Армас Мишин - фигура для литературного мира Карелии знаковая. За его плечами - непростая интересная жизнь, изобилующая неожиданными поворотами. Многие читатели до сих пор теряются в его именах-псевдонимах и гадают, какое же из имен - подлинное. На протяжении непростых для карельской литературы 15 лет (с 1990 по 2005) Мишин возглавлял Союз писателей Карелии, сотрудничал в местных СМИ, занимался переводами, литературоведческой и просветительской работой. На творческом счету литератора - десятки изданных книг на русском и финском языках, сотни статей, исследовательских материалов. Писатель - лауреат Государственной премии Карелии им. А. Перттунена, премии Главы Правительства РК "Сампо", Заслуженный работник культуры России и Карелии.
Один из главных трудов жизни Армаса Иосифовича - новый перевод на русский язык знаменитой "Калевалы", на которую у писателя - особый взгляд. Уникальные переводы на финский язык стихов из русской классики от Державина до наших современников, выполненные Мишиным, опубликованы в сборнике "Рябиновая Родина".
При этом поэт и переводчик Мишин сохранил задор молодости и чувство юмора, у него большие планы на будущее, а об истории финской и карельской литературы он рассуждает, как реальный участник многих событий...

- Армас Иосифович, по происхождению Вы - финн-ингерманландец. По своим родственникам знаю, что история почти каждой ингерманландской семьи в советское время - трагична. Каким было Ваше детство?

- У моей семьи тоже была сложная, трагичная судьба. Я родился в деревне Малая Пустошка, очень символичное название - сегодня деревни нет - в семье Марии и Иосифа. Воспоминание из детства: мы сидим в подвале самого большого дома, на дворе - 1941 год. Мимо деревни отступают части Красной Армии. И вот под угрозой применения оружия красноармейцы заставляют всех нас - женщин, инвалидов, детей - покинуть укрытие, чтобы убедиться, что среди нас нет вражеских шпионов! Они были уверены, что мы скрываем шпионов. Потом мы прятались в лесах, в конце концов, оказались вывезенными в Сибирь. Моя мать-финка работала в подсобном хозяйстве Омского литейного завода, а потом в литейном цехе. В 1949 году ее неожиданно пригласили в милицию и выдвинули требование: уехать из Омска в 24 часа! Нам запретили жить в крупных городах. Невозможно было и вернуться и на родину, в Ленинградскую область. Мы приехали в Петрозаводск, где как-то сумели устроиться родственники. Но в Петрозаводске нам тоже жить запретили, поэтому мы жили за озером, в поселке Шала. Мать работала там на лесозаводе.

- Чувствовали Вы и дальше на себе ограничения, касавшиеся финнов?

- К сожалению, да. Я хотел стать врачом и поступить в медицинское училище. Приехал в Петрозаводск, сдал документы и выяснил, что финнам нельзя поступать на медицинский! Со мной поговорили и убедили идти в педучилище - запретов на поступление туда по национальному признаку не было. Уже после я узнал, что существовало правило, запрещавшее финнам обучаться по некоторым специальностям. Известного поэта Тайсто Сумманена, сына финна-красноармейца и ингерманландки, постигла та же участь в Ленинграде, где ему было отказано в поступлении в кооперативный техникум. Я учился в педучилище в Пудоже 4 года. В этот небольшой заонежский городок ссылали оказавшихся в военное время в плену, "неблагонадежных", поэтому преподаватели у меня были замечательные! В педучилище судьба свела меня с будущей женой. Потом я вернулся в Петрозаводск закончил Педагогический институт, после чего написал письмо в Питер, уточняя, нельзя ли мне приехать работать на родину, на станцию Назия? Ответ подобен приговору: да, вы можете приехать, но только за 101 километр. Поэтому мое стихотворение о финнах-ингерманландцах, пострадавших в то время, напечатано на 101-ой странице сборника:

Ингерманландцы! Мои земляки,
Древнего семени финское племя,
Вас поглотило пространство и время,
Страны чужие и материки...

- Вы с детства владели финским языком? Начинали писать на нем?

