|
|
Татьяна Агапова: Ценностные ориентиры социально- экономической политики и предпосылки формирования культуры потребления в России (1)
Назад
|
Татьяна Агапова: Ценностные ориентиры социально- экономической политики и предпосылки формирования культуры потребления в России (1)
|
Современная экономика России располагает значительными материальными возможностями для обеспечения роста уровня жизни населения. Эти ресурсы имеют тенденцию к увеличению: даже в условиях финансового кризиса 2008-2009 гг. правительство РФ намеренно продолжить финансирование всех социальных программ и приоритетных национальных проектов, развернутых в период профицита государственного бюджета. Так, например, значительные финансовые ресурсы направляются в сферу образования - по некоторым оценкам, каждый восьмой рубль расходов консолидированного бюджета Российской Федерации приходится на статью "Образование" (2).
Вместе с тем важно, чтобы каждый человек умел рационально использовать те ресурсы, которые связаны повышением материального благосостояния общества в целом. Это "умение" зависит, в конечном счете, от того, каковы потребности и интересы личности, которые, в свою очередь, образуют основу для формирования мотивов экономического поведения и стимулов к активной деятельности в той или иной профессиональной сфере.
В последнее время тема "общества потребления" в России стала одной из популярных в средствах массовой информации. На страницах журналов и газет, в теле- и радиопередачах, а также в специальных изданиях ведутся разнообразные дискуссии о "плюсах" и "минусах" общества потребления. При этом авторы публикаций и участники таких дискуссий нередко отстаивают совершенно противоположные точки зрения: одни призывают ограничить потребление дорогостоящих товаров и услуг, обвиняя владельцев дорогих машин, дачных коттеджей, благоустроенных квартир и т.д. в потребительстве и бездуховности; другие, наоборот, связывают с приобретением этих благ основные жизненные цели и возможности духовной самореализации человека как личности.
Острота постановки данной проблемы свидетельствует о том, что "центр тяжести" в ее обсуждении нередко переносится из собственно экономической плоскости в область морали, нравственности, воспитания, культуры и т.д. Безусловно, культура потребления - как часть общей национальной и мировой культуры - содержит в себе, кроме экономического, и нравственный, воспитательный и другие аспекты.
Представляется целесообразным, однако, поскольку данная проблема имеет непосредственное отношение к системе стимулирования труда в условиях становления инновационного типа экономического роста, выделить в качестве предмета специального анализа собственно макроэкономические аспекты формирования культуры потребления. Такой подход позволяет, на наш взгляд, разграничить критерии стандартов "общества потребления" и "культуры потребления", сделав основной акцент на анализ объективных экономических причин деформаций в структуре личного потребления и возможностей управления динамикой этих процессов на макроуровне в социально перспективном направлении.
Повышение уровня денежных доходов населения, обогащение ассортимента потребительских товаров и услуг в условиях рыночной трансформации делают потребительское поведение населения все более сложным и подвижным. Поэтому возникает необходимость гибкого регулирования этих процессов с помощью макроэкономических инструментов - в целях усиления социальной ориентации развития экономики. В этой связи возникает проблема определения относительных критериев разграничения разумных (рациональных) и неразумных (нерациональных) потребностей. Границы между ними являются весьма относительными и подвижными, так как любая потребность может превратиться в абсурдную и нерациональную (неразумную) в том случае, если она будет абсолютно противопоставлена другим потребностям и если, таким образом, произойдет деформация меры ее развития и удовлетворения в системе других потребностей. Оценить, разумна или неразумна та или иная потребность, можно лишь с учетом того, как именно используется вещь или услуга, предназначенные для ее удовлетворения - исключая, конечно, те потребности, удовлетворение которых наносит ощутимый вред здоровью человека или сопряжено с антисоциальными действиями. Определить степень разумности потребностей можно лишь по способам их удовлетворения, которые и составляют основу культуры потребления. Поэтому критерии разумности потребностей и культуры потреблении во многом совпадают.
В то же время рост уровня доходов населения сопровождается активизацией процесса сопоставления своего уровня жизни и уровня жизни других людей. Вопреки расхожему мнению, такое сравнение представляет собой объективную закономерность, а не порождение психологии "завистливого соперничества" в отношении своих соседей, коллег по работе и т.д. По мере поступательного развития экономики России данное сопоставление начинает играть все более существенную роль в определении социального статуса личности. Само по себе такое сравнение еще не рождает статусного потребления, основу которого всегда составляет приобретение престижных товаров и услуг с целью продемонстрировать свою принадлежность к определенному социальному слою.
