Марк Богуславский,

Профессор,

доктор юридических наук,

заслуженный деятель науки РФ

Весной 1993 года Судом большой инстанции в Париже рассматривались иски, предъявленные дочерью С. И. Щукина, Ириной Щукиной, в отношении картин, вывезенных из России в Париж на выставку в Центр Жоржа Помпиду. Ответчиками по иску И. Щукиной были Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве, Государственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге и Центр Жоржа Помпиду в Париже, а затем и Российская Федерация. Мне довелось со стороны ответчиков участвовать еще в Москве в подготовке дела к слушанию. Адвокатом по делу со стороны ответчиков был известный французский адвокат Даниэль Гийо. (Впоследствии он защищал интересы нашей страны, в частности, в 2000 году добился освобождения от ареста счетов Посольства РФ во Франции и Представительства РФ при ЮНЕСКО.)

Он встретил меня в аэропорту и совершенно неожиданно, волнуясь, сказал, что должен доставить меня к главе (дуайену) адвокатского корпуса в Париже. Оказывается, адвокаты некой американской конторы, находящейся в Брюсселе, предъявили доверенность, выданную им одной из российских государственных организаций, на ведение дела в качестве адвокатов ответчиков вместо Даниэля Гийо. Когда мы приехали в город, они уже находились у дуайена. Американская адвокатская контора предложила российской стороне добровольно уплатить определенную сумму истцам - наследникам С. И. Щукина и И. А. Морозова. При этом они обещали, что истцы в случае уплаты названной суммы отзовут свои иски. Адвокаты же должны были получить значительное вознаграждение за посреднические услуги. На совещании у дуайена я заявил, что доверенность на ведение дела была выдана господину Гийо Министерством юстиции РФ, и только он уполномочен российскими ответчиками на ведение этого дела. Дуайен запретил представителям американской фирмы выступать в качестве адвокатов ответчиков, но при этом он разрешил им находиться в зале заседания суда, однако не в адвокатских мантиях. Таким образом, личное вмешательство дуайена помешало явно недобросовестным лицам выступить в качестве адвокатов по делу.

Прежде чем перейти к существу спора, напомню, что С. И. Щукин (1852-1936) сыграл выдающуюся роль в художественной жизни России, он прославился, прежде всего, как собиратель картин малоизвестных и непризнанных в то время французских импрессионистов. Во время своих поездок во Францию он посещал художников, отбирал понравившиеся ему полотна, покупал их и тем самым поддерживал авторов этих картин. Со многими из художников он подружился, особенно с Анри Матиссом и Пабло Пикассо. В 1911 году Матисс по приглашению Щукина приезжал в Москву и лично развешивал картины в его доме в Большом Знаменском переулке. В собрании С. И. Щукина, наряду с картинами Моне, Сезанна, Гогена, Руссо, было 37 картин и рисунков А. Матисса и 51 произведение Пикассо. Собранную им коллекцию он сделал общедоступной, водил экскурсии по галерее.

Коллекция была национализирована Декретом Совета Народных Комиссаров от 29 октября 1918 года, подписанного В.И. Лениным. В этом декрете под названием “О национализации Художественной галереи Щукина” говорилось следующее: “…принимая во внимание, что Художественная галерея Щукина представляет собой исключительное собрание великих европейских мастеров, по преимуществу французских, конца XIX и начала XX века и по своей высокой художественной ценности имеет государственное значение в деле народного просвещения, Совет Народных Комиссаров постановил:

1.Художественную галерею Сергея Ивановича Щукина объявить государственной собственностью Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и передать ее в ведение Народного Комиссариата Просвещения на общих основаниях с прочими государственными музеями;

2.Здание, в котором находится галерея (д. 8 по Б. Знаменскому пер.), с прилегающим участком земли, составляющим бывшее владение С. И. Щукина, и со всем инвентарем передается в ведение и распоряжение Народного Комиссариата Просвещения…”. А постановление о национализации художественных собраний И. А. Морозова, И. С. Остроухова и В. А. Морозова было принято 19 декабря 1918 года.