- Вовсе нет! В детстве я говорил по-фински неважно. Мот первые стихи написаны по-русски: в эвакуации, в Омске, на каком языке еще можно было общаться? Если мать заговаривала со мной по-фински, окружающие косились с подозрением. Поскольку все документы были потеряны, когда я пошел в первый класс, мать не могла правильно произнести по-русски мою фамилию "Мышин" (так в свое время перевели на русский фамилию моего отца - Хийри, что означает по-фински "мышь") и меня записали "Мишиным". Вместо непонятного "Армаса" я стал Олегом. Еще в пединституте я учился как "Олег Мишин". Так что у меня по сути нет псевдонимов - жизнь распорядилась так, что все имена- мои, и они до сих пор очень сильно влияют на мою судьбу. По документам я - русский, своего финского происхождения я так и не смог подтвердить документально - бумаги, касающиеся настоящей фамилии отца, отыскать так и не удалось.

- Когда же и при каких обстоятельствах Вы стали заниматься изучением финского?

- Первые 6 книг стихов были написаны и опубликованы на русском языке, потом я стал писать по-фински. Дело в том, что я был очень дружен с поэтом Тайсто Сумманеном. И однажды, когда мы с ним прогуливались по проспекту Ленина в Петрозаводске, Тайсто сделал мне серьезное внушение. Он мне сказал: "Дорогой Олег! Ведь ты не Олег, а Армас! Тебе нужно выучить финский и писать на родном языке". Тот разговор на меня очень сильно подействовал, подтолкнул к изучению финского языка. По отношению к Сумманену я до сих пор в долгах. Перед интервью, я как раз занимался переводами его стихов... Многие стихи, которые с русского на финский переводил Тайсто, сегодня я перевожу на финский заново. Такая получается творческая конкуренция... После нашего знакового разговора с Тайсто я решил поступать вольнослушателем в университет. Но случайно встретившись там с моим будущим научным руководителем Эйно Карху, я в итоге поступил к нему в аспирантуру, чтобы изучать финский язык и читать финноязычную литературу. Заодно пришлось освоить шведский и позаниматься анализом шведоязычной литературы Финляндии...

- Члены Вашей семьи сегодня общаются между собой по-фински?

- Моя жена - карелка, пишет по-карельски, выпустила несколько книг. Внучка говорила по-фински с первых лет жизни, а потом однажды пришла и сказала: "Деда, я больше с вами по-фински говорить не буду!" После этого родилась опубликованная в "Литературной газете" моя статья "Все языки родные", о том, что национальные языки начинают умирать...

- А какие процессы происходят сегодня в национальной литературе Карелии? Сохраняются ли ее традиции?

- О карельской национальной литературе, имея в виду, Республику Карелия, говорить непросто. Процессы в ней происходят неоднозначные. Начало развития национальной литературы можно отнести к двадцатым годам прошлого века, когда на государственном уровне было решено, что финский будет в республике вторым государственным языком. Тогда финноязычной литературе уделялось немалое внимание. Выпускалось много книг, причем, именно на финском. Литературу тогда создавали в основном финны, приехавшие из Финляндии, США, Канады. В первый Союз писателей Карелии, организованный Ялмари Виртаненом, входили преимущественно финны. Кстати, большинство из них, как и сам Виртанен, погибли впоследствии в сталинских лагерях. Выжить удалось немногим - среди них могу назвать имя Урхо Руханена, который очень многое сделал для развития национальной литературы. В тридцатые годы в Союзе Писателей активно трудились литераторы из Ингерманландии. Например, Леа Хело (настоящее имя Тобиас Гуттари) - один из выдающихся поэтов того времени. Знаковых имен русскоязычных писателей в Карелии поначалу было немного, позже начинают появляться такие известные писатели, как, например, Александр Линевский, у них в Союзе была организована своя секция. Похоже обстояли дела с литературой на карельском языке - только в тридцатые годы прошлого столетия начали появляться первые книги. Особенно хочется отметить в этой связи труды Николая Лайне. Во многом с его именем связаны первые попытки создания карелоязычной литературы. Но потом процесс вновь замедлился на долгие десятилетия, писатели из северной Карелии творили по-фински, прибегая к карельскому языку только в диалогах и монологах. Хочется выделить имена таких литераторов, как Николай Яаккола, Яакко Ругоев, Ортье Степанов, Пекка Пертту, ставших классиками. Но только с появлением в литературе Владимира Брендоева процесс создания карелоязычной литературы пережил новый этап развития. В последующие годы началось постепенное возрождение карельского сознания, хотя вопрос о литературном языке все еще оставался спорным.

