Недавно я на своей даче работал с архитектором. Незаметно для самого себя заставил его войти в резонанс с моим пониманием задачи и эстетическим мироощущением. Он с удивлением признался мне, что в его голове стали рождаться абсолютно новые мысли. Четверть века назад, когда я работал с композитором Михаилом Глузом в Камерном музыкальном еврейском театре (КЕМТ), мы с ним являли собой уникальную резонансную систему, абсолютно гармоничное понимание. Внезапно Глузу показалось, что энергетиком системы является он. И это стало трагедией наших взаимоотношений и причиной гибели КЕМТа. Глуз был блистательным интерпретатором, реализатором моего понимания происходящего на сцене. Я предупреждал его: как только я "выну палец из-под тебя", перестану давать тебе энергетический посыл - все развалится, останется обесточенная электрическая лампочка. Так и произошло: лампочка есть, но она не светит!
В репетиционном зале я не только режиссер. Я - хореограф, сексопатолог, пианист, музыкант, композитор, певец. И жестокий диктатор. У меня на репетиции слышно, как летают мухи. На первом этапе найти среди артистов единомышленников невозможно. Поэтому первоначальный посыл - принуждение. Гипноз авторитета. Актер по своему качественному состоянию не может в этот момент находиться на одной ступеньке с идеологом - режиссером. Чтобы внести свою лепту в спектакль, ему нужно освоить идею режиссера и только потом сгенерировать. Заглотнуть идею, чтобы выплеснуть то, что у него родилось. А если он ничего не заглотнул, то и выплеснуть нечего.
...Мои ребята из "Молодости" запели, затанцевали. Оказались пластичными, темпераментными, сделались органичными участниками действа. В песне "Тачанка" гитара в руках музыканта становилась пулеметом. А сам музыкант - пулеметчиком. С солистами мне повезло. Особенно с грузинским певцом Бадри Кипиани, обладателем сильного оперного голоса. А Светлана Розова отлично спела и сыграла трагическую балладу композитора Е. Романова на слова турецкого поэта Назыма Хикмета "Черный баркас". Мы сломали годами устоявшиеся стереотипы и сотворили универсальное действо.
Это сейчас в России вокально-инструментальных ансамблей - не счесть. В конце 60-х они только зачинались. Уже обрели известность саратовский "Микро" с А. Гореликом, молодежный коллектив Омской филармонии. Но концерт Тамбовской филармонии "Два - ноль в вашу пользу" был в новинку.
Я позволил себе несколько подробнее остановиться на этой своей первой режиссерской работе по двум причинам.
Первая. Концерт, естественно, не был мюзиклом. Но был моим первым шагом к нему, предтечей театрального жанра, который станет доминирующим в моем творчестве. Мало кто из современных российских театральных режиссеров имеет право называться одновременно балетмейстером, хореографом, пианистом, композитором и вокалистом. Но я вовсе не претендую на статус первооткрывателя в жанре советского мюзикла. Им был Леонид Утесов (вспомните "Веселых ребят"). Я - реаниматор. Но сделавший шаг вперед.
Вторая. Выяснилось, что я вовсе не "белый человек". Я - "белый негр". И эту роль мне предстоит играть не один день. Право на самостоятельное имя будет стоить мне немалых усилий и финансовых затрат.
А произошло вот что. На генеральную репетицию концерта из Москвы в Тамбов принимать программу пожаловали два господина из Управления музыкальными учреждениями Министерства культуры РСФСР. И афиша концерта украсилась их именами. Режиссером-постановщиком концерта был назван заслуженный деятель искусств Коми АССР, заслуженный артист ДАССР Эдуард Тараховский. Художественным руководителем программы - заслуженный артист РСФСР Владимир Познанский. Юрию Шерлингу досталась лишь роль режиссера-балетмейстера.
Мы с артистами пытались возмутиться. Многоопытный Эдик Смольный утихомирил нас:
- Вы же не хотите, чтобы концерт "зарезали" на корню? Лучше помалкивайте. И сделайте "дядям спасибо".
"Спасибо" мне пришлось делать потом еще многим "дядям"...
После генеральной репетиции концерта Познанский держал долгую паузу. Наконец произнес:
- Ну вы даете! - Махнул рукой: - Ладно. Тамбов - не Москва.
Премьера концерта "Два - ноль в вашу пользу" состоялась в Тамбове летом 1968 года. С огромным успехом. В сентябре, с неменьшим успехом, в Москве.
Володя Познанский упрямо набивался мне в приятели. Элеонора рвала и метала, когда он заявлялся без приглашений. Познанский раздражал ее. А я не знал, как от него избавиться. Этот беспардонный господин мог "зарубить" любую мою работу. К счастью, меня пригласили хореографом в Пермский театр оперы и балета. Там я поставил несколько концертных номеров. Один из них - по картинке художника-карикатуриста Херлуфа Бидструпа "Черта с два" на музыку московского композитора Богдана Троцюка. Этот балетный номер, где черт (его блестяще исполнял молодой танцор Игорь Шаповалов) пытается превратиться в Бога, стал лауреатом Всесоюзного конкурса молодых артистов балета в Москве в январе 1969 года.
