рхиепископ Владивостокский и Приморский, Высокопреосвященнейший Вениамин (в миру Борис Николаевич Пушкарь) родился 8 ноября 1938 года в селе Хороль Приморского края. Пройдя Богом данный заметный путь жизни, владыка встречает свой 70-летний юбилей на коренной родине - богоспасаемой земле дальневосточной.
Труд и семья были для семьи владыки средоточием бытия. У супругов Николая и Анны росли четверо детей: дочка и трое сыновей. Дочка Лидочка умерла в младенчестве. Остались Александр, Василий и младший - Борис. В 1941-м малышу было всего три года. На фронт отец пошел в 1942 году. "В моей памяти сохранилось, как мы прощались, - вспоминает владыка Вениамин. - Поздний вечер, мама на кухне, отец будит меня и начинает что-то говорить - ласково, тепло. Не помню о чем, помню только это тепло...".
Отец воевал, а жена и сыновья ждали. Как только из репродуктора, похожего на большую черную тарелку, начинали звучать сводки с фронта, все собирались вместе. Слушали, затаив дыхание. Советские войска отступали. От таких известий мама начинала плакать...
Жили нелегко, как и все в то время. Мама работала санитаркой в госпитале, дети порой не видели ее сутками - дежурила. Старший 12-летний брат Александр оставался на хозяйстве: варил суп на примусе, приглядывал за младшими.
А потом пришел День Победы. Май 1945 года - теплый, солнечный. В центре села - митинг. Обнимаются, плачут взрослые, восторженно, в ожидании салюта, суетится детвора...
Отец вернулся в 1946 году - был тяжело ранен, долгое время провел в госпиталях. Но главное - вернулся! Младшему, Борису, привез в подарок трофейную немецкую губную гармошку, с которой он не расставался все детство, гордо показывал сверстникам подарок отца-фронтовика.
Вскоре отцу предложили работу в одной из воинских частей под Владивостоком и семья Пушкарей переехала на 28-й километр. В то время в городе был единственный православный храм - на Первой Речке, где Бориса в семилетнем возрасте и крестили: "После этого у меня в душе все изменилось - появился страх Божий, - рассказывает архиепископ Вениамин. - Бог для меня не был страшным, Он, по рассказам мамы, был добрым. Я благоговел перед Богом, боялся нарушить Его заповеди. Алюминиевый крестик я пришивал к майке, чтобы не потерять. А потом, когда мама стирала, она его отпарывала и пришивала к другой майке. В церкви, куда водила меня бабушка или мама, я видел сверстников - тоже с бабушками и матерями. И это была наша общая тайна. Она сближала. Храм был в городе, а школа - в пригороде, и это придавало еще большее значение церковной молитве".
Жили сначала на станции Угольная; отец служил в воинской части; Борис с братьями учились в школе. На всю жизнь сохранил Борис любовь и благодарность к своему первому учителю Константину Федоровичу. Когда семья переехала в новый дом, построенный отцом на станции Весенняя, Борис пошел в школу N 3, в Садгороде.
Православный уклад в семье сохранялся всегда - мама и бабушка Бориса были женщинами глубоко верующими. В доме в красном углу даже в годы самого лютого атеизма висела икона святой великомученицы Варвары. Была и Библия - ветхая, без переплета, мама бережно заворачивала ее в платочек. "Религиозное чувство во мне пробуждалось постепенно, исподволь: человек ведь по природе своей религиозен. Помню, мама нам рассказывала о Христе. Больше всего в детстве меня потрясла история о мученической смерти Христа. Я несколько дней не мог ни о чем думать: за что так Его мучили?.. И вдруг в одной из бесед мама говорит, что "Христос воскрес, смертью смерть поправ". Моя душа возликовала! Это ощущение приходит ко мне всякий раз, когда наступает самый светлый и радостный праздник - Пасха.
Школа запомнилась повальным атеизмом. То же - и в газетах, и по радио. Был случай во втором классе на уроке математики: вдруг поднимается из-за парты одна из учениц и говорит громко, на весь класс: "Константин Федорович! А бабушка Лены говорит, что Бог есть!". Ошарашенный учитель подбежал к столу, взял бумажку и обратился к детям: "Дети, вот я бросаю бумажку, и она падает вниз. Как же Бог может сидеть там, наверху? Не верьте никаким бабушкиным сказкам!.. Дети, Сталин - наш мудрый отец. Мы здесь сидим, а он там, в Кремле, день и ночь думает о нас. Поэтому, когда будете ложиться спать, "Гимн Советского Союза" прочитайте..." - рассказывает владыка.
Как и все его сверстники, в детстве Борис мечтал стать капитаном - а как иначе? Море было рядом. В школе у Бориса было много друзей, его даже как-то выбрали старостой класса. Потом, правда, стали наседать: "Ты староста, тебе положено быть комсомольцем!". Но комсомольцем он так и не стал...
"Помню интересный разговор на тему о религии, - рассказывает владыка, - мы спорили, и одна из одноклассниц в сердцах сказала: "Ну, так и не поступишь никуда учиться!". На что я ей ответил: "Значит, ты из-за этого в комсомол пошла?". Больше она ко мне не приставала...
