Искусственная разделенность
Вопрос о соотношении морали и политики, да и собственно политики как таковой является вопросом о том, что такое человек и что такое "человеческое"?
По целому ряду причин представление о человеке, равно как и представление о политике и об этике подверглись существенным изменениям, по сути, в течение длительного времени были наполнены новым содержанием и оказались в особом состоянии внутреннего раскола. В чем он заключался?
Во-первых, расколотым и разделенным стал сам человек и представление о "человеческом", его поделили отдельно на существо социальное, профессиональное, природно-биологическое... и т.д., при этом в качестве наиболее принятого представления о человеке стало представление, о том, что человек существо более социально-биологическое, нежели духовное. Это представление в свою очередь легло в основу выводов о том, что целью любого вида организации деятельности человека (организации семейной, социальной, общественной и политической жизни) является ограничение его природных инстинктов и социальных привычек.
Кроме того, важное влияние на представление о человеке сыграл тот факт, что сам человек стал объектом изучения разных гуманитарных наук, которые обособлено, осуществляли исследование разных его качеств: психических, социальных, политических и пр., и каждая из них претендовала на объективность и реалистичность его представления. Однако, не углубляясь дополнительно в этот вопрос, следует сказать, что и сами науки оказались в крайне непростом положении, когда в картину каждой из них верится с трудом, а поэтому в каждой конкретной ситуации требуется проведение особых исследований и создание специального гуманитарного знания.
Аналогичным образом в итоге было разделено "политическое и человеческое", в основу политики были положена реализация интересов, а этике были вручены задачи исследования ценностей. Разделенность представления о человеке выразилась и в том, что этика и политика во многом стали восприниматься как самостоятельные регулятивные системы с особыми свойствами и качествами, при этом этике (морали) была отведена роль регулятора человеческого, а регулятором политического стали выступать особые политические нормы, собственная политическая мораль, особая этика власти и элиты. Таким образом, за этикой и моралью перестали признавать как право на исследование политики, так и право на действенность в ее регулировании, иначе говоря, этика и мораль оказались своеобразным образом "отключены". Отключены также на том основании, что мораль и нравственность не поддаются объективному научному исследованию и не могут быть со 100% уверенностью быть экспериментально подтвержденными, получилось, что действенной моральной теории, которая могла бы объяснить "как поступать?" не получилось.
Обратим внимание на интересный поворот, который состоит в том, что моральные правила недейственны не потому, что они действительно не работают, а потому, что они не могут быть изучены наукой и объективно сформулированы, по-другому - "если факты не укладываются в теорию, тем хуже для фактов...". Возможно, мы прибегаем к некоторому утрированию и преувеличиваем, но суть в том, что в соответствии с указанными выше выкладками принято анализировать реальный политический процесс и это не может вызывать сомнений в их "объективности", но подвергать критике практику, не исследуя и не подвергая критике, инструменты и средства при помощи, которых осуществляется эта критика, было бы, несомненно, неправильно, хотя бы из стремления понять "а как же на самом деле?".
Для этого необходимо повторить еще раз о том, что мы не претендуем на полноту картины о том, "как же на самом деле?", но при этом предпочитаем сложившейся разделенной картине право на творческий поиск и исследование этого вопроса.
И первый наш тезис состоит в том, что человек представляет собой существо куда более сложное, чем его рисуют разные науки и более того, скорее всего не познаваемое, а попытки представить объективную картину о нем, кроме самой картины ничем не являются, но при этом мы уверены в том, что человек также существо духовное и обладает свободными волей, мышлением, способностями к саморазвитию и самоорганизации, творчеству и изменению мира вокруг себя.
Культурный синтез и преодоление разделенности
Теперь снова вернемся к рассмотрению вопроса о соотношении политики и этики (морали), при этом нельзя сказать, что мы отождествляем этику и мораль, поскольку признаем за этикой реальные воспитательные, а за моралью реальные регулятивные возможности. При этом, чтобы не увеличивать рассуждение по поводу соотнесения двух "разнородных" объектов (политики и морали), мы стоим на позиции о возможности их практического синтеза. Для подтверждения этой возможности мы обратимся к вопросам сознания, языка и мышления, а также подумаем над возможностью реализации "чистой" политики.
Во-первых, синтез политики и морали возможен, осуществим и более того, мы утверждаем всегда осуществляется, поскольку само политическое действие не может быть действием внеморальным и вненравственным по причине объективного и естественного использования практикующим политическим субъектом (даже в случае если оный представляет собой группу или коллектив, мы все же считаем, что он состоит из людей, которые так или иначе это делают) этических категорий: добра и зла, долга, ответственности, чести, вины, свободы и смысла жизни. Также совершенно нельзя сказать, что как индивидуальное, так и коллективное, общественное политическое сознание их не используют, их применение обязательно в политики хотя бы ради возможности ее практического осуществления.
Во-вторых, мы уверены в том, что попытки осуществления такой внеморальной политики, вне ценностной политики являются ущербными для политики как таковой и превращают ее в некий аналог технического, технологического регулирования, которое стало очень модным в течение последних лет..., поскольку не учитывает, что имеет дело с людьми, о которых мы писали ранее.
Укажем также на то, что этику и мораль нельзя использовать только "технически", применяя к ним категорию инструмента и исключительно по случаю осуществления легитимации конкретного политического действия, поскольку такое ее использование ставит под вопрос его долгосрочные результаты, а значит эффективность такой политики.
