 ожидаясь встречи с В. Сударенковым, я читал одну калужскую газету, очень непровинциальную по содержанию. Там, к примеру, говорилось, что сегодня мы фактически живем уже совсем в другой стране. Не в той, что была при Ельцине. Только еще не все это осознали. А еще приводились любопытные слова одного английского бизнесмена, сказанные им в Калуге: мол, русские — большие мастера на идеи, но как только дело доходит до их претворения в жизнь...Губернатор задерживался на заседании согласительной комиссии по вопросу формирования Совета Федерации. И когда появился в своем кабинете, было ясно, что он не в восторге от долгой и трудной дискуссии.— Что тревожит, Валерий Васильевич?— Помните, при Ельцине было много разговоров про непредсказуемость? Я бы не сказал, что с тех пор что-то сильно изменилось. Нам говорят: реформа Совета Федерации направлена на усиление централизованной власти в стране. Что ж, правильно. Но наряду с этим должна проводиться децентрализация экономики. А разве похоже, что к этому идет? Возрастает, к примеру, монополизация финансовой и банковской деятельности. Серьезный признак!Можно приводить и другие примеры, когда говорятся правильные слова, но за ними следуют противоречащие им действия. И это само по себе не может не вызывать ощущения зыбкости.Невольно вспоминается 1993 год. Моя позиция на Конституционном совещании была такая: законодательная и исполнительная власти регионов не должны быть представлены в верхней палате парламента. Я выступал за прямые выборы в Совет Федерации. Но политически выгоднее было сделать так, как было сделано.На мой взгляд, важно, какими способами осуществляется хорошая идея укрепления власти. Нам свойственно так увлекаться радикальными реформами, что на какое-то время забываем о самой цели. Мы хронически отстаем в своем политическом развитии. И спорадически форсируем события, в спешке снова загоняя себя в тупики, из которых потом придется выбираться, теряя драгоценное время. Вот это и тревожит.— Если продолжить разговор о целях и средствах, то нам не обойти новую систему налогообложения, борьбу с олигархами...— Совершенно верно. И тут нам говорят: нужно вывести капиталы из тени, приучить богачей платить налоги. Кто спорит. Надо! Помнится, даже раньше были члены партии, которые умудрялись не платить партийные взносы.Но ведь существует и обратная сторона. Сегодня люди с годовым доходом до 30 тысяч пока что платят 12-процентный подоходный налог. С 1 января 2001 года будут платить на один процент больше. Это вроде немного. Но не для них. Для них и надбавка в 1 процент — много. Не только в денежном выражении. Это повышение возмущает их нравственное чувство. Они спрашивают: почему богачи должны теперь платить меньше, а мы, бедные, больше? Почему новая власть начала свою работу с несправедливого (с их точки зрения) закона, а Дума этот закон поддержала?И еще одно соображение. Кажется, многие фирмы как имели двойную бухгалтерию, так и будут иметь. Новая процентная ставка налогообложения с доходов ничего тут не изменит. Люди по-прежнему будут получать одну, меньшую, часть зарплаты в открытую. А другую, большую, часть в конвертиках... Сохранятся групповой сговор, круговая порука, атмосфера лжи. И люди не будут от этого становиться лучше, порядочнее, честнее. Значит, отчасти правы те, кто считает, что может продолжиться строительство “воровского” капитализма.К чему я веду? К тому, что налогообложение должно стать для всех граждан вопросом морали. Когда говорится, что ежегодно население сокращается на 750 тысяч, человеку с доходами выше средних, который укрывает их от налогообложения, должно быть не просто стыдно. Он должен чувствовать свою личную вину за то, что кто-то ушел из жизни раньше отпущенного природой срока от недоедания, отсутствия лекарств, невозможности оплатить лечение или операцию...Президент Путин прав: сегодня речь идет о выживании нации. Но вспомним: через что-то подобное прошли и многие западные страны. Особенно в начале века, в годы так называемых классовых боев. Почему капитализм выжил? Потому что богачи и сверхбогачи поняли: перед ними альтернатива. Или они будут делиться с бедными своими доходами и сверхдоходами, или потеряют все.Вот и мы сегодня стоим перед примерно таким же выбором. Или наиболее активные, хваткие перестанут жадничать, или наше нравственное падение станет неостановимым.— Говорят, тем и объясняется “накат” на олигархов. Новая власть якобы пытается взять их на испуг и тем самым помочь преодолеть жадность. Или у вас другое мнение?— Я далек от жизни олигархов. Но точно знаю: то, что получено быстро и почти даром, вовсе не заслуга тех, кому это удалось. По крайней мере, для того, чтобы оттяпать какую-то часть общегосударственной собственности, требуются совсем не те качества, которые нужны для преумножения этого свалившегося с неба богатства. То есть я не верю в то, что олигархи эффективно управляют своей собственностью.Почему? Потому что эффективное управление производством требует высокого профессионализма. А профессионал почти всегда человек совести и долга. Если же олигархи всеми правдами и неправдами утаивают доходы, значит, они либо люди совершенно бессовестные, либо их доходы не так уж велики, чтобы они могли безболезненно делиться ими с государством.К тому же нефть, газ, медиа-бизнес... Все это, строго говоря, не является производством. Пусть бы кто-то из олигархов наладил выпуск, скажем, автомобилей. Только что-то нет желающих.— Валерий Васильевич, что вам подсказывает интуиция? Мы способны к рывку в экономическом развитии? И не случится ли провал, как в августе 1998-го?