Десятилетку окончил в 1957 году. В армию Бориса Пушкаря не призвали из-за болезни - сказалось голодное военное детство. После окончания школы, пока ему оформляли в военкомате "белый билет", работал на "Дальзаводе", трудился алтарником в Свято-Никольском храме, где настоятелем был отец Сергий. Иногда ездил в Уссурийск, молился в храме Покрова Пресвятой Богородицы. Протоиерей Сергий и благословил его на учебу в Московской духовной семинарии.
1959 год - время так называемой хрущевской оттепели, которая для Русской Церкви стала временем новых жесточайших гонений. Поскольку документы для приема в семинарию юноша отправлял по почте, "компетентные органы" знали о его намерениях. Уже перед отъездом, буквально за три часа до поезда, в дверь постучали нежданные гости - из райкома комсомола, партийные активисты - начали отговаривать. Однако билет уже был куплен. Только они за порог - Борис на поезд. Успел.
Архиепископ Иркутский и Читинский Вениамин (Новицкий), к которому в первую очередь по рекомендации протоирея Сергия приехал Борис Пушкарь, определил ему ехать в Москву. "Именно владыка Вениамин направил меня на учебу в духовную семинарию. Надо сказать, что для верующих людей это было непростое время. Мы жили в атмосфере нового наступления на религию. С 1961 года некоторые под давлением, конечно, начали уходить из семинарии. В газетах появлялись статьи "прозревших" священников, хуливших Церковь. В их числе оказался даже профессор Ленинградской духовной академии, бывший протоиерей Алексей Осипов. В ход были пущены клевета и ложь. Так, одного из семинаристов забрали в армию, а потом в газете появилась "отказная" статья за его подписью. А позже в семинарию пришло письмо, где "автор" просил не верить этой статье - он ее не писал. Гонение на веру продолжалось широким фронтом, власти закрывали духовные школы в Киеве, Ставрополе, Житомире, Саратове... Казалось, очередь за Московской духовной семинарией. Один из преподавателей прямо так и говорил: "Что, братия, капустой недовольны? Смотрите, повесят завтра замок на семинарию - и вовсе пойдем на все четыре стороны...". Но под кровом молитвенника Земли Русской, преподобного Сергия, семинария жила.
Владыка вспоминает, что некогда в Троице-Сергиевой Лавре была уникальная библиотека, которой могло бы позавидовать любое учебное заведение: "Я это по достоинству смог оценить, когда при работе над кандидатской диссертацией пришлось обратиться за редкой богословской книгой в "ленинку". Для этого потребовалось специальное разрешение КГБ и довольно много времени на всякие согласования. К слову, эта книга оказалась с печатью Лавры - в свое время и ее оттуда просто изъяли. Часто студенты философских факультетов и университетов в СССР имели доступ к подобной литературе только на старших курсах и только в случае работы над соответствующей темой. Так что в каком-то смысле семинаристы и студенты духовной академии находились в более выигрышном положении".
Особенно полюбились начинающему богослову те лекции, которые представляли собой апологетику веры.
Восемь лет учебы - сначала - семинария, потом - академия - стали определяющими в жизни будущего архипастыря. Окончив семинарию в 1963 году, поступил в Московскую духовную академию.
"Вспоминаю Прощеное воскресенье в Духовной академии, - рассказывает архиепископ Вениамин. - Вечером после богослужения все оставались в храме, ректор выходил из алтаря, низко кланялся и просил прощения. Затем к нему подходили преподаватели - по старшинству. Испросив прощения, становились рядом. После преподавателей шли студенты. И так до самого последнего человека. Постепенно образовывался большой круг. Все мы испытывали волнение, потом чувство умиления, у некоторых в глазах стояли слезы - это был праздник единения и очищения души".
В 1967 году Б. Н. Пушкарь защитил кандидатскую диссертацию по кафедре основного богословия на тему: "Доказательство бытия Божия и бессмертия души в философской системе Э. Канта и анализ их на основании христианского мировоззрения". Кандидат богословия Борис Николаевич Пушкарь оставлен при академии профессорским стипендиатом. С 1967 года он - преподаватель Библейской Истории, читает лекции по Основному богословию и логике. Преподавательской деятельностью занимался почти четверть века - 24 года, совмещая с кропотливой научной работой. Очень подробно изучал исторический опыт богоискательства интеллигенции в России, собирал на эту тему материал для магистерской диссертации: "Евгений Николаевич Трубецкой и его религиозно-философские воззрения".
1988 год стал для профессора Бориса Николаевича Пушкаря очень важным. В год празднования 1000-летия крещения Руси он отправился в паломничество на Святую Землю.
