Выставили "Бутафорию" - произведения последних лет (вплоть до совсем свежих картин 2009-го, на некоторых из них еще, кажется, даже не высохло масло), в очередной раз поющие живописную оду вещности.
Андрей Гросицкий верен себе, он не выходит за рамки найденной художественной ниши. На новой, "бутафорской" (названной по одной из работ), выставке все то же - то, что так любят смаковать в разговорах об этом художнике: ведра, кран, лопата... в равной степени соревнующиеся в помятости жизнью и в живописности фонари. Эстетика объективно ненужной, но субъективно необходимой и оттого ставшей вечной вещности. Опять поставят Гросицкого в ряд с Михаилом Рогинским и с Борисом Турецким. Для того чтобы снова сказать, что полумифический "русский поп-арт", к которому их время от времени для удобства причисляли и причисляют, - это не совсем про них, да и вообще столь прижившийся уже у нас термин не вполне легитимен: в 1960-х в Союзе ни об обществе потребления, ни о об иронии над ним говорить всерьез не приходилось.
Гросицкий преподавал, Гросицкий с 68-го был членом Союза художников - но это его не спасло от выставочного "бойкота", когда с 1976-го по 87-й работы не брали на выставки. Случилось такое вроде бы подтверждение статуса неофициального художника, который не участвовал ни в скандальном манежном показе 62-го, ни в бульдозерной выставке 74-го...
Его предметы, разрушаясь, отчасти как будто распредмечиваются, чтобы переключить внимание на почти медитативное вглядывание в фактуру. Картины и ассамбляжи с использованием ткани, картона, газет подчеркивают ощущение тактильности, заложенное уже в самом сюжете, в "зацикленности" на бытовом предмете. От этой обостренной, хотя иронически обыгранной тактильной составляющей - "Выпирание из рамы", "Переплетенье", "Картина с бякой" и многочисленные "застрявшие" предметы. Наконец - "Заскорузлость" с ведром и окаменевшим полотенцем в "раме" железных скоб.
Созданные художником монументы бытовому мусору - тем же сломанным фонарям - становятся рядом не только с примусами Рогинского, но и с миром кривых бараков, деформированных "Самовара Немухина" или, к примеру, "Примуса Глезера", которые в 60-х писал Оскар Рабин. Но вопрос-то в том, что сегодня нет контекста, который делал работы художников 60-70-х чем-то большим, нежели просто натюрморты и некие объекты. И теперь вещи Гросицкого отдают лишь ностальгической эстетикой барахолки. Конечно, подкупает их колорит, замечательно передающий, например, тлеющую теплыми охристыми оттенками ржавчину трубы. Однако главное впечатление от произведений лежит уже не в смысловой, а в формальной плоскости. Сегодняшние работы живут найденной в прошлом темой, где внимание к хорошо сделанной вещи, к ремесленной (в самом хорошем смысле) выделке сочетается с потерей голоса для высказывания.
2009-03-26
www.ng.ru
Док. 605153
Перв. публик.: 26.03.09
Последн. ред.: 03.11.09
Число обращений: 0
Гросицкий Андрей Борисович
|
