Его порой узнают на улицах. Один крутой джентльмен не утерпел - спросил, сделал ли он себе состояние, ведь нередко является на телеэкране неотразимая "Миллионерша", где он сыграл победительного боксера Аластера Фисфассендена. Его помнят как трагического Сальери, который, убивая Моцарта (а первым его партнером был Юрий Любимов), убивает этим и себя. Именно тогда критики писали об Анатолии Кацынском как об уникальнейшем из трагиков. Мы беседуем с Анатолием Кацынским в ДК им. Серафимовича, где всегда вольно выплескиваются счастливые премьеры.
- Анатолий Александрович, почему для премьеры вы выбрали именно эту сцену?
- Помилуйте, где же мне отмечать свой юбилей, как не на Пресне, где я родился, прожил 40 лет, лучшие годы... Дом наш, деревянный, двухэтажный, стоял на Малой Грузинской, 30, теперь там общежитие Консерватории. Дед мой разбил во дворе большой сад. Антоновка, сирень, цветы. Его расстреляли в 37-м, история задевала наш род не раз, бабушка хорошо помнила и 1905 год. При ней рабочие разоружали городовых у магазина. Один заплакал: "Не убивайте меня, у меня трое детей" и сразу отдал "селедку" - так рабочие называли шашку. Другой оружия не сдавал - и его посадили в большую бочку с солеными огурцами. В юбилейные дни, недавно, я получил письмо от друга тех лет: "Помнишь, как после того как мы играли в Чапаева, на всех заборах на Грузинке появились надписи: "Только - Чапай". А военные годы, зажигалки на крышах. Бомба упала совсем недалеко, в Расторгуевском. Да, родная улица моя...
- И здесь на этом перекрестке...
- Угадали! Моя Татьяна... Я увидел ее со сцены, в ложе театра, но пошел провожать и оказалось, жила она... В Курбатовском переулке. Она много лет была солисткой у Игоря Моисеева.
- Ну вот мы опять вернулись к театру. Расскажите о вашем Арбенине.
- Арбенин гораздо сложнее и трагичнее. Как "мафиози", "крутой", он испытал "все прелести порока и злодейства". Темное прошлое преследует его в образе Неизвестного. Нина возвращает ему любовь к жизни. Но вот он обманут. И я в разговоре с Богом срываю с себя нательный крест и возвращаюсь в тьму, но любовь все живет - это самое трудное место для актера.
- Жизнь и театр - две вещи совместимые?
Смех, порой, раздражает усталого и голодного человека, а трагедия дает очищение. Возврат к трагедии должен быть обязателен на театре... Быть может, тогда в жизни будет меньше трагического.
