10
На автобазе секретарша была предупреждена, потребовала у Саши паспорт, переписала из него данные в большую толстую книгу "Учет водительского состава". Имя, отчество, фамилия, год рождения, образование - Саша ответил: "среднее", - попросила справку с последнего места работы.
- Я вам уже говорил, украли вместе со всеми документами.
- Тогда укажите последнее место работы.
- Я туда напишу, они вышлют, - уклончиво ответил Саша.
Секретарша задумалась, не могла допустить пропущенной графы. Все строчки в книге должны быть заполнены.
- Когда пришлют справку, принесете ее мне.
- Обязательно.
Она посмотрела в последнюю графу:
- Адрес? - И снова открыла паспорт. - У вас нет прописки. Я не имею права.
- Я думал, мне предоставят общежитие.
Секретарша встала, пошла к директору, вернулась.
- Мест в общежитии нет.
Понятно. Не мытьем, так катаньем.
- Я сегодня сниму комнату, - сказал Саша, - сдам паспорт на прописку и тогда сообщу адрес.
Секретарша опять задумалась. Саша видел ее колебания, есть повод не оформлять. Но получен приказ - оформить. И она не знает, что ей делать.
- Поверьте мне, - сказал Саша, - я вас не подведу. Я бы оставил вам паспорт в залог, но без паспорта не пропишут.
Она помолчала.
- Ну ладно, хорошо. Давайте ваш военный билет.
- Я еще не проходил военную службу.
Она подняла на него глаза, встала и снова пошла в кабинет директора.
Пробыла там дольше, чем в прошлый раз. На столе ее стоял телефон, параллельный с директорским, и по его треньканью Саша догадался, что директор кому-то звонит.
Наконец секретарша вышла, с недовольным видом уселась за стол, придвинула к себе Сашин паспорт и поставила на нем прямоугольный штампик: "принят на работу в автобазу N 1".
- Как только пропишетесь, пойдете в горвоенкомат, встанете на военный учет, потом снова ко мне. А сейчас идите к инженеру, скажите, что приказ будет сегодня.
Леонида и на этот раз Саша нашел в кузовном цехе. Стоял в той же позе, прислонившись к стене. И Глеб все так же сидел на корточках на крыше автобуса с кистью в руках.
- Привет! - крикнул Глеб.
Леонид молча кивнул и вопросительно посмотрел на Сашу.
Саша вынул паспорт и показал печать: "Автобаза N 1".
- Сегодня примешь машину, осмотрись, завтра в семь выедешь.
Глеб спрыгнул с автобуса, вытирая руки концами, сказал:
- Дорогуша, это дело надо обмыть. С тебя, Александр, бутылка.
- Я готов.
- Пойдем к Людмиле или Ганне, - продолжал Глеб, - лучше к Людке, посидим по-человечески.
- Договорились.
Леонид повел Сашу к механику.
Тот важно назвал свою фамилию: Хомутов.
- Дашь ему 49-80, - приказал Леонид.
Машина стояла под навесом.
- Приглядись, потом акт подпишем. Сменщика пока нет, один поработаешь. Какого инструмента не хватает, скажи, добавлю.
С этими словами Хомутов ушел.
Сумка для инструмента лежала на месте, но оказалась пустой. Оставили только заводную ручку. И запасного колеса нет. И аккумулятор сел.
Обо всем этом Саша доложил Хомутову.
- Раскулачили, сволочи, - выругался Хомутов, - безнадзорная, вот и раскулачили.
Он выписал требование на инструмент, запасное колесо, замену аккумулятора, телогрейку и брюки.
На складе Саша сгреб в охапку старые, замасленные телогрейку и брюки, кое-где из дыр торчала вата, в кабине переоделся, поставил на место аккумулятор и запасное колесо, завел мотор, мотор работал хорошо, проехал по двору, скорости включались тоже хорошо, тормоза держали - ножной и ручной. Дел было много - помыть машину, протереть замасленный мотор и все, что под капотом, добавить автол в двигатель, набить масленки солидолом, машина старая, запущенная, провозился до конца рабочего дня, надо бы покрасить диски колес, но это в следующий раз.
Саша работал с увлечением. Документы в порядке, он легализован, остается жилье, прописка, но это не проблема, настораживал военкомат. В институте изучали военное дело, проходили "высшую вневойсковую подготовку", и всем, кто кончил институт, дали звания младших командиров, по-нынешнему лейтенантов. Он тоже прошел военную подготовку, но звания не получил и, как обернется дело в военкомате, не знал, поэтому в военкомат торопиться не будет.
Главное - документы. Если придется отсюда смываться, то на новом месте не надо хлопотать о паспорте, он у него на руках, и отметка с места работы есть.