Вещи и услуги как таковые нейтральны и не могут служить непосредственной причиной деформаций в личном потреблении. Вполне закономерен и общий рост потребностей населения в высококачественных товарах и услугах. Потребительство представляет собой такой тип потребления, при котором способность благ и услуг удовлетворять определенные личные потребности подменяется их дополнительной социальной значимостью, связанной с гипертрофией оценочных функций сферы личного потребления. Одно и то же благо (предметы домашнего интерьера, дача, машина, туристическая поездка и т.д.) служат для одних потребителей средством развития их внутреннего мира, а для других - олицетворением достатка, показателем того, что они живут "не хуже других", "лучше, чем соседи" и т.д.
Потребительство деформирует структуру личного потребления тем, что, во-первых, преимущественно развиваются те ее элементы, которые не способствуют гармоничному развитию человека; и, во-вторых, относительно снижается социальная и профессиональная активность, а также общий уровень культуры среди определенных социальных групп населения. Потребительство как стремление к достижению высокого стандарта потребления вне прямой зависимости от своих личных трудовых усилий является одной из причин поисков таких типов бизнеса, которые позволяют "сделать" как можно быстрее и как можно больше денег. При этом традиционные для зрелых индустриальных экономик этика бизнеса и этика труда (3) связанные с высокой квалификацией и профессионализмом, желанием много трудиться, способностью быстро ориентироваться, сопоставлять альтернативы, принимать решения в рамках определенного правового поля, что определяет ответственность работодателя, и т.д., оказываются в России утраченными, а механизм извлечения доходов нередко граничит с правонарушениями. Все это в совокупности не может не блокировать внутренние для экономики России стимулы к обеспечению устойчивого роста инновационного типа.
Экономические основы потребительства, на наш взгляд, во многом связаны с тем, что вследствие ограниченной материально-технической базы, "старого" парка оборудования, "утяжеленной" структуры экономики труд - как один из определяющих факторов устойчивого экономического роста, - зачастую носит монотонный, утомительный характер, связан с выполнением нетворческой, неквалифицированной, а часто и тяжелой физической работы. Нетворческое содержание профессиональной деятельности характерно не только для физического, но и для многих видов умственного труда, в том числе и оснащенных современными компьютерными технологиями. Данные социологических опросов свидетельствуют о том, что наибольшая часть занятых, неудовлетворенных содержанием своей работы, относится к группам служащих, менеджеров среднего звена, клерков, инженерно-технических работников и т.д.
Выполнение ими операций, не соответствующих их специальной подготовке и квалификации, "бумажный" или "кнопочный" характер многих видов работы снижают привлекательность и престижность соответствующих профессий - в том числе и инженерных. В то же время гипертрофируется привлекательность банковских и юридических специальностей, что, в свою очередь, стимулирует поиски "быстрого" и "легкого" образования по этим профилям, в том числе и в системе негосударственных ВУЗов, где качество образования нередко оставляет желать лучшего. Все это в совокупности вызывает серьезные деформации в структуре рынка труда, диспропорции в структуре спроса на труд - с одной стороны, и в структуре его предложения - с другой. Эти деформации, в конечном счете, замедляют научно-технический прогресс как основу инновационного типа экономического роста.
Необходимость привлечения работников к выполнению нетворческих, малоквалифицированных видов труда порождает и необходимость установления повышенной оплаты за них. Поскольку не может осуществляться стимулирование труда с помощью обогащения его содержания, постольку происходит своеобразная "компенсация" работнику его "проигрыша" с помощью более высокой оплаты. На этой основе превалирующим становится отчужденный труд, утративший добровольный характер и превратившийся в средство выживания. Вместо того чтобы удовлетворять потребность человека в самовыражении, он становится основой несправедливого перераспределения ренты, получаемой при использовании человеческого капитала.
Кризис трудовой мотивации, и как результат, и как основа отчуждения труда, выражается в отсутствии стремления к саморазвитию, в снижении производительности труда и, в конечном счете, качества жизни. Постепенно происходит трансформация структуры ценностных ориентаций человека: труд как социальная ценность занимает более низкие позиции в структуре потребностей многих социальных групп. Это приводит к замене уровней высших потребностей уровнем низших, причем степень упрощения нередко приближается к деградации (4). Раз личность не может в полной мере реализовать себя в профессиональной деятельности (вследствие бедности ее содержания), возникает стремление вообще избежать трудовых усилий или свести их к минимуму - с одной стороны, и стремление к самовыражению в сфере личного потребления - с другой.