"О Святой Земле можно говорить бесконечно. Блажен человек, побывавший там, - размышляет владыка Вениамин. - На этой земле жили патриархи - первые угодники Божии, на ней зародился народ еврейский, который должен был приуготовить пришествие в мир Спасителя. А вместо этого он распял Сына Божия, когда Он явил Себя людям. Но добровольными страданиями Христа и Его Воскресением явилась в мир победа над силами зла... Есть в Иерусалиме такие места, где можно отдаться духовному созерцанию, прикоснуться душой к евангельским событиям: гора Елеонская, Кедронский поток, Гефсиманский сад... Сам древний город обнесен стенами, восстановленными в пятнадцатом веке по старому фундаменту времен Маккавеев... Благодатно побывать в тех местах, где ступал Господь наш Иисус Христос. Мы ищем града небесного, горнего Иерусалима и именно туда стремимся всей душой".
После паломничества во Святую Землю Борис Николаевич в том же 1988 году ректором МДА и архиепископом Александром (Тимофеевым) был рукоположен сначала во диакона, а затем во иерея. В 1992 году иерей Борис Пушкарь возведен в сан протоиерея.
Епископ Уссурийский Сергий (Чашин) вспоминает: "В 1992 году я поступил на первый курс Московской духовной семинарии. Протоиерей Борис был нашим классным руководителем. Все знали его как богобоязненного священника, очень ревностного в духовной жизни. При этом отец Борис был очень скромным, доброжелательным человеком, эрудированным преподавателем и интересным рассказчиком, его все любили. Ходил он всегда в подряснике, поверх носил кожаный монашеский пояс".
Однажды летним днем 1992 года отца Бориса вызвал ректор. Оказалось, нужно ехать в Москву, в Патриархию, к Святейшему Патриарху Алексию II. В назначенное время протоиерей Борис был в приемной Его Святейшества. "Святейший благословил меня, и я услышал: "Вы родом из Приморья? Так вот, отправляйтесь туда епископом". Для меня это было как гром среди ясного неба. Признаться, самым большим моим желанием было продолжать преподавать, о чем я и сказал. Но Священный Синод принял решение о наречении меня епископом Владивостокским и Приморским. Я понял, что это промысл Божий, Божие повеление, противление которому будет грехом".
13 сентября 1992 года состоялся монашеский постриг отца Бориса в Никоновском приделе Троицкого собора. Совершил постриг архимандрит Сергий, ризничий Лавры, игумен Косьма стал восприемником ставшего на монашескую стезю с именем в честь священномученика Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского.
Архиепископ Вениамин считает, что при выборе монашеского имени Святейший Патриарх Алексий II исходил из того, что духовником у отца Бориса был архиепископ Иркутский Вениамин - один из подвижников и ревностных служителей Православной Церкви советского периода, немало испытавший во время гонений на Православную Церковь в 60-80-е годы XX столетия.
20 сентября игумен Вениамин возведен в сан архимандрита. В канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы архимандрит Вениамин был наречен епископом Владивостокским и Приморским.
Архиерейская хиротония состоялась в самый праздник 21 сентября 1992 года в Богоявленском патриаршем соборе Москвы. И вот уже 24 октября 1992 года епископ Владивостокский и Приморский Вениамин прибыл в родное Приморье. Примечательный факт: через несколько лет после хиротонии митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий передал ему панагию первого епископа Владивостокского и Камчатского - Преосвященного Евсевия (Никольского) как его преемнику на Приморской кафедре.
В своем первом отчете, отправленном в Патриархию, епископ Вениамин писал: "Куда ни посмотри, в какую проблему ни вникни - везде нужны руки, помощники. Пока их мало, но даст Бог - все обустроится. Повода к унынию нет. Надо молиться и трудиться, а Господь все знает, все устроит, во всем поможет. Да будет на все Его Святая воля".
Годы восстановления епархии в Приморском крае пришлись на трудные времена эпохи "перестройки", поставившей страну на грань экономической катастрофы. Закрывались предприятия, люди месяцами не получали зарплату. В одной из проповедей владыка Вениамин говорил тогда: "Враг нашего спасения так и ищет случая, чтобы вогнать нас в печаль и уныние, а через это и в отступление от веры Христовой. Будем стремиться не поддаваться ему: молиться больше, если чувствуется приступ унынья, идти на службу в храм, и по вере нашей Господь подаст нам потребное. Когда-то мы жили в достатке, не отказывали себе в яствах и питии. И грешили, забыв о душеполезных постах, установленных в нашей Церкви Святым Преданием. Так некогда жил Израиль. Но потом "отучнел Израиль и забыл Бога". А теперь, чтобы призвать нас к покаянию в эти последние времена, Господь дает нам возможность поститься по принуждению. Правда, такое воздержание в пище менее ценно в Его очах. Но по-другому иные, может быть, не поймут тяжесть нашего окаянного положения".
Как-то к владыке обратилась с вопросом одна журналистка: "Способен ли один христианин вывести нас из мрака сегодняшней жизни?". Епископ Вениамин ответил: "Наше спасение не в каком-то одном, хотя бы и талантливом христианине, а во Христе. Когда Россия заживет Христом, тогда и спасение придет для нее. Я отдаю себе отчет, что слова мои могут быть восприняты как благое пожелание на фоне ужасающего нравственного растления современной России. Конечно же невозможно этому идеалу завтра же воплотиться в жизнь. Но к нему надо стремиться - другого пути для России нет".
