Соответственно и возникающие правовые проблемы (например, проблема охраноспособности объектов вычислительной техники) рассматривались расчлененно: отдельно для алгоритмов, для программ и для аппаратной части ЭВМ.

Изготовители компьютеров давно уже отказываются от освященного временем подхода, разработанного Джоном фон Нейманом. Дело в том, что, когда центральный процессор компьютера получает информацию и данные из памяти шаг за шагом, он делает паузу после каждого шага, чтобы вернуть результаты в память. По понятиям человека, все это происходит с головокружительной скоростью. Но частые проволочки, возникающие, когда процессор ждет поступления данных и пока данные поступают и возвращаются в память, представляют собой вечность для системы, измеряющей время миллиардными долями секунды.

Первоначально создатели ЭВМ пытались решить эту проблему путем микроминиатюризации, сокращая расстояния, которые должны проходить данные. Но чем больше элементов на чипе, тем больше они генерируют тепла. Если не снимать это тепло, то схемы расплавятся. Охлаждение - вещь и сложная, и дорогостоящая. Поэтому инженеры перешли к многопроцессорным машинам, работающим параллельно. Вместо того чтобы передавать информацию вперед и назад, эти машины впитывают ее, словно губки. Возлагая на множество процессоров одновременное решение различных элементов какой-нибудь одной задачи, можно достичь фантастических скоростей.
Однако переход к параллелизму создает свои трудности. Чтобы до конца использовать преимущества параллельной обработки, нужны новые методы программирования. А с учетом того, что возможны самые разные архитектуры ЭВМ параллельного действия, оказывается нельзя разрабатывать программу, пока программист не будет знать, на какую именно параллельную структуру его программа будет рассчитана. Так, метод программирования, пригодный для машины с древовидной структурой, не годится для компьютера, у которого процессоры соединены в решетку.

Здесь необходимо обратить внимание на возникающую сильную взаимозависимость программы и аппаратной части ЭВМ, что ставит под сомнение "расчлененную схему" юридического анализа проблем, связанных с ЭВМ.

Еще одна сложность связана с информацией, циркулирующей в вычислительной среде и зафиксированной на физическом носителе в форме, доступной восприятию ЭВМ, или передающейся по телекоммуникационным каналам - так называемой машинной информацией (28). Когда мы говорим об информации, полезно предварительно уяснить, что это такое. Между тем данный вопрос, как правило, обходят в юридической литературе. Даже в работе А. Б. Венгерова, ставшей классической, в названии которой термин "информация" стоит рядом с термином "право", автор постарался обойтись без определения этого понятия, ограничившись перечислением признаков (свойств) информации, имеющих значение для права (29).

Но уйти от существа проблемы все-таки невозможно.

Впервые, насколько нам известно, в советской научной юридической литературе, посвященной компьютерному праву, прямо, с признанием чрезвычайной сложности, но и с пониманием особенной важности данной проблемы, вопрос поставил И. Н. Грязин: "Мы не сможем обойти весьма трудный для юриста вопрос о том, что такое информация, ибо именно вокруг этого понятия и явления складывается весь комплекс отношений, которые могут стать предметом регулирования в данной сфере прав (30). " . К сожалению, юристы, прибегая к термину "информация", не слишком последовательно придерживаются одного из основных принципов материалистической диалектики - принципа материального единства мира, что, как ни банально это звучит, порождает сложности и противоречия в нормотворческой деятельности. Нарушение принципа монизма проявляется по-разному: в форме некритического отношения к известному определению информации, сформулированному Норбертом Винером и часто используемому кибернетиками: "Информация есть информация, а не материя и не энергия" (31) ; в виде толкования информации как "нематериального объекта" (32); в объявлении информации свойством материи. Конечно, признание информации свойством материи еще не есть нарушение принципа материального единства мира, но такое признание всегда сопровождается утверждением о передаче информации от одной системы к другой, причем оказывается, что одна и та же информация может передаваться разными материальными носителями (33).

Получается, будто свойство может передаваться, являясь совершенно независимым от того материального субстрата, при помощи которого оно передается. Здесь свойство (информация) уже явно отрывается и от исходного субстрата и от субстрата, который его переносит (34). Приобретая таким способом "независимость" от материи, информация становится чем-то равноправным с ней, и мир в нашем представлении, хотим мы того или нет, раздваивается.