Копии искового заявления от 23 февраля 1993 года после открытия выставки Анри Матисса в Париже в Центре Жоржа Помпиду были вручены в аэропорту перед отлетом в Россию директору ГМИИ им. А. С. Пушкина И. А. Антоновой и директору Эрмитажа М. Б. Пиотровскому. В исковом заявлении, подписанном от имени Щукиной известным французским адвокатом Б. Жуано, выдвигалось требование наложить предварительный арест на картины Матисса и каталоги выставки. Оно обосновывалось тем, что право собственности Российского государства на картины не может быть признано во Франции, поскольку Декрет о национализации, предусматривающий безвозмездное изъятие картин у собственника, противоречит публичному порядку этой страны. И, как отмечалось в исковом заявлении, из этого следует, что собственником картин является дочь С. И. Щукина, Ирина Щукина, как его единственная (из оставшихся к тому времени в живых) наследница. Требование об аресте каталогов обосновывалось тем, что в них были помещены репродукции картин Анри Матисса без согласия собственника картин И. Щукиной. Первоначальный иск был предъявлен Центру Жоржа Помпиду, в котором проводилась выставка, и двум российским музеям.

Позднее иск был предъявлен Российскому государству, а исковое заявление было направлено Посольству РФ во Франции. В нем ставился вопрос о виндикации картин, то есть о возврате их от несобственника к собственнику. 5 мая 1993 года адвокат Б. Жуано предъявил еще один иск от имени некоего И. Коновалова, в нем указывалось, что Коновалов является внуком другого известного российского коллекционера И. Морозова, картины из собрания которого также были выставлены в Центре Жоржа Помпиду. По своему содержанию исковое заявление от имени И. Коновалова полностью повторяло исковое заявление от имени И. Щукиной.

Поскольку иск был предъявлен к Российскому государству, Посольство РФ в Париже направило ноту в Министерство иностранных дел Франции. В ней посольство ссылалось на международно-правовой принцип иммунитета государства, в силу которого иностранное государство не может быть привлечено к суду другого государства без его на то согласия. При этом подчеркивалось, что участие посольства в рассмотрении дела и назначение им французского адвоката не могут рассматриваться в качестве согласия Российской Федерации на подчинение спора юрисдикции французского суда. Российское посольство во Франции с самого начала заняло в деле о картинах Анри Матисса активную позицию. Подготовкой к рассмотрению дела в суде занимался опытный дипломат, юрист-международник К. Г. Геворгян. Большое внимание уделял этому и тогдашний посол России во Франции А. Н. Рыжов. Посольство участвовало в разработке юридической позиции российских ответчиков и способствовало тому, чтобы руководители двух наших знаменитых музеев - ответчиков по делу - опять приехали в Париж и явились на заседание суда.

Слушание в суде было назначено на 16 часов 12 мая 1993 года. Утром стало известно, что адвокат Б. Жуано заявит ходатайство об отзыве иска. Чем объяснить такой необычный ход со стороны французского адвоката - представителя истцов? Можно предположить, что здесь сыграли свою роль различные обстоятельства. Во-первых, очевидно, он не был уверен в том, что иск будет удовлетворен судом. Во-вторых, адвокат Б. Жуано, возможно под влиянием “американских посредников”, пытался вести предварительные переговоры, с тем чтобы получить от российской стороны какую-то компенсацию за национализацию собраний С. И. Щукина и И. А. Морозова взамен на отзыв из суда исковых заявлений.

Иллюзии адвоката строились на песке, поскольку российская сторона с самого начала этого дела занимала принципиальную позицию непризнания права собственности наследников на собрания С. И. Щукина и И. А. Морозова. Согласиться же на компенсацию в любом размере означало бы признание права собственности наследников, на что наша страна пойти не могла.

Мы изучили возможные варианты отзыва иска, предусмотренные французским процессуальным законодательством. Согласно первому из них, истец временно отзывает исковое заявление, сохраняя возможность в любой момент поставить вопрос о возобновлении рассмотрения дела, что означает его временное отложение. По второму варианту истец отзывает исковое заявление вообще.

Оба адвоката ответчиков пришли к выводу, что в случае использования истцом первого варианта наша сторона заявит о своем несогласии и потребует от суда рассмотрения иска по существу. В случае же использования истцом второго варианта было решено ходатайствовать об объявлении перерыва, для того чтобы мы могли обсудить возникшую ситуацию и исключить возможность выдвижения каких-либо предварительных условий для отложения дела.

