`Провинция, как и разруха, начинается в головах`Назад
`Провинция, как и разруха, начинается в головах`
В Колонном зале Дома союзов продолжается Второй фестиваль симфонических оркестров мира. Одной из ярчайших его страниц стал концерт Уральского академического филармонического оркестра (УАФО), исполнившего музыку Николая Мясковского. Недавно этот коллектив был выбран выдающимся дирижером Дмитрием Китаенко для его первого за 16 лет выступления в России. О работе оркестра в России и за рубежом корреспонденту "Газеты" Илье Овчинникову рассказал главный дирижер УАФО Дмитрий Лисс.
- Дмитрий Ильич, почему вы привезли на фестиваль две симфонии Мясковского - программу, которая резко выделяется на фоне других?
- Ее выбрал не я, а организаторы. Они знали о том, что у нас вышел диск с этими двумя симфониями, на Западе он получил очень хорошую критику. Вероятно, они решили, что на фестивале не стоит играть, грубо говоря, одну только симфоническую попсу. Такая позиция достойна уважения, хотя я сильно сомневался в том, что московская публика в июне придет слушать Мясковского. Наше дело маленькое - нас пригласили, мы с этим предложением согласились, почему нет? Надоедает без конца играть одно и то же.
- Если не ошибаюсь, вы не выступали в Москве с апреля 2003 года - это был концерт Российского национального оркестра, с которым прежде вы работали регулярно. Тогда вашим партнером стал скрипач Жиль Апап, сыгравший концерт Моцарта весьма экстравагантно.
- Видите ли, это был до некоторой степени запрограммированный скандал; я заранее предупреждал руководство коллектива. Оркестр тогда разделился пополам: музыканты постарше были в ужасе, а у молодежи горели глаза. Жиль Апап - мой друг, великолепный скрипач, пусть и с неоднозначной репутацией. Приглашая его, я хотел немножко подразнить московских критиков, и некоторые из них на эту удочку попались. С удовольствием читал рецензию, автор которой в гневе писал, что Жиль Апап не понимает, куда он попал, что Большой зал Консерватории не дружеская вечеринка.
- Этим автором был ваш покорный слуга.
- Забавно. Дело в том, что за внешней эскападой, которая у Жиля действительно присутствует, можно не заметить того, что он скрипач от бога, музыкант с очень интересными идеями. Например, со своим ансамблем он записал "Времена года" Вивальди, где ему аккомпанируют аккордеон, клавесин и контрабас. Для меня это самая современная запись - я ненавижу слово актуальный, но она действительно актуальна: тут и прекрасное знание стиля, и элементы аутентизма, и необыкновенно живое, эмоциональное исполнение, словно произведение написано только что. Хотя без шуток и провокаций тоже не обошлось! Впрочем, там есть почти все, что написано Вивальди, за исключением двух-трех маленьких импровизаций.
- У вашего оркестра много записей современных композиторов - Галины Уствольской, Авета Тертеряна, Татьяны Сергеевой, Валентина Сильвестрова. Присутствует ли их музыка в ваших концертных программах?
- Эти записи делались в основном по заказу фирмы Megadisc и вполне соответствовали давней традиции оркестра - проводить фестивали современной музыки: у нас были авторские фестивали и Сильвестрова, и Канчели, и Тертеряна, и Губайдулиной, началось это еще при моем предшественнике Андрее Борейко. Был период, когда открылись шлюзы, и публика очень хотела слушать новую музыку, ранее недоступную. Cейчас, к моему огромному сожалению, наступил этап насыщения. У нас, в Екатеринбурге, это началось намного раньше, чем в Москве, и мне забавно читать о том, что в Москве сыграли Сильвестрова и это считается событием: у нас чего только не было - фестивали современной голландской, французской музыки... Я всегда радуюсь, когда подобный репертуар нам заказывают в гастрольных поездках - года четыре назад мы играли в Загребе огромную программу из современных норвежских и хорватских композиторов, там же звучали Канчели и "Stimmen... Verstummen" Губайдулиной. В прошлом сезоне на фестивале "Европалия" в Бельгии играли две симфонии Тертеряна. Но это редко получается, чаще заказывают стандартный репертуар. Кроме Мясковского мы за последние годы записали концерты Чайковского, Хачатуряна и Рахманинова с Борисом Березовским.
- Если у публики снижается интерес к современной музыке, считаете ли вы своей задачей его поддерживать?
- Конечно да. Но необходимо учитывать специфику нашей филармонии. Мы получаем дотации от местного бюджета, от спонсоров - это касается зарплаты, а на проведение концертов мы не получаем ни копейки. И практически все наши концерты проходят на самоокупаемости: приглашая композитора, солиста, дирижера, арендуя ноты, мы должны думать о том, чтобы продать билеты, заполнить зал и окупить расходы. И если работаем в убыток, то должны понимать, каким образом это компенсировать.
