там же. Д. 81. Л. 17-18.
14. Отметим, что родной брат Александра Вейсмана Симон являлся секретным сотрудником балканской агентуры в Вене. В отличие от своего брата, по сведениям Тржецяка, "отличался своей особой корректностью и порядочностью при исполнении поручений агентурного свойства". Однако имеются сведения и о том, что Симон "оказал ряд важных услуг австро-венгерскому правительству" // Агафонов В. К. Указ. соч. С. 326.
15. ГАРФ. Ф. 505. Оп. 1. Д. 39. Л. 426 об.
16. Имеется в виду король Александр Обренович, который пал жертвой заговора, организованного офицерами сербской армии 29 мая 1903 года. Подробнее см.: Вишняков Я. Котел с расплавленным металлом//Родина. N 10. 2003.
17. ГАРФ. Ф. 55. Оп. 1. Д. 39. Л. 421 об. - 422.
18. Имеется в виду убийство Александра Обреновича и его жены Драги.
19. ГАРФ. Ф. 505. Оп. 1. Д. 39. Л. 423, 426.
20. Там же Л. 429-430.
21. Там же. Д. 81. Л. 5-7.
Вишняков Я. "Уничтожить всю коварную Европу" Авантюристы и террористы на Балканах в начале XX века Родина, 2007, N1. С. 39 - 43.