Так называемый Суд большой инстанции обычно рассматривает дела, в которых применяются международно-правовые нормы, затрагиваются интересы иностранных физических и юридических лиц. Председателем состава была госпожа Рамофф - авторитетный французский судья. Участвовал в заседании и представитель прокуратуры Франции (случай во французской судебной практике по гражданским делам достаточно редкий).

В начале заседания адвокат Б. Жуано заявил свое ходатайство. Как и следовало ожидать, он выбрал первый из возможных вариантов. Адвокаты ответчиков тут же высказались против, и суд ходатайство отклонил. Слушание дела началось. Во время подготовки к слушанию и в ходе судебных заседаний позиции Центра Жоржа Помпиду и российских ответчиков по делу полностью совпали. Их адвокаты, госпожа Мари Делион-Блох, представлявшая Центр Жоржа Помпиду, и мэтр Даниэль Гийо, действовали согласованно. В заседании суда участвовал представитель посольства, советник К. Г. Геворгян, и я. Мы сидели на первой скамье рядом с нашим адвокатом Даниэлем Гийо.

Судебное заседание во Дворце правосудия привлекло многочисленную публику. В зале, наряду с И. А. Антоновой и М. Б. Пиотровским, присутствовал внук С. Щукина, Андрэ Марк Делок-Фурко, наследники художника Анри Матисса, представители музеев, не только французских. Особый интерес проявили организаторы предстоявшей в конце июня того же 1993 года выставки из собраний С. И. Щукина и И. А. Морозова в Эссене (ФРГ), судьба которой в определенной степени зависела от решения французского суда.

Первым выступил адвокат Б. Жуано. Он заявил о несправедливости и противоправности ленинского декрета от 29 октября 1918 года, на основании которого была национализирована коллекция картин С. И. Щукина (копия декрета была представлена суду). Адвокат квалифицировал декрет как ограбление частных собственников, которое не может быть признано во Франции, говорил о том, что акты безвозмездной национализации противоречат Декларации прав человека, принятой ООН. Его выступление представляло собой образец судебного красноречия, и основное место в нем заняли морально-этические вопросы. В частности, он живописал тяжелую судьбу русских эмигрантов. Яркая речь Б. Жуано произвела большое впечатление на присутствующих. Многие плакали.

Адвокаты со стороны ответчиков больше внимания уделили доводам юридического характера. Вместе с тем адвокатом Д. Гийо были обстоятельно изложены и факты, свидетельствующие о том, что сам С. И. Щукин всегда считал, его собрание должно быть общедоступным, а не находиться в частных руках, и он не ставил вопроса о возврате ему коллекции. Об этом в свое время писал и друг С. И. Щукина, бывший товарищ московского городского головы Б. Бурышкин в своей книге “Москва купеческая”, первое издание которой вышло в Нью-Йорке в 1954 году. Так он вспоминал, что на его вопрос С. Щукину, верно ли то, что он “собирается судебным порядком вызволить свои коллекции”, Щукин, волнуясь, сказал: “…я собирал не только и не столько для себя, а для своей страны и своего народа. Что бы на нашей земле ни было, мои коллекции должны оставаться там”. Адвокаты со стороны ответчика подчеркивали, что и российские музеи, и Центр Жоржа Помпиду находятся в государственной собственности, говорили о роли выставок в аспекте международного культурного сотрудничества, обосновывали позицию признания иммунитета государства и его собственности. Затем выступил прокурор, поддержавший доводы ответчиков, касающиеся судебного иммунитета.

От имени Российского государства в суде было заявлено, что акт о национализации представляет собой осуществление публичной власти государства и касается коллекций картин, принадлежащих его гражданам и находящихся на его территории. Кроме того, внимание суда было обращено на то, что иммунитетом от принудительных мер пользуется не только государство как таковое, но и также два музея, осуществляющие хранение картин в рамках выполнения публично-правовых функций в области культуры, на что они были уполномочены Министерством культуры РФ. Суд согласился с этими доводами и признал, что при отсутствии согласия государства на рассмотрение дела, иски не могут быть предметом рассмотрения суда. На этом же основании суд отказал истцам в отношении их требований об осуществлении мер принудительного характера в отношении картин. Решение суда было вынесено с учетом предшествующей судебной практики Франции. Следует иметь в виду, что организовать выставку за рубежом этих художественных ценностей могло только государство или государственные музеи. Проведение выставки в Париже, на что совершенно справедливо обращалось внимание в ноте Посольства РФ во Франции, осуществлялось в рамках межгосударственного культурного сотрудничества и не преследовало никаких коммерческих целей.

