Марк Штарк: `Наука - инвестиционно привлекательная область человеческой деятельности`Назад
Марк Штарк: `Наука - инвестиционно привлекательная область человеческой деятельности`
Доктор биологических наук, профессор, академик РАМН и РАТМН Марк Борисович Штарк - учёный, который, кажется, знает всё или почти всё о работе человеческого мозга. Заместитель директора научно-исследовательского института Молекулярной биологии и биофизики по науке, заслуженный деятель науки РФ, лауреат премии СМ СССР, премии правительства РФ, премии РАМН им. Пирогова, в беседе с корр. "ТАСС-Сибирь" рассказал о том, каковы возможности современной науки в области биоуправления.
- Марк Борисович, обычно корреспонденты, начиная интервью с учёным, спрашивают: каково сегодня положение учёного в России и как относится власть к научному сообществу? Я не буду оригинален - я тоже хочу услышать ответ на этот сакраментальный вопрос. Но, всё же, суть нашего интервью более конкретна: что представляется Вам главным и перспективным в области исследования работы мозга, в которой Вы достаточно хорошо известны? И что удаётся освоить на практике, в медицине из тех знаний, который получены в недрах научных лабораторий?
- Давайте на первый вопрос ответим в последнюю очередь. Кратко замечу, что отношение к науке у власть придержащих в лучшем случае нейтральное, настороженное, а если еще короче - неадекватное. Но об этом в конце беседы.
- Хорошо. Что Вам представляется сейчас наиболее важным в науке о мозге, и в каком "месте" этой науки имеет смысл сосредоточить интеллект и средства?
- Убежден, что главное в нейробиологии, которой я занимаюсь достаточно много времени, это проблема генетики мозга, еще конкретнее - взаимоотношения нервных клеток с генами, размещенными в них же. Т.е. в научном лексиконе это формулируется как взаимодействие функции нервной системы, то, что мы обычно называем всем понятными словами - сознание, память, обучение и т.п., с одной стороны, и конкретными генами, их (генов) физико-химическим продуктом, который эти функции мозга обеспечивает и сохраняет. Еще конкретней - это лежит в основе поразительной способности мозга в течение всей жизни приспосабливаться к условиям жизни и довольно неплохо их обеспечивать. Это свойство мозга принято называть пластичностью - гибко реагировать на загадки, которые предлагает нам жизнь и более-менее достойно на них отвечать. Пластичность - ресурс развития и... материальный источник новых лекарств.
- У науки есть соответствующие инструменты для решения этих сложных вопросов?
- Это, скажем, не очень дешевые средства, но проблема стоит того, чтобы их потратить, инструменты сейчас доступны экспериментаторам, и мы уже располагаем довольно большим объемом знаний в этой области. Так, например, стало возможно, выделив участок мозга у животного, "выращивать" его вне организма достаточно долго. Это позволяет наблюдать за развитием нервных тканей, раздражать их химическими и электрическими способами, регистрируя ответ мозга на эти вмешательства.
- И учёные могут понять, что на самом деле происходит в мозге человека?
- Да. Ибо все основные знания о работе мозга, влиянии на него внешней среды, лекарств, получены вне организма человека и животных. Новые знания о конкретных генах и их роли в нервной деятельности получены в экспериментах, а затем "встроены" в понимание реальной работы мозга. Именно фундаментальными представлениями, достигнутыми в этих сложных опытах в пробирке и на экспериментальных животных, пользуются затем врачи, которым приходится лечить болезни нервной системы. Исследования в пробирке, с моей точки зрения, главное, что может решить многие проблемы патологии мозга - опухолей, судорожных состояний. Именно эти опыты призваны сейчас помочь разобраться в таких болезнях, как патологические пристрастия - наркозависимость, например.
- Какие конкретные примеры успешного применения этих знаний Вы можете привести?
