Театральный художник Алла Коженкова `Вечерке`Назад
Театральный художник Алла Коженкова `Вечерке`
В послужном списке театрального художника Коженковой примерно 360 спектаклей
В ее послужном списке примерно 360 спектаклей. География - от Японии до Америки. Жанры - драма, опера, балет, цирк. От "Лебединого озера" до празднования Миллениума в Нью-Йорке. Соавторы - Валерий Гергиев, Аркадий и Константин Райкины, Роман Виктюк, Генриетта Яновская, Кама Гинкас, Владимир Мирзоев - всех не перечислишь. Учителя - Николай Акимов и Татьяна Бруни. Легенда на легенде. Вот такая она - театральный художник Алла Коженкова.
"Иоланта" в бункере
- Алла Владимировна, вы сейчас работаете сразу над двумя спектаклями. Расскажите о них.
- Первый - "Синее чудовище" по сказке Карло Гоцци в театре "Сатирикон" в постановке Константина Райкина. Ему нужно было противопоставить, с одной стороны, искусство - красивое, подлинное, погибающее. А с другой - секундную гиперпопулярность. Я придумала такое определение этому спектаклю - "десант телевизионных фантомов в древнюю Венецию".
А второй - маленький спектакль, который мы делаем с Владимиром Мирзоевым по пьесе Олега Богаева "Башмачкин" - о взаимоотшениях Башмачкина и Шинели. Башмачкин - Стычкин, а Шинель все играют по очереди, она чудная - ходит и шепчет ласково: "Башмачкин, Башмачкин". Одна из студенток Мирзоева снялась в фильме в главной роли, получила небольшой гонорар и все вложила в этот спектакль. Нереально мало. Сюда входят и гонорары - режиссеру, балетмейстеру, художнику, изготовление костюмов и декораций.
Но я пытаюсь выкрутиться. Мы купили коллекцию костюмов недавно ушедшего от нас замечательного стилиста Левы Новикова, что-то придумываем с ними. Наверное, будет неплохо. В общем, трэш.
- Что вы любите больше: сочинять костюмы с яйцами на шляпках или рассчитывать гидравлику и пневматику для декораций?
- Вообще-то больше люблю делать декорации - там хоть какое-то напряжение ума требуется. Костюмы же я сочиняю так легко, что искренне не понимаю, о чем говорят люди, когда рассказывают, как они переживают творческие муки. У меня этот процесс вообще не вызывает трудностей. Вариантов - такая бесконечность. Только надо правильно выбрать.
- С чего начинается ваша работа над спектаклем? С чистого листа, с пустой коробочки, с чтения пьесы, с просмотра альбомов?
- Пьесы я перестала читать - совершенно бессмысленное занятие. Делала я недавно "Иоланту" - музыку прослушала, либретто изучила, встречаюсь с режиссером, а он мне говорит: "Все будет происходить в бункере Гитлера". Представляете, "Иоланта" в бункере?!
Только что вышла премьера "ПАБа" братьев Пресняковых с моими костюмами. "Мальчики, - спрашиваю, - что вы хотите?" Они мне отвечают: "Мягкое порно для семейного просмотра". Ну и что прикажете? Людмилу Гурченко я одела по своему усмотрению (Белый китель с черной фуражкой. - Ред.) Братья редко приезжали на репетицию - неделю репетируют, месяц отсутствуют. Мы никогда не знали, где они находятся и когда приедут.
- Вот и результат такой.
- А им понравилось. И актеры их обожают. Эти двое обладают совершенно непреодолимым обаянием. Я больше не знаю людей с таким сумасшедшим магнетизмом. Будрайтис, Адомайтис, Гурченко, которая не только что родилась, - словом, все их любили. Моя ассистентка, блондинка редкостной красоты, роняла все из рук и столбенела, когда видела братьев. И вели они себя совершенно уникально. На первой репетиции сказали: "Не задавайте нам вопросов, мы пришли учиться, по сравнению с вами мы просто пыль, мы будем у вас спрашивать, а вы отвечать, не ищите аналогов того, что мы будем делать, - мы будем работать в стиле комиксов. Но актеры ждали встречи с ними, как манны небесной, и были счастливы все до единого. И старые, и молодые.
Два удивительных "слона"
- Ваш учитель Николай Павлович Акимов говорил: "Приведите в театр хоть слона, а уши будем потом обрезать". Каких "слонов" вы приводили за свою карьеру?