- Это в первую очередь связано с диалектами, существующими в карельском языке?

- Конечно! В карельском языке существует три диалекта - северный (собственно карельский язык), ливвиковский и людиковский. Кроме того есть несколько говоров. Больше всего сегодня пишут на ливвиковском диалекте. Поэтому очень остро стоит проблема, как будет происходить дальнейшее формирование литературного карельского языка - то ли будет создан общий язык путем объединения диалектов и говоров, что очень непросто, то ли в основу литературного языка ляжет распространенный ливвиковский диалект. Но в любом случае - это процесс очень длительный, быстро формирование языка не происходит, счет идет на десятилетия. Пока у авторов, пишущих на карельском, нет своего журнала, зато вышли 2 номера литературного альманаха.

- В последнее время активны и авторы, пишущие на вепсском...

- Действительно, это так. Несмотря на то, что вепсов немного, литературные процессы происходят достаточно бурно. Среди вепсов много образованных людей, которые отлично пишут - Нина Зайцева, Николай Абрамов. Они тянут нелегкий воз и тоже создают свою национальную литературу.

- А что происходит с современной финноязычной литературой Карелии?

- Если карелоязычная литература переживает новое возрождение, то, увы, о финноязычной литературе республики такого не скажешь. В свое время Тайсто Сумманен сказал про себя: "Я последний финский поэт Карелии". В определенном смысле слова оказались пророческими: несмотря на появление впоследствии в литературе нескольких ярких имен, до высот лирики Сумманена финноязычная поэзия Карелии больше, увы, так и не поднялась. Кроме того, круг поэтов и прозаиков, пишущих по-фински, с каждым годом сужается. Это связано в первую очередь с тем, что многие авторы уехали в Финляндию, а там мало, кто из них продолжает активно заниматься литературой. Например, талантливый поэт Тойво Флинк за все годы после отъезда в Финляндию, прислал для нашего финноязычного журнала "Карелия" только две подборки стихов... Я считаю, что в литературе Карелии происходит настоящая драма! Когда по-фински начинают писать русские люди или карелы, получается, что в их произведениях отсутствует финское самосознание. А финноязычное население республики постепенно уходит...

- Как же в таких непростых условиях выживает журнал "Карелия", издающийся на финском языке?

- Журнал "Карелия" держится на том, что мы публикуем не только финноязычных авторов, но и переводим на финский те материалы, которые соответствуют концепции нашего журнала. Все эти годы, продолжая традиции, мы стараемся высоко держать планку художественных произведений. Например, переводим стихи талантливого поэта А.Волкова, пишущего по-карельски, других авторов. Республика финансово поддерживает наш журнал, хотя вокруг необходимости его существования время от времени происходят дискуссии. Нам всем вместе нужно обратить больше внимания на развитие финского сознания. Я придерживаюсь мнения, что надо работать там, где ты родился, способствовать развитию национальной литературы.

- Ваш перевод "Калевалы" и превозносят, и критикуют. Как Вы пришли к тому, что занялись переводом и исследованием "Калевалы" Леннрота?