- Новые лекарства для профилактики и лечения алкогольной зависимости и ее осложнений - глубоких депрессий и тревоги, сопровождающих эту болезнь, которые получены нами совместно с фармакологической фирмой "Материа-Медика" в Москве за последние 8-10 лет. Это Пропротен-100 и Тенотен.
В течение достаточно продолжительного времени моя лаборатория НИИ молекулярной биологии и биофизики в Новосибирске занимается исследованиями белков, специфичных именно для мозга человека. Исследования эти проводятся с помощью специальных антител к этим белкам. Опыты показали, что антитела обладают лечебным восстанавливающим эффектом, снимают т.н. абстиненцию, что обычно называют "похмельем", облегчают депрессии у этих больных. Сейчас большинство современных наркологов широко пользуются этими лекарственными средствами в России и за рубежом.
- Сколько времени разделяют экспериментальный результат и появление лекарственных препаратов в аптеках?
- В этом случае, о котором мы говорим, прошло порядка 8-10 лет. Но знания, полученные в эксперименте, теперь обеспечивают целое технологическое направление в фармакологии - науке о лекарствах, и будут востребованы еще много лет. Лекарства, полученные на основе наших экспериментальных данных, уже давно являются, как сейчас принято говорить, "брендами" продаж и обеспечивают государство значительными налогами, выраженными в миллионах долларов.
- Это и есть пример коммерциализации науки?
- Это пример, выражаясь точнее, капитализации научных знаний. Прямое и, казалось бы, достаточно понятное следствие эффективности фундаментальной науки.
- В начале нашей беседы Вы заметили, что главной проблемой сегодня в науке о мозге является феномен пластичности, т.е. способность мозга человека довольно гибко и быстро реагировать на запросы жизни. Какие примеры можно привести в пользу этого утверждения?
- Обучение, способность мозга безгранично обучаться, приобретать новые знания и овладевать многообразием навыков, делающих нашу жизнь перспективной, интересной и полезной обществу.
Основу этого постоянного обучения обеспечивают так называемые механизмы саморегуляции, которые как раз базируются на уже упомянутых взаимоотношениях функции мозга и генома человека - основа пластичности. Вспомните, как Вы обучались правильно переходить улицу на зеленый свет, овладевать вождением автомобиля, правильно писать, читать и т.п. Вы всегда находили в себе способность довольно быстро доставать из врожденных и приобретенных свойств своего организма, своей библиотеки, именно те навыки, которые обеспечивали Вам правильное поведение.
- Обычно в жизни на это уходит довольно много времени. Кроме того, обретение жизненного опыта приходит порой через большие трудности, например, стресс, преодолеть которые порой очень непросто, часто невозможно. Есть ли способы ускорить процесс самоусовершенствования?
- Пластичность нервной системы позволяет сделать это, пользуясь уже упомянутыми механизмами саморегуляции. Они, как правило, заблокированы у нас, заторможены. Т.е. потенциально эти механизмы у нас существуют, но актуализировать их, превратив в ежедневный навык, прием, порой трудно. На помощь приходит современная компьютерная техника и технология так называемого биоуправления.
- Как давно и широко ли технология биоуправления используется в жизни и медицинской практике?
- В США существуют сотни кабинетов биоуправления, в которых механизмы саморегуляции с помощью компьютерной обратной связи (ее еще называют приспособительной) широко используются для обучения, спортивных тренировок, лечения очень большого числа болезней и их последствий - гипертонических состояний, бронхиальной астмы, судорожных припадков, депрессий, тревожности.
- Как обстоят дела в России?
- Наш институт, отдел биофизики и биоинженерии, лаборатория компьютерных систем биоуправления занимаются теорией и практикой биоуправления уже более 20 лет. Начинали мы это вместе с американцами и продолжаем работать с ними до сего дня.