Пару лет назад мы делали программу "Парижская весна в Екатеринбурге". Незадолго до этого я принимал участие в фестивале "Парижская весна" и теперь устроил как бы выездной его концерт. С Людмилой Берлинской мы исполняли "Прометея" Скрябина, с танцорами - хореографический концерт "Утренняя серенада" Пуленка, а также "Пустыни" Вареза. Заметьте, это было открытие сезона, в зале сидел губернатор и другие официальные лица. Помню, в какой ужас по этому поводу пришло руководство филармонии. К чести губернатора, он выдержал такое экстремальное произведение, как "Пустыни", и после концерта сказал мне: "молодец".
- По мнению некоторых экспертов, ваш коллектив входит в пятерку лучших симфонических оркестров России.
- Это не спорт, поэтому критерии могут быть разными. У каждого оркестра есть сильные и слабые стороны. Наши сильные стороны - интеллигентность музыкантов, полное отсутствие так называемого жлобства, мобильность, отсутствие предвзятости. Если приезжает новый дирижер, оркестр всегда старается пойти ему навстречу. У нас не возникает проблем, которые случаются в других крупных коллективах, когда музыканта могут буквально обхамить. А вообще, подобную оценку несколько лет назад дал Геннадий Николаевич Рождественский, так что ваш вопрос можно переадресовать ему. Не так давно мы собирались сделать его авторский фестиваль, но в последний момент это сорвалось. Однако в целом у оркестра с ним хорошие отношения, и вообще он один из величайших дирижеров 100-летия. С точки зрения рынка - западного, поскольку отечественного практически не существует, - в пятерку мы, безусловно, входим. В оркестре я работаю 12 лет, начинали мы с нуля - город был закрытый, оркестр не выезжал, его никто не знал, так что мы сделали очень мощный рывок, особенно в последние два года.
- Как бы вы определили, что именно дает оркестру работа с мастером такого уровня, как Дмитрий Китаенко?
- Это совершенно особая степень ответственности. Я в оркестре знаю каждого музыканта как облупленного, знаю его потолок, как с ним общаться, чего от него ждать. Но приезд такого дирижера - экзамен для каждого: ты должен показать все, на что способен, и гарантировать качество. Я принципиально не стал готовить с оркестром программу к приезду Китаенко: хотел, чтобы они сами почувствовали себя и музыкантами, и коллективом. Все репетиции проводил Китаенко, и результатом мы были оба очень довольны. Оркестранты очень благодарили меня за то, что удалось уговорить его приехать.
- Как вы оцениваете ситуацию с распределением грантов между оркестрами в Москве и Петербурге?
- Когда смотришь со стороны, ситуация представляется довольно забавной. Мы ездим на гастроли, представляем за рубежом не только Урал, но и Россию, и в то же время существуем как будто в другом измерении, если не в другом государстве. Мы не зависим от федерального бюджета - в чем-то это плюс, но грант наш оркестр не получит никогда: российское законодательство запрещает переводить деньги из бюджета одного уровня в бюджет другого, из федерального в региональный. По уровню зарплат наш оркестр может соревноваться с "детьми капитана Гранта", но заставлять нас конкурировать со всей мощью федерального бюджета не слишком красиво. Однако мы не жалуемся, и многих вещей, которые есть в нашем оркестре, нет больше нигде. Сейчас создаем собственную коллекцию струнных инструментов - закупаем их за рубежом, они будут находиться в собственности организации или частного лица, но играть на них будут артисты оркестра. Я не министр, чтобы комментировать ситуацию с грантами. Для начала хорошо было бы понять, зачем это делается. Сколько в Москве должно быть оркестров? Каких? Вот с чего надо начинать.
- Являемся ли мы частью общеевропейского музыкального процесса или остаемся провинцией?
- Если ты ощущаешь себя провинциалом, ты им и будешь. Все зависит от конкретного города, от конкретной ситуации, от традиций, от людей и тех планок, которые они себе ставят. Но я ни в коем случае не чувствую, будто мы являемся провинцией. В провинцию не приезжают такие дирижеры, как Китаенко и Плетнев. Кроме того, с появлением интернета можно узнать обо всем, что происходит в мире. Можно заказать почти любой компакт-диск. А мы часто провинциальны в силу своей лени. Когда мы пытались получить инструменты из Госколлекции, то отношение к нам было такое: "Да кто они такие, куда они лезут?" Инструменты нам дали в уголовном состоянии, запретили что-либо менять, и сейчас мы сдаем их обратно. Что ж, сделаем свою коллекцию. На "Европалию" нас тоже не хотели отправлять, считали выскочками. Так что провинция, как и разруха, начинается в головах.