Особенно рельефно это проявляется у определенных слоев молодежи. С одной стороны, эта социальная группа в силу своих возрастных особенностей еще не является конкурентоспособной на рынке труда и не может пока реализовать себя в процессе профессиональной деятельности (которая, к тому же, не всегда является достаточно привлекательной). С другой стороны, в молодежной среде особенно сильны стремления к индивидуальному самовыражению, к самостоятельности и исключительности. Все это в совокупности способствует "переносу" поля для самореализации личности из сферы профессиональной деятельности в сферу личного потребления, укрепляет стандарты престижного и статусного потребления, рождает желание "выглядеть по каталогам", соответствовать стандартам "дресс-кода", "фейс-контроля", "гламурных" изданий и т.д.
Снижение социального престижа профессиональной деятельности приводит к подмене профессиональных навыков умением "делать деньги и тратить их". Для потребителей такого рода гипертрофированная социальная значимость благ и услуг всегда заслоняет их действительную ценность. Основой для их сопоставления становится тот социальный престиж, который несет с собой приобретение того или иного блага. При этом чем больше удовлетворяются престижные потребности, тем сильнее "голод" и активнее погоня за ультрамодными товарами и услугами. При этом материальные и духовные ценности ставятся потребителем в одни ряд и превращаются в равноценные элементы единой псевдокультуры. Не удивительно, что в кругу таких псевдокультурных потребителей мирно уживается "престижное" знание иностранного языка с тем обстоятельством, что имени автора "Ревизора" не смогла назвать ни одна из посетительниц престижных дискотек в Москве и в Санкт-Петербурге, хотя все они закончили среднюю школу. Такие "эрудиты" не имеют себе равных в знании названий зарубежных и отечественных музыкальных групп, а имя В.-А.Моцарта нередко ассоциируют исключительно со стилизованной мелодией "Турецкого марша" на своих мобильных телефонах.
В ходе формирования в России рыночной экономики объективно расширилось многообразие способов извлечения личных доходов, что, в свою очередь, послужило основой быстрого усиления социальной дифференциации. Особенности официальной методологии измерения макроэкономических индикаторов доходной обеспеченности вызывают в экспертном сообществе дискуссию по поводу их обоснованности. Сомнения и споры по поводу оценок дифференциации в основном связаны с тем, что межрегиональные различия как в денежных доходах населения, так и в стоимости жизни остаются вне рамок статистического наблюдения. Это относительно снижает достоверность данных, особенно если учесть высокую степень регионального неравенства. По различным оценкам, реальное значение коэффициента дифференциации доходов лежит в пределах 16-20 раз (5) тогда как дифференциация заработной платы в отраслевом и региональном разрезах составляет 6-7 раз, а на предприятиях достигает и огромных значений - не редко в сотни раз (6) В результате в социальной структуре общества возникает множество изолированных друг от друга групп (6), усиливается индивидуализация потребительского поведения, снижается социальная солидарность и взаимопонимание, укрепляются основы маргинализации населения.
Одним из следствий процесса быстрой социальной дифференциации, который приобрел в России, в отличие от индустриальных стран, практически неуправляемый характер, являются существенные деформации в структуре потребления мало- и среднеобеспеченных групп населения, в число которых нередко попадают и молодые семьи с детьми. Уровень развития потребностей этих групп семей относительно невелик, так как расходы по воспитанию детей ограничивают возможности их возвышения. Ограниченность степени развития потребностей - с одной стороны, и ограниченность доходов - с другой, формируют в мало- и среднеобеспеченных слоях населения стремление "подтягиваться" за высокодоходными потребителями, иногда ограничивая себя в самом необходимом. Таким образом, возникают дополнительные условия для "статусного" потребления, а "разрывы" в структурах потребления высоко- и низкодоходных групп населения стремительно увеличиваются. Относительно высокообеспеченные слои могут "позволить себе все", а относительно низкообеспеченные вынуждены продолжать жить "от зарплаты до зарплаты". Такая поляризация общества укрепляет стандарты потребительства, в известной степени возрождает "купеческое" чванство и кичливость своим материальным достатком в сочетании с презрительным отношением к окружающим, что является трудносовместимым и с культурой вообще, и с культурой потребления - в частности.