Мы разработали довольно большое число применений этой новой технологии при целом ряде заболеваний детей и взрослых: гипертонической болезни, болезней дыхания, депрессий, химической и нехимической зависимости. В институте создаются программное обеспечение и аппаратные средства "БОСЛАБ", "БОС-ПУЛЬС", различные модификации который довольно широко распространены в России и за ее пределами. Порядка нескольких сотен систем биоуправления сейчас используются в спортзалах, школах, поликлиниках, больницах. Убежден, что технология биоуправления должна быть доступна специалисту - врачу, тренеру - на любом их рабочем месте.
- Назовите, пожалуйста, наиболее впечатляющие примеры.
- Ну вот, например, коррекция т.н. синдрома нарушения внимания у детей и подростков. Эффективность биоуправления при этом состоянии, а им страдают до 2 миллионов детей и подростков в РФ, очень высока: 8-9 школьников из 10 показывают хороший результат. Более 50 комплексов "БОСЛАБ" стоят у нас в Новосибирске, Новосибирской области, различных регионах России.
Во-вторых, это, конечно, всякого рода зависимости - наркотический и игровой варианты. Широко мы пытаемся использовать биоуправление в спорте, где достижение "пика формы" спортсмена, воссоздание у него так называемого состояния "оптимального функционирования", возможно добиться исключительно с помощью этой технологии. Успех Китая на Олимпиаде в Пекине существенно определился широким использованием биоуправления при подготовке участников. Результат всем известен.
- С кем еще в России Вы работаете?
- Очень интенсивно последнее время с МЧС. Как с потерпевшими в результате аварий, так и со спасателями. Наиболее зависим от биоуправления период реабилитации. Если с диагностическим, тренировочным и лечебным этапами все более-менее понятно, то восстановление функций, как правило, у нас в России практически не обеспечено. Пациент после стационара по существу предоставлен самому себе. Настоящих современных научно "усиленных" реабилитационных центров в России нет.
- И всё-таки - возвращаясь к началу нашей беседы - как чувствует себя наука в Сибири? Понятны ли ее проблемы федеральному и региональному руководству? Чем вызваны выступления председателя правительства, президента и некоторых министров относительно якобы низкой эффективности науки? Что предлагается ими и обсуждается вами?
- Первое, это якобы низкая эффективность науки в стране и, в связи с этим "сакраментальное" предложение нового "скелета" академий, дублирующем идею т.н. "вертикали власти". Создание неких надстроек под Общим собранием академий - главной решающей структурой каждой из существующих в РФ академий. Возможно, это и целесообразно в некоторых специальных областях жизни государства, но совершенно неприменимо в науке. Наука довольно динамичная область человеческой деятельности, не требующая наличия большого числа ступеней, где каждая из последующих надзирает за предыдущей; она по определению чужда бюрократизации и вмешательствам некомпетентных управленцев.
Далее, все национальные академии должны наделяться государственным статусом. Мне думается, что причисление академий к т.н. государственным организациям, не подарок делу: в России уже довольно давно нет академий "стерильного" государственного статуса, т.е. научных учреждений с гарантированным и достаточным финансированием со стороны государства. Наиболее демонстративны в этом отношении последние 12-15 лет, когда государство (правительство) фактически не финансирует в адекватном объеме академии, а предлагаемые средства федерального бюджета несопоставимо малы даже в сравнении с обеспечением любого западноевропейского или американского университетов. Поэтому использовать этот аргумент со стороны правительства просто неприлично. У подавляющего большинства НИИ среднее соотношение бюджета и собственного заработка (по самым консервативным оценкам) равно 1:1, часто эти соотношения достигают 1:5, что и есть прямое следствие государственного финансирования науки последних лет.
- Получается, государство - должник науки?
- Казалось бы, все может при желании пониматься правильно и просто: рассмотрим демонстративный и лежащий на поверхности пример. Вспомним пофамильно - сибирские академики А.А. Трофимук, А.Э. Канторович, И.И. Нестеров, Н.А. Пузырев, С.В. Гольдин, Н.И. Мельников - и то малое время и деньги, несопоставимые с результатами их работ, ушедшие на открытие главных отечественных нефтяных и газовых месторождений, обеспечивающих сейчас экономику и безопасность страны.