— Я знаю, как обстоят дела у нас в Калужской области. И они внушают мне определенный оптимизм. Но мы живем не на острове. На экономику области воздействуют внешние обстоятельства. И, как правило, угнетающе. Некоторые присваивают кризису 1998 года какие-то позитивные свойства. Якобы отечественный производитель получил долгожданную возможность продавать свои товары на внутреннем рынке. На мой взгляд, это лукавство. Отечественное производство вполне могло набрать обороты и без этого кризиса. И не потерять на нем больше половины своих капиталов. При политической стабильности мы, | наверное, сможем обеспечивать ежегодный прирост в 5—6 процентов. — Но для рывка нужно около 10 процентов! — Это тоже вполне возможно. Если в стране изменится нравственный климат. Если каждый человек начнет заниматься своим делом с настроением, подъемом. Нам прежде всего нужны перемены в области психологии и нравственности. Сам я не знаю, как это лучше сделать. Но уверен, что от этого зависит многое, если не все. — Ваш губернаторский срок подходит к концу. Можно подвести предварительные итоги. Чему научила вас эта работа? Что было у вас на первом месте? На втором? — Больше всего сил и времени ушло на газификацию области. Сетевой газ получило около 80 процентов территории. Отсюда первый вывод. Нужно сосредоточить внимание на том участке хозяйственной деятельности, где можно улучшить условия жизни большей части населения. К газификации я бы добавил большой объем выполненных дорожных работ. Причем с хорошо развитыми инженерными сетями. Такое же большое внимание уделялось созданию благоприятных условий для инвестиций, включая иностранные. Говорят, риск вложений в Калужскую область меньше, чем в некоторые другие регионы. По крайней мере, никто еще не ушел от нас со своими инвестициями. А их ни много ни мало 100—150 миллионов долларов в год. Для нашей области это большие суммы. Недавно финская компания “Алпринт”, например, приняла решение о создании крупного полиграфического производства в России. В течение нескольких месяцев присматривалась к Московской, Тверской и Калужской областям. Получился своеобразный тендер. И нам удалось выиграть состязание. В Обнинске будет построен полиграфкомбинат с годовым объемом производства в 500 млн рублей. А прибыль после первого года работы ожидается около 150 млн рублей. — Вы возглавляете Комитет Совета Федерации по здравоохранению, культуре и экологии. Работаете, судя по отзывам, очень активно. А как обстоят дела с экологией в Калужской области? У вас, говорят, появилось 77 особо охраняемых территорий. Что это такое? — Это что-то вроде национальных парков, только меньших размеров. Говоря по-научному, ядра природной среды с особым режимом посещения, эксплуатации, мониторинга, безопасные для обитания животного мира. Ощущается все более активное, я бы сказал, бесцеремонное наступление человека на природную среду. И это неудивительно, если учесть количество жителей и автотранспорта. Любители “пленэра” стали вездесущи. Поэтому мы рассматриваем нашу Калужскую область как рекреационную зону для Москвы и Московской области. У нас флора и фауна чувствуют себя в большей безопасности. — Но это, вероятно, связано с увеличением штата лесников, егерей, экологической полиции? — Нет, на это у нас нет денег. Главная ставка делается на добровольцев, которые ведут разъяснительную и воспитательную работу. Есть правила поведения на особо охраняемых территориях. И есть добровольцы, которые доводят эти правила до сведения тех, кто едет в лес или на водоем. Одни после разъяснительной работы выполняют правила, другие — нет. Но первых все же больше. Этот опыт мы переняли, в частности, у Дании. Там 125 природоохранных школ. Работают они десятилетия. И когда мы спрашивали датчан, кто у них надзирает за устремляющимися на природу людьми, нам отвечали: никто! У нас, конечно, люди с другой психологией. Но и мы делаем ставку на постепенное развитие у людей уважительного и бережного отношения к природе. И, я повторяю, такой, казалось бы, неэффективный подход уже дает свои результаты. Оказывается, и наши люди способны на самоконтроль, если с ними предварительно поговорить по-человечески. — Тогда скажите, согласны ли вы с президентом, что у нас наблюдается в обществе духовный подъем? — Люди действительно все больше обращаются к истории, культуре, религии... И это прекрасно. Но нам крайне нужен еще и социальный подъем. Чтобы росла гражданская активность населения. Без этого невозможно создание гражданского общества, о чем и говорил президент в своем Послании Совету Федерации. — Президент посоветовал “слушателям” “глубоко прочувствовать свою ответственность перед страной”. И тут мне вспомнились знаменитые слова только вступавшего тогда в президентство Джона Кеннеди. Он сказал примерно следующее: хватит говорить о том, что дала нам Америка, давайте почаще спрашивать себя, что мы дали своей стране. Этот призыв дошел до американцев. А будут ли правильно восприняты слова Президента Путина? — Ну, мое поколение 60-летних не надо особо призывать к ответственности перед своей страной. Мы выросли под лозунгом “Прежде думай о Родине, а потом о себе”. Что же касается людей помоложе, то неплохо бы подкрепить призыв президента, как бы сказали раньше, воспитательной работой. И не надо этого стесняться. Те же американцы занимаются моральным проповедничеством очень педантично, настойчиво. Нам вообще не мешало бы больше внимания уделять нравственной стороне любого дела, любому аспекту экономических реформ. За 70 с лишним лет наш народ привык к тому, что власть заботится о нем. И вдруг власть бросает всех на произвол судьбы. Какое чувство возникает? Безотцовщины. Значит, что теперь нужно? Нужно, чтобы народ быстро повзрослел, но при этом не очерствел, не озлобился. Чтобы не только освоился, нашел себя в новой жизни, но и ощутил, как-то по-другому осмыслил, что значит для него Отечество. И как Отечеству надо служить. |