- Когда я впервые от корки до корки прочел "Калевалу" в переводе Л.П. Бельского, я пришел к моему научному руководителю Э.Карху и сказал, что все, что говорится о "Калевале" в Карелии - неправда, а неправду эту посеял О. В.Куусинен. Создавая сокращенный вариант произведения, он по-своему переформатировал "Калевалу", вырывая из текста отдельные куски, меняя части текста местами, превращая ее в сборник. Поэтому мой интерес к "Калевале" не ослабевал, я стремился докопаться до корней произведения. Я даже выступил в университете с докладом "Калевала" - поэма Элиаса Леннрота". Мой со-переводчик Эйно Киуру, фольклорист, придерживался тогда схожих взглядов, мы вместе стали переводить "Калевалу" на русский язык, постоянно обращаясь к фольклорным источникам, поскольку в Финляндии издано 34 тома народной поэзии. При сравнении мы увидели, насколько часто Леннрот по-своему трактует строки и образы из народной поэзии, разворачивает их на свой лад, придает им совершенно другой смысл. Так, например, белка из народного фольклора у него оборачивается созвездием Большой Медведицы. Если о создании мельницы Сампо народ пел всего три строчки, то у Леннрота этот процесс описан более, чем в сотне строк! Творческое дарование автора, его начитанность придают фигурам, картинам совершенно другой план, иной масштаб. По сути, Элиас Леннрот сотворил из народной поэзии собственную поэму, углубляя и разворачивая любой интересный образ в "Калевале". Поэтому в нашем переводе мы не стали именовать его "составителем", а обозначили - "создателем". Мне был очень интересен процесс именно создания произведения Леннротом, переработка и развитие образов народной поэзии. Я считаю, что "Калевала" - это произведение 19 века. В своей одноименной работе я показываю, как в эпосе нашли отражение не только фольклор, но и личная жизнь, и гражданские идеалы Леннрота.

- Как Ваш перевод соотносится с переводом Л.П.Бельского, по которому знают "Калевалу" многие россияне?

- Я всегда защищал Бельского и его перевод, но надо обратить внимание на то, что, выучив финский язык, он не знал всех его тонкостей. Мы переводили "Калевалу" именно "по-Леннроту", используя его архивы, изданные им словари, дневники, материалы. Элиас Леннрот - настоящий словотворец, энциклопедист! Он увлекался математикой, ботаникой, создавал историю не только Финляндии, но и России. Могучий человек! К тому же, обладал завидным чувством юмора. Выпуская финско-шведский словарь, он надеялся, что все слова, включенные в него и использованные в "Калевале" войдут в финский язык. Действительно, около 300 слов вошло в язык и закрепилось в нем. Но остальные не используются до сих пор. В переводах мы всегда ориентируемся на самого Леннрота. Материал "Калевалы" исконно космогоничен, но о нем можно судить через призму леннротовского восприятия. Леннрот, как червь, пропускал через себя землю фольклора и создавал свое произведение.

- А среди наших современников есть ли интерес к "Калевале" и новому переводу?

- Несомненно. Мы выпустили уже четыре издания перевода, книгу покупают, я бы взялся утверждать, что сегодня мы присутствуем при Ренессансе "Калевалы". По мотивам поэмы мы с Евгением Шороховым, известным местным бардом, сделали три монооперы: "Струн волшебных звон" - для взрослых, "Путешествие в "Калевалу" - для школьников и для маленьких - "Здравствуй, Калевала!" Я занимался подготовкой либретто. Сейчас мы трудимся над монооперой "Куллерво", это одна из центральных тем "Калевалы". Я стараюсь рассказывать о "Калевале" в школах, с огромным интересом воспринимают наш проект сельские школьники, городские школьники более озабочены современностью, увы...

- А какая у Вас творческая мечта? Что бы еще хотелось успеть сделать?

- Я очень хотел бы выпустить большую книгу русской классики на финском языке. Финны давно перешли к свободной поэзии. С середины 30-х г.г. прошлого века они уже полностью отошли от метрической поэзии. Возврат к ней оказывается очень непростым, поэтому финских переводчиков возникают трудности при переводе стихотворений, где нужно сохранить ритм и рифму. Я сейчас много занимаюсь переводами, перевожу только те стихи, которые мне нравятся, соответствуют моему возрасту и мироощущению, а не те, которые берут обычно, чтобы представить поэта. Мои любимые поэты - Фет и Баратынский. Очень люблю Гумилева и Мандельштама, из советского периода - Твардовского. Я нахожу яркие стихотворения не только у классиков, но и у молодых поэтов. В целом, переводить русскую классику - крайне трудно. Я сейчас занимаюсь переводами Марины Цветаевой. Перевести ее на иностранный язык - почти невозможно даже при хорошем знании языка! Выпустить книгу переводов русской классики - моя самая большая мечта.


14.07.2009

www.viperson.ru

Док. 573887
Опублик.: 14.07.09
Число обращений: 0