Основой для этих трактовок является укоренившаяся фетишизация информационных явлений. Она выражается как раз в том, что информация рассматривается как некая реалия, объективно существующая наряду с материальными вещами или в самих вещах.
Такое ее понимание обусловлено во многом установившимися языковыми штампами, например, когда по аналогии с обменом веществ мы говорим об обмене информацией, о ее хищении, продаже и т. п. Наиболее четко она проявляется в рассмотрении тех или иных объективных свойств материальных тел (разнообразие, упорядоченность, организованность и др.) в качестве информации. Происходит, собственно говоря, следующее: сперва выявляется связь разнообразия (упорядоченности, организованности и т. д.) с информацией, потом разнообразие просто отождествляется с ней (35), а когда обнаруживается уже слишком явная некорректность такой подмены одного понятия другим, вносится ограничение путем рассмотрения информации не как разнообразия вообще, а разнообразия отраженного (36)Связь понятия отражения с информацией здесь, конечно, не случайна. Но связь эта не столь прямолинейна. Благодаря включению в определение информации понятия отражения информация, отождествленная с разнообразием, приобретает большую специфичность и философскую "представительность". Вместе с тем она оказывается и более фетишизированной, оторванной от реальных процессов. Ведь если разнообразие отразилось, значит, оно передано, а раз передано, следовательно, оторвано от того предмета, которому оно принадлежит, и в этой "оторванности" приобретает независимость. А фетишизация в том и заключается, что предмету или явлению приписываются качества других вещей и явлений. Сам же этот предмет в его фиктивном качестве рассматривается как нечто самостоятельное, независимо от тех предметов, качеством которых он наделен.

Информация, не будучи чем-то предметным, не может быть передана от одного объекта к другому. Если даже ее рассматривать как свойство материи, то и в этом случае она не может передаваться, так как свойство нельзя передать от одного объекта к другому, свойство объекту можно лишь придать. Поэтому суть заключается не в том, что в процессе движения материальных тел передается информация, а в том, что такому процессу может быть придан информационный характер. Принципиальное различие между двумя подходами заключается в следующем. В первом случае предполагается перемещение вместе с материальными вещами неких независимых от них идеальных сущностей. Это противоречит принципу материалистического монизма. Во втором случае наряду с отражением специфики того процесса, который именуется информационным, сам процесс во всех своих аспектах рассматривается как сугубо материальный, что соответствует принципу материального единства мира (37).

Можно согласиться с Г. Клаусом, по мнению которого "информация не является чем-то самостоятельным, не представляет собой нечто абсолютное, но имеет информационный характер только в отношении к системе, воспринимающей информацию" (38). Таким образом, информация является отношением соответствия двух систем (39).

Из такого понимания информации нетрудно уяснить истинный смысл таких терминов, как "хранение информации", "передача информации", "хищение информации" и т. п.
Обычно "хранением информации" называют сохранение формы сигнал-знака. В действительности же сохранением информации является сохранение соответствия между сигналом и механизмом реакции на него. Исчезновение или изменение одного из элементов информационной ситуации (40) означает исчезновение соответствия между сигналом и реакцией и утрату "информационности", т. е. отношения соответствия некоторых состояний, образующих эту ситуацию вещей. То, что подразумевается под передачей информации, означает замыкание материальной связи между элементами информационной ситуации (41).

В некотором отношении эта схема близка к модели И. Н. Грязина, основанной на трактовке информации как "мигрирующей структуры", развитой академиком Я. К. Ребане. В ней проводится разделение информации на потенциальную и актуальную: "информация "в потенциале"... становится информацией в прямом смысле слова тогда, когда она "срывается с места". Теоретически весьма тривиальное разделение информации на актуальную и потенциальную имеет, однако, и вполне конкретное юридическое значение. При рассмотрении весьма конкретных проблем сферы регулирования... возникает вопрос: что подлежит регулированию - отношения, связанные с информацией и программными средствами (в виде информации), или эти отношения плюс отношения, связанные с использованием самих ЭВМ как относительно "немигрирующих" структур?

Развиваемая нами концепция отлична от подхода И. Н. Грязина, ибо он говорит об информационно-компьютерном праве, а мы - о компьютерном праве, что не совсем одно и то же (см. 1.3).

А что, к примеру, означает термин "хищение информации"? Да ничего другого, кроме обнаружения соответствия между отдельными состояниями вещей, действительные отношения между которыми не были известными и не должны были стать известными.
В настоящее время присвоение машинной информации путем несанкционированного копирования не может квалифицироваться как хищение. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР "О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества" N 4 от 11 июля 1972 г. с изменениями, внесенными постановлением Пленума Верховного Суда СССР N 13 от 21 сентября 1977 г. и N 6 от 27 ноября 1981 г. (42), подчеркивается, что хищение сопряжено с изъятием ценностей из фондов организации. При неправомерном обращении в собственность машинная информация может не изыматься из фондов, а копироваться. Нельзя согласиться с тем, что "это нисколько не влияет на существо процесса незаконного присвоения (43)". В самом деле, несанкционированный доступ к памяти ЭВМ есть одна из форм замыкания определенной информационной ситуации, и поэтому он действительно "качественно меняет квалификацию преступления" (44).