Кроме того, мы хотим сказать несколько слов о культуре в контексте синтеза политики и морали. Мы уверены в том, что осуществление политической практики вне естественного культурного пространства, осуществления преемственности и без органических культурных связей также постепенно выхолащивает как политику, так и мораль и в итоге не приводит ни к эффективной политики, ни к действенной морали. Поэтому синтез политики и морали мы обязательно видим в контексте культуры, иначе говоря, мы видим этот синтез как синтез культурный. Остается вопрос о том, как все это выглядит практически?
Новая модель и лидерство в XXI веке.
Для ответа на этот вопрос следует обратиться к "остроте момента" и подумать над таким важным понятием как развитие, возможности развития, а также о том, как оно может осуществляться в современной ситуации и может ли оно стать выходом из сложившегося социокультурного кризиса? Мы выражаем уверенность в том, что может.
Во-первых, потому, что возможности остальных моделей: функционирования в системе, естественной эволюции, научно-технического прогресса и роста во многом исчерпаны, в основном по причине своей "естественности" и экстенсивности.
Политика развития, основанная на осмыслении развития предполагает:
- наличие воли и волевого действия, а значит, требует активности, творческой энергии, самоорганизации и что, немаловажно персонифицированной ответственности за это действие;
- обращение к культуре и культурному синтезу как преодоление вполне искусственной разделенности, о которой мы говорили ранее;
- использования новых инструментов, полагающихся на выстраивание коммуникации и доверительных отношений, а не исключительно манипулирования и использования, что подразумевает другого отношения к человеку, о чем мы тоже говорили ранее (об этом говорим не только мы, имея в виду реализацию человеческого капитала как основы конкурентоспособности в будущем);
- наличие субъекта развития, который исповедует ценности развития и прилагает волевые, интеллектуальные творческие усилия к его осуществлению.Крайне важно сказать несколько слов о том, что именно отличает эту модель от сложившихся политических моделей, как морализаторско-либеральных и демократически-доктриальных, так и реактивно-фундаментальных. От либеральных политических моделей, якобы имеющих в основании практики "либеральные" общечеловеческие ценности политику развития отличает отсутствие необходимости "претворятся" моральной, поскольку политика развития, по сути, естественно моральна и не требует придумывания разных химер из области "двойных стандартов" вроде "либеральных международных интервенций" и многих других политических действий, далеких от содержания этих ценностей и прикрываемых ими.
От необходимости казаться политику развития отличает необходимость быть, выраженная в возможности синтеза ценностного содержания и эффективной реализации практических политических действий.
Далека политика развития и от так называемого демократизаторского подхода, предполагающего реализацию демократии по одному образцу в качестве единственно возможной модели для всех без исключения, требующей нарушения суверенитета и попыток "технического", грубо хирургического отлаживания и настраивания механизмов и систем, но, правда, почему-то в чужих организмах, мотивированная попытками создания некоего единой и экономически обоснованной и оправданной структуры. Равно далека политика развития от попыток жесткой и радикальной традиционалистской реакции, выраженной в попытках отказаться от происходящего вокруг и уйти обратно в качестве выхода из сложившейся ситуации, сформированной во многом реализацией либеральных и демократизаторских практик.
Во-вторых, потому, что модель политики развития дает возможность для качественного усовершенствования как самой политике, что говоря принятым языком, приведет к большей ее эффективности, так и формирования органических связей в обществе между разными субъектами: властью, общественными, бизнес структурами, позволит наполнить эту жизнь ценностным и жизненным человеческим содержанием, а значит преодолеть всесилие интересов и технологического манипулирования. В этом контексте становится крайне важной роль этической науки, которая непосредственно принимает участие в формировании перспективной сферы общественной жизни, получая новые познавательные и регулятивные возможности. Позволяет уйти от вечных попыток угнаться за жизнью и систематизировать то, что получилось якобы в результате исключительно объективных и естественных процессов в обществе, а также уйти от нескончаемых попыток изложения новых нормативных кодексов поведения для каких либо профессиональных групп, которые не удаются, прежде всего, потому, что они частичны и крайне ограничены в своем регулятивном действии.
Таким образом, все вышесказанное ставит перед нами ряд вопросов об устройстве системе развития, о ценностной системе развития и формировании нового этического содержания политики, о новых критериях политического лидерства и стандартов элитарности, о содержании добродетелей и новых ориентиров политического мышления, о новых механизмах политического взаимодействия, общения и сотрудничества и др.
Подводя итог данному краткому рассуждению, следует указать на то, что обсуждение данной модели, ее практическая реализация дает реальные возможности для России стать мировым субъектом развития и предложить миру новую модель, которая даст вектор для выхода из сложившегося кризиса не только для нее, но и для других стран. Иначе говоря, даст возможность, вопреки заявлениям некоторых западных политологов, сформировать-таки привлекательную для других стран идеологию и модель, сквозь призму могло бы выразиться действительное политическое лидерство России в ХХI веке. Диалог на тему посткризисного развития мира уже начат и к этому есть реальные возможности, поэтому закрепить и объективировать полученные результаты и продолжить эту работу важнейшая задача на сегодня.
17.09.2009 г.
www.viperson.ru
Док. 591256
Опублик.: 17.09.09
Число обращений: 0
Шишкин Дмитрий Александрович
|