Не пойди он к Михайлову, ничего бы не вышло. Неужели Михайлов его помнит? В заявлении он написал свой московский адрес: Арбат, 51. Или не обратил на это внимания, а просто внял логике заявления: Конституция гарантирует право на труд. И все-таки смелый человек! Саша вдруг вспомнил, как его зовут - Михаил Ефимович, и его референт, этот толстячок в полувоенной форме, приходил с ним на Арбат, где жили родители Михайлова, наблюдал, как играют в шахматы Саша и Мотя, комментировал их игру. Мотя этого не любил, и, когда толстяк как-то показал другой ход, Мотя смешал фигуры на доске: "По подсказке не играю". Отец Моти и Михаила Ефимовича держал фотоателье в их же доме, но в середине двадцатых годов закрыл его. И теперь Саша вспоминал, что он думал тогда об этом: Михаил Ефимович - крупный партийный работник и ему, наверное, неудобно, что отец - кустарь, кустари считались мелкобуржуазной прослойкой. На этом и кончались Сашины воспоминания об этой семье, они уехали с Арбата. Да, еще: фамилия у них была другая, а Михайлов - это партийный псевдоним от имени - Михаил.
Из мастерской вышел Глеб в кожаной куртке на меху, какие носят летчики, в руках - старый, затасканный портфель.
- Закругляйся, дорогуша.
Саша собрал инструмент в брезентовую сумку, переоделся, сдал кладовщику телогрейку и штаны, инструменты.
- Боишься, сопрут? - спросил кладовщик.
- Машина раскулаченная, привыкли с нее таскать, - объяснил Саша.
Потом он и механик подписали акт о том, что Панкратов А.П. принял машину "ЗИС" номер 49-80 в порядке и полностью укомплектованную. Хомутов подписал акт, не взглянув на машину: если водитель не предъявляет претензий, так и смотреть нечего.
Саша нашел Глеба в кабинете Леонида.
- Идите потихоньку, я вас догоню, - сказал Леонид.
Всю дорогу говорил Глеб, Саша слушал.
- Тебе, дорогуша, понравится в Калинине, ты на Волге бывал когда-нибудь?
- Никогда не бывал.
- У меня рыбак знакомый есть, летом съездим к нему с ночевкой, встанем до восхода солнца, когда над рекой туман стелется, такое увидишь - и помирать можно.
- Не рановато - помирать?
- Согласен, подождем. Ты где живешь-то?
- Еще нигде, надо снять комнату.
- Найдешь.
- Ты не знаешь, кто сдает?
- Черт его знает, не интересовался, но поспрашиваю.
- Будь друг, сделай.
- Обязательно, дорогуша, обязательно. - Глеб оглянулся, не идет ли Леонид. - Давай-ка на другую сторону перейдем, к магазину. В кафе водку не подают, только красное. С собой надо принести, Людка нам какое-нибудь ситро на стол поставит, ну, сам понимаешь. Гастроном вот он!
- Сколько брать?
- Четыре мужика, значит, две бутылки усидим.
- Кто четвертый-то?
- Механик твой, Хомутов, он для тебя, дорогуша, главный человек. У нас тут первое дело - ставь бутылку!
Саша пошел в магазин, вернулся с двумя пол-литрами в карманах пальто.
- Давай сюда!
Глеб положил бутылки в портфель.
Появился Леонид.
- Все наладили?
- Порядок, - ответил Глеб, - а механик где?
- Приползет.
Они зашли в кафе, разделись. Гардеробщик, тщедушный, с трясущимися руками и спившейся физиономией, был им знаком, и они ему были знакомы, но внимание проявил только к Леониду, повесил его пальто без номерка, мол, ваше пальто, Леонид Петрович, мне известно, а Саше и Глебу дал по номерку.
Глеб отправился в зал искать Люду, вернулся.
- Пошли!
В углу Люда готовила им столик, улыбнулась Саше: все знаю, поздравляю, наклонилась к нему:
- И у меня для тебя новость хорошая, потом скажу.
Выпрямилась, поднесла карандаш к блокноту.
- Принеси пока нарзан, бо-ка-лы, понятно, а мы подумаем. - Глеб рассматривал меню. - Ну что, дорогие мои, милые, селедочка подойдет? Огурчики-корнишончики, верно я говорю? Отбивная... Знаем мы эту отбивную. У свиньи отбили, нам дали. Шницель? Это будет правильно. Саша, посмотри, ты - хозяин.
Саша взял отпечатанное на листочке бумаги меню.
- Может, еще колбаску?
- Можно и колбаску.
Подошла Люда, принесла бокалы, тарелки, ножи, вилки, две бутылки нарзана, предупредила:
- Только поосторожнее.
Саша заказал селедку с картошкой, колбасу вареную и шницель.
- На твои гуляют?