Следовательно, машинная информация должна быть выделена как самостоятельный предмет уголовно-правовой охраны. Необходимо, однако, подчеркнуть, что, хотя информации как некоей реалии не существует, все же процессы, рассмотренные выше, имеют чрезвычайно специфический характер, в силу чего они требуют особого обозначения, каковым и является понятие "информация". Это относится к таким выражениям, как "хищение", "отчуждение", "продажа" информации. Указанные выражения, конечно, могут и должны употребляться. Мы до сих пор используем такие сочетания слов, как "заработал деньги", "цена рубля" и т. д. Но, употребляя такого рода понятия и словосочетания, сохраняющиеся только в силу традиции и привычек, необходимо помнить о метафоричности этих выражений, четко представлять действительный характер их содержания.

Наконец, необходимо уточнить, что же такое ЭВМ. Обычно юристы относят этот термин к понятным с интуитивной точки зрения и никак не определяют его. В лучшем случае они удовлетворяются определением такого типа: ЭВМ - компьютер - устройство, осуществляющее логические, арифметические и запоминающие функции посредством электронных операций. Однако словосочетание "электронные операции" в данном определении расплывчато в техническом плане и быстро устаревает. Будущие компьютеры могут оказаться вовсе не электронными, а их функционирование не будет основываться на современных методах программирования.

Может показаться, что ничто так не затрудняет обсуждение проблемы компьютерного права, как попытка уточнить значение термина "компьютер" и терминов, связанных с ним. Тем не менее сделать это необходимо, чтобы в дальнейшем избежать юридических недоразумений.





______________________________________________________________________________
22. Технические термины должны объясняться в соответствии с определениями опытных людей (лат.).

23. См., например: Поляков Г. К. Объекты программного обеспечения ЭВМ и пути их правовой регламентации. Проблемы правовой охраны технических и программных средств в области обработки информации. Рига, 1986. С. 23; Рясенцев В.А., Мартемьянов В. С., Масляев А.И. Правовое регулирование отношений, основанных на создании и использовании алгоритмов и программ//Сов. государство и право. 1987. N 2. С. 20; и др.


24. Рясенцев В. А., Мартемьянов В. С., Масляев А. И. Указ. статья. С. 20.

25. Поляков Г. К. Указ. работа С. 21.

26. Рясенцев В. А., Мартемьянов В. С., Масляев А. И. Указ. статья. С. 20.

27. Власов В. К., Королев Л.Н., Сотников А. Н. Элементы информатики. М., 1988. С. 78.

28. См.: Карась И. З. Вопросы правового обеспечения информатики, С. 3; он же. Правовое регулирование общественных отношений в сфере информатики. С. 22.

29. См.: Венгеров А. Б. Право и информация в условиях автоматизации управления. М., 1978. С. 18-19.

30. Грязин И. Н. Информационно-компьютерное право: отрасль права или отрасль законодательства?//Ученые записки Тартуского гос. ун-та. - Tartu riikliku ?likooli toimetised. 1989. Вып. 864. Труды по социальным проблемам кибернетики. С.6.

31. Винер Я. Кибернетика. М., 1983. С. 208.
Не хотелось бы, чтобы приводимые примеры рассматривались как некие "антиюридические обобщения". В качестве контрпримера упомянем И. Н. Грязина, который свой анализ начинает именно с критического осмысления приведенного высказывания Н. Винера (см.: Грязин И. Н. Указ. работа С. 6-7,10).

32. Жуков Н. И. Информация. Философский анализ. Минск, 1966. С. 146.

33. См., например: Карась И. З. Вопросы правового обеспечения информатики.

34. А. Б. Венгеров специально выделяет "такое свойство информации, как ее самостоятельность по отношению к своему носителю" (Венгеров А. Б. Указ. работа. С. 19).

35. См.: Рассолов М. М. Управление, информация и право. М., 1983. С. 85.

36. См.: Кудрявцев Ю. В. Нормы права как социальная информация. М., 1981. С. 26.

37. См. подробнее: Сетров М. И. Информационные процессы в биологических системах. Л., 1975. С. 115-138.

38. Клаус Г. Кибернетика и общество. М., 1967. С. 60.

39. Как остроумно заметил И. Н. Грязин, "мы склонны полагать, что ... органы правосудия (суды, арбитражи и т. п.) вряд ли захотят... заниматься дифференциальными исчислениями изменений состояния системы" (Грязин И. Н. Указ. работа С. 7). Но этого не потребуется. Речь пока идет о выяснении сущности информации, что необходимо для конструирования соответствующих институтов и норм. Нормативное же определение информации и соответствующих составных терминов ("хищение информации" и т. п.) - в большой мере конвенция, и не стоит здесь усложнять себе задачу.

40. По аналогии с широко распространенным выражением "знаковая ситуация" можно говорить об информационной ситуации, тем более что первая есть лишь особая форма второй. Под информационной ситуацией следует понимать совокупность особых отношений между вещами и свойствами, обеспечивающих возможность информационных процессов.

41. См.: Грязин И. Н. Указ. работа. С. 9.

42. См.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1972. N 4; 1977. N 6; 1982. N 1.

43. Карась И. З. Вопросы правового обеспечения информатики. С. 7.

44. Там же.

Док. 563983
Опублик.: 25.05.09
Число обращений: 0