Создатель "Самоцветов" рассказал нам о консерваторских буднях и легендах, связанных с именем маэстро.
- Юрий Федорович, как вы познакомились с Мстиславом Ростроповичем?
- Он возглавлял нашу кафедру виолончели и контрабаса. К сожалению, я не был непосредственно его учеником, но он принимал у нас почти все экзамены, и курсовые, и, конечно же, диплом. С Мстиславом Леопольдовичем мы встретились только, когда я уже заканчивал первый курс. Потом часто пересекались в коридорах, здоровались за руку, он же тогда молодой был совсем, лет 38 ему было. Правда, он уже тогда был с лысинкой и белым пушком на голове, как Божий одуванчик. Нам студентам казалось, дунешь - и все. Мы его за глаза называли Слава. Каждому преподавателю же студенты дают "свое" имя. Мстислав Леопольдович - это очень сложно и долго было студентам выговаривать.
- Получается, что вступительные экзамены не ему сдавали?
- Вы знаете, получилось так, что я из вступительных экзаменов сдавал только сольфеджио. Дело в том, что я учился на четвертом курсе в музыкальном училище им. Ипполитова-Иванова и меня вдруг вызвали в деканат московской консерватории. Оказалось, что обо мне как-то узнали, пригласили и мои экзамены перезачли.
- Он был требовательным преподавателем?
- При всей его человеческой доброте, он был очень строгим преподавателем. Ведь люди, которые играют на смычковых инструментах, практически все обладают абсолютным слухом. И когда у студентов была малейшая фальш, он был очень недоволен. Он никогда не кричал, не ругался. Он никогда не ставил двоек. Нагоняй получали не ученики, а его подчиненные и с этим учеником больше занимались.
- Как он все успевал? Ведь известный факт, что он одновременно преподавал и в московской и ленинградской консерваториях.
- Да, об этом я узнал только на втором курсе. Мало того, он вдруг стал аккомпаниатором. Иногда Мстислав Леопольдович аккомпанировал как пианист своей жене Галине Петровне. Она была супер-красавицей и супер-певицей. Галина Петровна говорила, что так ей удобнее, потому что он очень хорошо чувствовал музыку. А ведь, быть аккомпаниатором - это отдельный дар. А когда он стал дирижером, я был по-настоящему поражен.
- Какими качествами должен обладать музыкант, чтобы стать дирижером?
- Это зависит не от музыканта, это зависит от характера человека и от масштаба личности. Ведь дирижирование оркестром... для этого нужно столько перелопатить музыки. Я думаю, что у него качества дирижера не проявились сразу. Он был ярчайшим виртуознийшим виолончелистом. Но потом ему тесно стало в этих рамках. Человек устает от однообразия творческого. Это не амбиции, это характер целеустремленного человека - всегда идти дальше. Не останавливаться на достигнутом.
- Мстислав Леопольдович был еще и видным общественным деятелем.
- Он успевал многое, занимался многим. Он был не от мира сего. Ростропович был явлением. Это был больше, чем человек. Такие люди рождаются очень редко. Ведь музыку он перекрыл своей человечностью. Как он радовался за других людей! Он был очень наивным! Он был как ребенок. Над ним запросто могли подшутить. Есть знаменитая байка, о том, как над ним однажды подшутили. Я уже говорил, что он рано облысел. И когда он был на гастролях за границей, ему сказали, что есть очень хорошая мазь. Он безумно обрадовался, побежал в аптеку, купил эту мазь. А там на коробочке фотография улыбающегося лысого человека и надпись "Таким я был". И когда вся мазь закончилась, стало видно, что на дне баночки эта же фотография с подписью "Таким я и остался".
- Закончив учебу, вы поддерживали отношения?
- Не было такой возможности, я после окончания консерватории уехал сразу в Японию, потом начал заниматься самоцветами. А вот мой друг Гриша Ковалевский вместе с Володей Спиваковым организовали "Виртуозы Москвы". Вот они сотрудничали и дружили с Мстиславом Леопольдовичем.
- Говорят, что сегодня, узнав о смерти маэстро, Юрий Башмет прервал концерт.
- Да, я разговаривал с Юрой, он сейчас находится в Магадане. Он узнал об этой печальной новости во время концерта. Последние произведения они играли на бис. Юра прервал и почтил память Мстислава Леопольдовича минутой молчания.