Далее, безразличие исполнительной власти к проблемам науки ярко продемонстрировано на общем собрании всех т.н. государственных академий, недавно проведенном в колонном зале Дома союзов. На нем не было ни одного представителя правительства и Федерального собрания. Все время сессии из головы не шел известный рефрен В. Вишневского "Давно я не лежал в колонном зале". Собрание производило впечатление предуготованных "похорон" национальной науки.
- Как все-таки "измерить" эффективность науки?
- Что предлагается в качестве главных маркеров? Заведомо ернический посыл топ-менеджеров, ориентированный, якобы, на мировой опыт: международные научные премии, статьи в мировых журналах, высокий ISI (индекс цитирования).
А где же место национальным знакам признания - Государственной премии РФ, Премии правительства РФ по науке и технике; именным премиям отечественных нобелевских лауреатов - И.П.Павлова, И.И.Мечникова, премии И.М.Сеченова, М.В.Келдыша? Чем они менее значительны, чем международные награды, например, им. Гумбольта или им. Вирхова? Только люди безразличные к отечественным достижениям мирового уровня могли завернуть все в такую издевательскую обертку.
Очень много говорится о т.н. индексе цитирования (ISI). Но, позвольте, международное цитирование организовано исключительно по англоязычным текстам. В России единичные журналы переводятся на мировой научный язык. А если непредвзято оценить цитирование тех статей, которые опубликованы в англоязычных переводах отечественных публикаций, то все встанет на свои места. Индекс цитирования по ним очень высок.
Наконец, почему бы Минобрнауки РФ не ввести в индикаторы "инновационные коэффициенты", позволяющие сравнить реальный (денежный) вклад государства в проведение научных исследований, приводящих к появлению новых технологий и, как следствие, готовых продуктов - лекарств, приборов, инструментов, сложных систем и, главное, ту налоговую составляющую в сторону государства, которая сопровождает реализацию, т.е. капитализацию новых знаний. Могу заверить, что они - эти сравнения - будут, безусловно, в пользу науки.
Эффективность работы ученых, прежде всего, и главным образом следует оценивать по совокупности полученных ими новых знаний, трансформирующихся в новые технологии. А подобную оценку способно осуществить исключительно научное сообщество, а не отраслевые Министерства, у которых совершенно иные задачи, с которыми, как всем известно, они справляются не очень хорошо.
Государство в этой ситуации, я убежден, глубокий должник перед наукой. Приведенный пример подтверждает очевидную закономерность: наука - инвестиционно привлекательная область человеческой деятельности. Напомним к этому недавнее высказывание М. Тэтчер: "Одно открытие Фарадея электромагнитной индукции дало доход больший, чем лондонская товарная биржа за все время своего существования".
Соотношение размера бюджетного финансирования, с одной стороны, и объема налоговой составляющей, уходящей (как бы в режиме возвратного кредита) государству, от продаже лекарств, т.е. пропорции, отражающие себестоимость научных базовых исследований, обеспеченных бюджетом, к "капитализации" этих знаний соотносятся, как 1:10.
Хотелось бы обратить внимание государственных (правительственных) организаций, решающих судьбу и будущее отечественной науки, на очень простой выход из создавшейся ситуации. Он рождается естественным путем - следует использовать как будто положительный опыт правительства и сформулировать структуру и масштаб следующего национального проекта - "Наука". Убежден, что уже существующие нацпроекты на любом этапе своего существования нуждаются в научном прогнозировании эффективности. Следовало бы начинать именно с такого проекта, но никогда не поздно остановиться и оглядеться. Обычно это оказывается действием полезным и эффективным.
- Спасибо.