- А то на чьи же, - ответил за него Глеб, - на работу оформился, теперь квартиру ищет.
- Будет ему квартира, - загадочно улыбнулась Люда.
- И квартиру обмоем, - заключил Глеб. - Ладно, Людмилочка, хоть селедочку дай, горит душа.
- Вот и Хомут идет, - сказал Леонид.
Подошел механик Хомутов, сел на свободный стул, заговорил с Леонидом о машинах.
- Надо их рассадить, - сказал Глеб, - сейчас устроят производственное совещание.
Леонид и Хомутов не обратили на его слова никакого внимания.
Глеб подмигнул Саше, придвинулся к нему:
- Не умеет русский человек веселиться. Целый день на работе сидят, проблемы решают, а встретятся за рюмкой - опять про работу талдычат. Уши вянут. У Хомутова этого, скажу тебе, дорогуша, мальчонка родился, а до этого десять лет детей не было, и вдруг понесла жена. Хомутов с радости неделю не просыхал. Так расскажи, как мальчонка гулькает, как мамкину сиську сосет, как он своей жене запузыривает, чтобы теперь девчонку родила. Граждане, - Глеб постучал вилкой о тарелку, - отвлекитесь, выпьем под нарзанчик!
Выпили.
Глеб снова придвинулся к Саше:
- Дорогуша, давай пари на бутылку, а хочешь, на две и на три. Я тебе сейчас наперед распишу весь их разговор: во-первых, будут ругать Прошкина, во-вторых, будут ругать Прошкина и, в-третьих, будут ругать Прошкина, директора вашего, ты хари его не видел? Увидишь. Леонид цапается с ним, как кошка с собакой. Он ни уха ни рыла, заведовал пекарнями, там у него пирожки разворовывали, ночью пекут, а утром - пустые противни. Его сняли, кинули на автобазу, тут машину не украдешь, машина большая, а пирожки маленькие, куснул два раза и нет пирожка. Правильно я говорю, Леня?
Леонид что-то буркнул в ответ.
- А Лене, конечно, обидно, инженер, член партии, знает дело, а им командует чурбан. Я как-то зашел к нему в кабинет, смотрю, он голову поднял и воет, как собака на луну. Ей-богу! Вот до чего его Прошкин довел.
Саша рассмеялся: "Завоешь, когда терпение лопнет".
Люда принесла селедку с картошкой, поставила на стол тарелку с нарезанной колбасой.
- Когда горячее захотите, скажете. - Она наклонилась к Саше: - Есть комната, Сашок, тут рядом, у гардеробщика нашего.
- У Егорыча, - подтвердил Леонид, - это хорошо.
- В полуподвале, но сухо. Проходить через хозяев, а хозяева - Егорыч да жена его старушка. В месяц - тридцатка, платить за две недели вперед. За стирку, конечно, отдельно. Кипяток ихний. Если что сготовить - хозяйка сготовит.
- Хорошая квартира, - снова сказал Леонид, - и хозяева хорошие. Пьют, правда, кто же теперь не пьет. А выпивши они тихие, не буянят. Мирные люди.
- "Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути..." - пропел Глеб.
Этой песни Саша тоже не знал, но промолчал. Он вообще старался теперь помалкивать.
- Сашок, ну так что, договариваться? Будешь раздумывать, уплывет квартира.
- А я и не раздумываю. Я готов.
- Постирать бельишко соглашайся, а варить - не надо, в столовую сходишь, - сказал Леонид.
- Ну сидите. - Люда ласково похлопала Сашу по плечу.
Механик задержал взгляд на ее руке, покачал головой.
- Крутят мной, как хотят, - пожаловался он, глядя на Сашу, хотел и его вовлечь в разговор. - Подсовывают путевку, вижу - липа, столько ездок и на самолете не сделаешь, а подписываю, чтобы Прошкин мог рапортовать. Если дознаются, с кого спросят? С меня спросят, зачем, мол, подписал?
- Поехали, поехали, сели на своего конька, - вздохнул Глеб. - Нет, не умеет русский человек веселиться. С чего это так, дорогуша?
Ясно, с чего, зажат человек со всех сторон, схвачен обстоятельствами за горло, тут не повеселишься. Со Всеволодом Сергеевичем Саша порассуждал бы на эту тему, а с Глебом лучше держать язык за зубами. Может, неспроста задал вопросик, может, вызывает на откровенность.
- Не знаю, - улыбнулся Саша, - как-то не думал об этом.
Подошла Люда, позвала Сашу, они вышли в гардероб.
- Егорыч, - сказала Люда гардеробщику, - получай жильца.
Гардеробщик протянул Саше руку:
- Алексей Егорович.
- Мне Люда сказала про условия. Вот, - он протянул Егорычу пятнадцать рублей, - сегодня можно переехать?