Анализ экономических основ деформаций в личном потреблении позволяет определить главные макроэкономические инструменты управления этими процессами. Они, на наш взгляд, могут быть подразделены на две группы. Во-первых, это макроэкономические инструменты, использование которых позволяет государству оказывать воздействие на структуру потребностей населения. Во-вторых, это макроэкономические факторы воздействия на платежеспособный спрос населения, как на превращенную форму этих потребностей.
Среди макроэкономических факторов первой группы особое место занимает обеспечение на макроуровне предпосылок для обогащения содержания труда и профессиональной деятельности в целом. Развитие творческих элементов профессиональной деятельности предполагает не только совершенствование материально-технической базы производства на основе инновационных технологий, но и создание необходимых социально-экономических условий для развития потенциальных способностей человека и возможностей для самореализации (8)Важное место среди таких условий занимает эффективная организация свободного времени, как времени для образования, интеллектуального развития, общения, выполнения социальных функций и т.д.
Расширение возможностей для самореализации в профессиональной деятельности во многом определяется формированием на макроуровне системы эффективной занятости, подготовки и переквалификации кадров, что предполагает активную государственную политику на рынке труда. Одна из функций рынка труда в индустриальных странах состоит в обеспечении профессиональной мобильности кадров, которая позволяет по мере развития личных способностей и профессиональных навыков получать более сложную, интересную и более высокооплачиваемую работу. Для этого институты рынка труда проводят систематические общие переаттестации рабочих мест и кадров в соответствии с требованиями НТП, организуют системы профессиональной переподготовки и трудоустройства. В настоящее время в России биржа труда не всегда располагает сведениями о вакантных рабочих местах на предприятиях и фирмах различных форм собственности. Если бы такое положение было устранено, то смягчилось бы резкое структурное несоответствие предложения рабочей силы (в основном - квалифицированные служащие) и спроса на нее (в основном - рабочие массовых профессий, нередко преимущественно физического труда). Это несоответствие не означает, что экономике России не требуются вновь привлекаемые специалисты и служащие. Они, хотя и не в тех масштабах, что рабочие, нужны, но, при неблагоприятной для них конъюнктуре на рынке труда отбираются из ограниченного числа лиц по каналам и методам, прошедшим длительную "обкатку" еще в условиях прежней командно-административной системы. Без преодоления подобных тенденций едва ли удастся создать систему эффективной занятости, которая является макроэкономическим основанием для формирования культуры потребления.
Более того - занятость в сегодняшней России, к сожалению, не является гарантией получения достойных доходов: работающие бедные - серьезная проблема, без решения которой невозможно повысить качество, эффективность и социальный статус труда как основного фактора устойчивого экономического роста. В индустриальных странах занятость обеспечивает работнику доходы выше официально установленной черты бедности, имеющие устойчивую тенденцию к росту по мере повышения уровня образования, квалификации, профессионализма. Например, в США уровень бедности среди занятого населения не превышает 2,6%, а среди работающих лиц пенсионного возраста - 1,4%.
В России, наоборот, занятость пока не обеспечивает дохода выше прожиточного минимума одному из каждых четырех работников. Практически в каждой второй российской семье есть работники с заработной платой ниже прожиточного минимума (9)причем среди лиц, получающих оплату ниже прожиточного минимума, 75% составляют женщины.
Доля фонда заработной платы в ВВП России составляла в 2008 г. всего 23,6% и возрастет к 2011г. лишь до 26,2% (10), тогда как в США она составляет 64%; в Швеции - 61%; в Германии и в Великобритании - 55% (11). Это свидетельствует о существенной девальвации в России трудовых источников доходов населения, что, в сочетании с постоянным отставанием минимальной заработной платы от прожиточного минимума и диспропорциями в их динамике относительно средней заработной платы превращает оплату труда в фактор трудовой демотивации (13) которая блокирует повышение культуры потребления. Поскольку профессиональная деятельность не может пока превратиться в основной критерий социального статуса человека, постольку устойчиво воспроизводятся условия для престижного и статусного потребления, формирующие стандарты потребительства.