Ссылка истца на нарушение Декларации прав человека ООН была оставлена судом без внимания. В своем решении суд прямо указал на экстерриториальное действие декрета 1918 года во Франции, несмотря на его “грабительский” характер (если переводить буквально). Иными словами, безвозмездность проведения национализации не была признана во Франции основанием для неправомочности действия этого акта. Ссылка истца на непризнание действия этого Декрета о национализации в силу его противоречия публичному порядку Франции судом была отвергнута.

Принципиально важным является то, что французский суд посчитал: он не может входить в рассмотрение вопроса о характере акта, принятого иностранным суверенным государством. Решение такого рода связано с признанием принципа судебного иммунитета государства и его собственности. Суд исходил из того, что собственником картин Матисса является государство, которое передало эти картины в два государственных музея, осуществляющие владение картинами.

Обращу внимание читателя еще на два обстоятельства процессуального характера. После окончания прений в соответствии с принятой во Франции процедурой адвокаты передали составу суда досье документов. Заседание суда завершилось сообщением о том, что решение по делу будет объявлено 16 июня 1993 года. И действительно в назначенный день адвокатам сторон было передано решение, в котором Суд большой инстанции полностью отказал и Щукиной, и Коновалову в их исковых требованиях.

Значение решения суда по этому делу трудно переоценить, поскольку французский законодатель отреагировал на него очень быстро. Вскоре во Франции был принят закон N 94/679 от 8 августа 1994 года, предусматривающий временный иммунитет культурных ценностей, вывезенных на выставки. Согласно этому закону, культурные ценности, ввезенные органом государственной власти иностранного государства, публичным образованием (юридическим лицом публичного права) или иностранным культурным учреждением, предназначенные для публичного показа (экспонирования) во Франции, не подлежат аресту в течение периода времени, когда они предоставлены французскому государству или любому юридическому лицу, им на это уполномоченному. Закон предусматривает также, что в отношении каждой выставки должно приниматься совместное распоряжение министра культуры и министра иностранных дел. В нем должен быть установлен срок проведения выставки и определен (зафиксирован) список культурных ценностей. Распоряжение должно быть опубликовано в официальном издании (Journal Оfficiel).

Практика показала, что число таких выставок во Франции с каждым годом увеличивается. Аналогичные законы были приняты и в ряде других стран. 2 декабря 2004 года Генеральная Ассамблея ООН одобрила Конвенцию ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности. В ней предусмотрены особые категории собственности, пользующиеся полным иммунитетом от принудительных мер. К их числу отнесены “собственность, составляющая часть культурного наследия государства или часть его архивов и не выставленная или не предназначенная для выставления на продажу”, а также “собственность, составляющая часть экспозиции объектов, которые представляют научный, культурный или исторический интерес, и не выставленная или не предназначенная для выставления на продажу”.

…После рассмотрения во французском суде “иска Ирины Щукиной к Владимиру Ленину”, как его назвал известный журналист Юрий Коваленко, прошло более 10 лет. В ноябре 2006 года адвокат Д. Гийо, ставший к тому времени президентом Франко-российского общества юристов, приехал на несколько дней в Москву для участия в Международной конференции, которая проводилась во Всероссийской библиотеке иностранной литературы им. М. И. Рудомино. Он блестяще выступил на этой конференции при обсуждении вопроса о гарантиях от ареста экспонатов на международных выставках. Вечером мы поехали в Малый Знаменский переулок, где он остановился. Мы вошли во двор и подошли к маленькому домику. За оградой я вдруг увидел другой двухэтажный дом, некогда принадлежавший С. И. Щукину, в котором его друг Анри Матисс развешивал картины. Я спросил у нашего гостя, знает ли он, что это за дом? Тот спокойно ответил: здание отдела внешних сношений Министерства обороны. Каково же было удивление Д. Гийо, когда я объяснил, что он живет в доме, который тоже находился во владении Сергея Ивановича Щукина. Вот уж действительно пути Господни неисповедимы.

 `Российский адвокат` N5, 2007

www.gra.litsa.ru

Док. 567645
Перв. публик.: 08.06.07
Последн. ред.: 08.06.09
Число обращений: 0