- У меня было два "слона". Один невероятный. Дело было в Пскове, на тысячелетие города ставили, соответственно, "Псковитянку". На премьеру должны были приехать самые-самые. Декорации были грандиозные, над ними трудилось множество местных мастеров. Даже рябины настоящие были. А в финале вся эта громадина по моей задумке должна была подняться, нависнуть над залом, а через отверстие актеры выходили бы на поклоны. Представьте - завтра с утра репетиция поклонов, вечером премьера, а ночью накануне я сижу и смотрю, как это будет работать. В зале, кроме меня, два завпостапрактиканта. Один другому говорит: "Жми на кнопку". Конструкция поползла вверх и стала ломаться прямо у нас на глазах. Тросы рвались, деревяные помосты корчились, ролики летели в разные стороны. Красота неописуемая... Недавно ко мне на Тверской подошел совершенно седой молодой человек в рясе священника. "Алла Владимировна, вы меня узнаете?" - "Нет". Оказалось, это один из тех мальчиков. "Я вам так благодарен. Я в ту ночь понял, что не смогу работать в театре".
- И поседел заодно.
- Ну да. Я побежала к дежурному звонить директору. Потрясающий был дядька по фамилии Пидуст. "Что, - говорит, - все ё...сь? Позвони режиссеру, отмени утреннюю репетицию и иди спать". Я осталась и стала смотреть, что будет дальше. Через некоторое время появился полк солдат и стали подтягиваться псковские мастера. К вечеру декорация стояла на месте - без подъема, конечно. Пидуст мне потом сказал: "В моем театре есть единственный мужик - это ты". А второй "слон" - котел в недавнем спектакле "Дракон" Мирзоева. Он сделан из настоящей меди в мастерских Ивана Шарко. Это единственный случай, когда мои замыслы оказались воплощенными на 100 процентов. И самым большим для меня потрясением оказалось то, что медь живет и меняет цвет как живой организм, как актер. Зеленеет, краснеет.
Сначала дерутся, потом целуются
- Говорят, Акимов преподавал вам почти мифический предмет - этику поведения в театре?
- Да, его никто не знает, что очень усложняет отношения. Николай Павлович говорил, что когда выпускается спектакль, отношений не существует. Актер может хоть бить кого-то и плевать ему в лицо.
- А такое было?
- Все было. Потом, после премьеры, можно хоть в суд подавать. Но я, конечно, этого не делала - мы наоборот целуемся и очень любим друг друга. Но до премьеры актеры, и особенно актрисы, немного не в себе. Им, например, кажется, что с зелеными пуговицами ну никак нельзя играть, а с оранжевыми - в самый раз.
- Вы добиваетесь своего или уступаете?
- Когда как. Если актер сам не чувствует, что здесь надо сделать, бессмысленно настаивать.
"Я рабочих люблю"
- Как вы относитесь к обнаженному телу на сцене?
- Абсолютно нормально. Если это нужно по роли и органично - пожалуйста. Если раздеваются, чтобы шокировать, - это никому не нужно. Я ведь художник, до Акимова училась в Училище им. 1905 года, нам позировали обнаженные модели, я и сама позировала. С 12 лет занималась фехтованием - мы с мальчиками переодевались вместе. Я привыкла, что тело - это абсолютно естественно.
- Почему вас никогда не встретишь в работах режиссеров-реалистов?
- Не нравлюсь им, наверное. Хотя я делала гиперреалистические спектакли. Работала с Гетой Яновской над спектаклем "Вдовий пароход". Воспроизводила до мельчайших подробностей коммуналку - даже счета на газ за трубой. Находила на барахолках настоящие счетчики, облупившуюся плитку, обои. Прекрасный был спектакль. А с Камой Гинкасом мы делали "Пять углов" на Малой сцене Моссовета. Со скандалом мне разрешили-таки обклеить обоями всю территорию вокруг сцены. Там речь идет о балерине, а у меня мама балерина. И я сделала точную копию нашей петербургской квартиры с мамиными фотографиями. Получила большое удовольствие от работы. И тоже спектакль был великолепный.
- Театральному художнику приходится иметь дело с цехами, с "конкретными мужиками", с которыми и разговаривать надо... строго. Каково это женщине?
- Может, это дикость, но я рабочих обнимаю и целую. В театре редко работают плохие люди. Хотя у них бывает своеобразное представление о работе. Как-то пришли ко мне в мастерскую делать ремонт, увидели, что стены завешаны моими эскизами сверху донизу, и говорят: "Это сколько же свободного времени надо иметь, чтобы столько нарисовать". Но в целом у нас замечательные отношения. Ну как не любить людей, которые медный котел во всю сцену сколотили, подгоняя листочек к листочку. Там же все на задницах ездят, все должно быть гладко. И вот трое дядек собственноручно все загнули и заколотили.
- Вам приходится соотносить свою фантазию с бюджетом?
- Постоянно. Когда мы с Мирзоевым работали над его спектаклями в Театре им. Станиславского, денег практически не было. Но, конечно, лучше не зажиматься - работать полноценно, а не выходить из положения.
- А вопрос гонорара вас интересует?
- Меня - нет. Все знают, сколько я стою, и платят мне эти деньги - никто меня не обижает.
При перепечатке данной статьи или ее цитировании ссылка: "Газета "Вечерняя Москва" - свежие новости кино, новости культуры и искусства." на первоисточник обязательна.