Макроэкономические инструменты формирования культуры потребления не могут быть сведены исключительно к формированию системы эффективной занятости и урегулированию диспропорций в системе оплаты труда. Возникают сложные задачи целенаправленного государственного регулирования социально-имущественной дифференциации с помощью социально перспективной бюджетно-налоговой политики, в системе которой собственно социальная политика государства составляет лишь один из необходимых элементов, который не может быть противопоставлен остальным бюджетно-налоговым инструментам управления экономикой на макроуровне. Более того - повышение культуры потребления предполагает использование не только макроэкономических, но и других инструментов - воспитательных, административных и т.д. Однако эффективность действия этих неэкономических инструментов непосредственно зависит от того, насколько успешно на макроуровне государство учитывает в своей экономической политике те объективные экономические закономерности, которые деформируют личное потребление.
_________________________________________________________________________________
1. Замечания и предложения по сотрудничеству можно направлять на адреса ecocaf@c.mc.msu.ru (для проф. Агаповой Т.А.) и Fairuz58@mail.ru (для проф. Агаповой Т.А.).
Круг профессиональных интересов: Макроэкономика и государственная экономическая политика. Руководитель специализированного семинара по данной проблематике в ИППК МГУ им. М.В.Ломоносова.
2. Сигова С.В., Гуртов В.А. Прогнозирование потребности бюджетного финансирования сферы образования в рамках трехлетнего бюджета на 2008-2010 гг. // Проблемы прогнозирования. - М., 2008. - N6. - С.46.
3. См.: Роик В. Достойные заработная плата и пенсия: отечественный и зарубежный опыт. - Человек и труд. - М., 2007. - N7. - С.34.
4. Подробнее об этих тенденциях см.: Минева О. Можно ли преодолеть отчужденность труда // Человек и труд. - М., 2008. - N8. - С.54-55; Шевакина М. Мотивационные подходы к управлению трудовым поведением // Человек и труд. - М., 2008. - N8. - С.56-57.
5. Подробнее об этих тенденциях см.: Доходы и социальные услуги: неравенство, уязвимость, бедность / Под ред. Л.Н. Овчаровой. - М.: ГУ ВШЭ, 2005. - С.348; Овчарова Л.Н. Восстановительный рост доходов населения: эффекты экономического роста и социальной политики // Человек и труд. - М., 2007. - N 11. - С.33-36.
6. См.: Роик В. Достойные заработная плата и пенсия: отечественный и зарубежный опыт // Человек и труд. - М., 2007. - N 8. - С. 61-62.
7. Подробнее об этих тенденциях см.: Заработная плата в России: эволюция и дифференциация / Под ред. В.Е.Гимпельсона и Р.И.Капелюшникова. - М; 2008.
8. См.: Лебедева Л. Россия и США перед вызовами ХХI века // Человек и труд. - М., 2007. - N1. - С.16.
9. См.: Ржаницына Л. Социальный и гендерный анализ проекта трехлетнего Федерального бюджета // Человек и труд. - М., 2007. - N 6. - С.37. Более подробно о гендерных различиях в оплате труда см.: Заработная плата в России: эволюция и дифференциация / Под ред.В.Е. Гимпельсона и Р.И. Капелюшникова. - М., 2008, глава 5.
10. См.: Ржаницына Л. Социальные параметры бюджета на 2009-2011 гг. // Человек и труд. - М., 2008. - N 11. - С.33.
11. См.: Лебедева Л. Россия и США перед вызовами ХХI века // Человек и труд. - М., 2007. - N 1. - С.17.
12. О диспропорциях в системе оплаты труда см., например: Керимханова О. Модернизация системы оплаты труда работников бюджетной сферы // Человек и труд. - М., 2007. - N 2. - С.31-33; Заработная плата - основная форма дохода трудоспособного населения // Человек и труд. - М., 2007. - N 5. - С.46-51; Ржаницына Л. Социальный и гендерный анализ проекта трехлетнего федерального бюджета // Человек и труд. - М., 2007. - N 6. - С.35-41; Бобков В. Социальная дифференциация - новый ракурс // Человек и труд. - М., 2007. - N 6. - С.42-45; Роик В. Достойные заработная плата и пенсия: отечественный и зарубежный опыт // Человек и труд. - М., 2007. - N 7. - С.34-38; N 8. - С.61-64; Овчарова Л. Восстановительный рост доходов населения: эффекты экономического роста и социальной политики // Человек и труд - М., 2007. - N 11. - С.33-36; Заработная плата в России: эволюция и дифференциация / Под ред.В.Е. Гимпельсона и Р.И. Капелюшникова. - М., 2008.
www.viperson.ru,
12.08.2009
Док. 581071
Опублик.: 12.08.09
Число обращений: 0
Агапова Татьяна Анатольевна
|
|
|