- Убраться бы надо, - ответил Егорыч, пряча деньги.
- Он съездит на вокзал в камеру хранения за чемоданом, а бабка пока уберется, - сказала Люда.
Саша вернулся к столу.
- Прикончили. - Глеб приоткрыл портфель, показывая пустые бутылки. - Как, дорогуша, добавим, время еще есть, магазин открыт?
- Магазин открыт, а мы закрываемся, - возразила Люда, - две бутылки умяли, хватит, хороши будете. - Она положила на стол счет.
Саша расплатился.
Все поднялись.
- Леонид, - попросила Люда, - отведи Сашу на квартиру.
Они вышли из кафе. Хомутов пошел домой, Леонид и Глеб привели Сашу к дому, где ему предстояло жить. Спустились в полуподвал, всего пять ступенек, дверь открыла старушка, ее лица при свете тусклой лампочки Саша не разглядел.
- Принимай жильца, Матвеевна, - сказал Леонид.
- А-а, Леонид Петрович, проходите.
Они очутились в большой комнате, разделенной пополам фанерной перегородкой, ветхая занавеска заменяла дверь. Низкие грязные потолки, развалившаяся мебель, грязь, запущенность, запах кухни, плита стояла в первой половине комнаты - малопривлекательно, конечно, но все-таки жилье.
- Да-а, - протянул Глеб, - отель "Люкс"...
Хозяйка показала на кушетку в задней комнате:
- Здесь будете спать, тут вам и столик, вот, пожалуйста, табуретки, еще принесу из сарая, если понадобится. А это, - она кивнула на какую-то рухлядь, - уберу. Подмету, все чисто будет.
- Хорошо, - сказал Саша, - я сейчас съезжу, привезу чемодан, а вы пока приберите.
- Задаточек бы, - пробормотала старуха, не глядя на Сашу.
- Задаток я отдал Алексею Егоровичу.
Старуха выразила недовольство.
- А почто ему отдали? Глаза заливать. Кормят его там, зачем ему деньги? Мне отдавайте, вот как Леонид Петрович отдавал.
- Хорошо, - сказал Саша, - буду отдавать вам.
Вышли на улицу. Саша распрощался с Глебом и Леонидом, поехал на вокзал, получил свой чемодан, вернулся.
Егорыч уже был дома.
- Спокойной ночи, - сказал Саша, проходя на свою половину.
- Спите спокойно, - ответили хозяева.
На кушетке лежали подушка и грубое солдатское одеяло. Ни простыни, ни наволочки, придется, значит, покупать.
Саша разделся, погасил свет, лег на кушетку, прикрылся одеялом, оно кусалось, но ничего, уснул почти мгновенно.
В воскресенье мама ждала его звонка, до этого следовало позвонить Варе. Он заказал ее телефон.
- Алло...
Он сразу узнал ее голос.
- Здравствуй, Варенька, это я, Саша, ты хорошо слышишь меня?
- Да, да, хорошо, прекрасно, - торопливо ответила она, словно боялась, что их могут разъединить, - что у тебя?
Ее голос рвал ему сердце.
- У меня все в порядке, работаю на автобазе шофером.
- Я так жалею, что мы не повидались с тобой, когда ты был в Москве.
- Да, жалко. Но ты, наверное, знаешь, тебе, наверное, мама говорила, какие у меня дела с Москвой.
- Да, конечно, я все знаю. Но до Калинина близко, я могла бы приехать к тебе.
Этого Саша никак не ожидал, не нашелся, что ответить. Но отвечать надо.
- Видишь ли... У меня еще нет жилья.
- Ну хотя бы просто посидеть на вокзале. Я узнавала, из Москвы есть утренний поезд, а из Калинина - вечерний.
- Это исключено, - сказал Саша, - днем я на работе, бывают и дальние рейсы, кстати, посылают и в Москву, я предупрежу маму, а ты оставь ей свой служебный телефон, тогда и увидимся.
Она молчала.
- Алло, алло! Варя, ты куда-то пропала.
Он едва слышал ее голос, и ему казалось, что это потому, что плохо работает телефон.
- Да, - сказала она наконец.
- Вот теперь хорошо. Как приеду в Москву, так позвоню и встретимся. Ладно? Ты с мамой подъедешь к тому месту, где я буду грузиться.
В трубке раздался голос телефонистки:
- Ваше время кончается.
- Минутку, минутку! Варя, ты все поняла?
Упавшим голосом она спросила:
- Ты мне больше ничего не хочешь сказать, Саша?
Он не успел ответить.
В трубке опять раздался голос телефонистки:
- Ваше время истекло.
Док. 607297 Перв. публик.: 10.11.00 Последн. ред.: 10.11.09 Число обращений: 0
Рыбаков Анатолий. Страх. Тридцать пятый и другие годы
|