С юридической точки зрения электронные финансы не являются деньгами."Если оперировать не абсолютными, а относительными характеристиками электронной торговли, следует признать, что Россия сейчас отстает в этой сфере от развитых стран на три-четыре года, - говорил на состоявшемся в середине октября заседании правления Торгово-промышленной палаты Российской Федерации генеральный директор компании ,,Связьинвест" Александр Киселев. - Если в нашей стране оборот электронной торговли составляет 1% ВВП, то в США эта цифра достигает 17%, а в передовых государствах Евросоюза - Германии и Франции - стабильно фиксируется на уровне 14-15%. Нельзя не отметить, что прогресс российской электронной коммерции сдерживается не только технологической отсталостью отечественного бизнеса, но и серьезным несовершенством законодательства".
Ни для кого не секрет, что пробелы в российском законодательстве, регулирующем такую важную и сложную сферу деятельности, как использование интернет-технологий в бизнесе и государственном управлении, в значительной степени тормозят процессы, связанные с повышением эффективности работы предприятий всех форм собственности и никак не способствуют интеграции нашей страны в современную глобальную экономику. Именно отсутствие правовых гарантий, связанных с использованием Интернета и его инфраструктуры при совершении различного рода сделок в процессе продажи товаров и услуг, удерживает крупных отечественных и зарубежных производителей, а также государственные структуры от масштабных инвестиций в эту сферу, обладающую огромным потенциалом экономии, повышения прибыльности и обеспечения условий для ведения бизнеса. Современное состояние правового регулирования электронной коммерции и торговли в России характеризуется прежде всего полным отсутствием или юридической непроработанностью определения таких базовых понятий, как электронная торговля, электронная коммерция, электронная сделка, электронный документ, Интернет, сайт. Все это создает определенный правовой вакуум, который не позволяет должным образом защитить права участников электронных торговых операций.
Работа над основополагающим для этой сферы Федеральным законом N 11081-3 "Об электронной торговле" началась еще в 2000 г., а через год проект был отклонен Государственной Думой РФ и отправлен на доработку. Спустя еще три года закон вновь был отвергнут Думой - на этот раз "за ненадобностью", так как, по мнению депутатов, все вопросы, которые он затрагивал, и без того регулировались вступившим в силу Законом "Об электронной цифровой подписи" и другими законодательными актами, включая Гражданский и Арбитражно-процессуальный кодексы. И только в 2006 г., пройдя первое чтение в Госдуме, Закон N 11081-3 был направлен Президенту и в Совет Федерации. Один из авторов проекта - глава думского комитета по информационной политике Валерий Комиссаров - считает, что интернет-торговля в России продолжает существовать в условиях правового вакуума, и призывает депутатов положить этому конец. В то же время многие его коллеги и эксперты-правоведы уверены, что проблема надумана и "правовой вакуум", о котором говорит г-н Комиссаров, никому работать не мешает.
Но в интернет-сообществе с последней точкой зрения согласны далеко не все. По мнению сторонников законопроекта, в его обновленной версии впервые определяются крайне важные для дальнейшего легитимного существования е-коммерции понятия - "автоматизированная информационная система" и "автоматизированная сделка", что позволяет регламентировать использование сайтов в качестве законного инструмента торговых операций. Вводятся правовые конструкции оригинала и копии электронного сообщения, используемого в электронной торговле. Новый законопроект "Об электронной торговле" может и должен легализовать сделки, заключенные в электронной форме, - такую оценку дал исполнительный директор НАУЭТ Антон Никольский, принимавший участие в разработке этого законодательного акта.
Тем не менее, с сугубо юридических позиций, к законопроекту (и не только к нему - ведь за последние годы в Государственной Думе обсуждались, по меньшей мере, два аналогичных документа "Об электронной торговле") у Валерия Комиссарова возникло достаточно много претензий, которые, в частности, нашли свое отражение в пояснительной записке, подготовленной специалистами сектора информационного права ИГП РАН. По мнению независимых экспертов, в этих законопроектах имеется достаточно много положений, которые дублируют нормы ГК РФ, но чрезвычайно мало внимания уделяется вопросам обеспечения безопасности электронной торговли. Кроме того, требуется уточнение сферы применения соответствующих законодательных положений и предмета их регулирования, а также состава участников электронной торговли. Проекты охватывают всех субъектов, оказывающих услуги сторонам электронных сделок и, тем самым, участвующих в обеспечении электронных процедур в электронной торговле. Соответственно, в сферу регулирования предлагаемых проектов не попали отношения, связанные с финансовыми расчетами и применением электронных платежных систем, электронных торговых площадок при организации электронных торгов, конкурсов и аукционов, с оказанием иных услуг, необходимых для обеспечения безопасности электронных процедур при оформлении и совершении сделок. В настоящее время объем международных сделок, когда одна из сторон сделки не входит в юрисдикцию РФ, весьма значителен и неуклонно увеличивается, однако в сферу регулирования законопроектов не попали отношения, связанные с порядком заключения международных электронных сделок.
Как отмечают специалисты ИГП РАН, недостаточно проработана и терминология документов. Ряд вновь вводимых терминов не обоснован. Например, термин "электронное сообщение" является достаточно узким по значению и ранее никогда не применялся в системе российского законодательства. Соответственно, он не в полной мере отражает и охватывает предмет отношений - документ. Если и есть необходимость введения понятия "сообщение", то употреблять его нужно в связке со сложившимся и принятым термином "электронный документ". Тем более что сформулированное в проекте определение указанного термина, как и контекст содержания проекта, больше подходит именно к дефиниции "электронный документ". Не совсем корректно переносить буквальный, не вполне точный перевод термина electronic message из модельного закона Организации Объединенных Наций UNCITRAL "Об электронной коммерции" в нашу правовую систему. Нуждаются в уточнении термины "электронная торговля" и "электронная подпись" (который употребляется наряду с термином "электронно-цифровая подпись"), и в то же время отсутствуют определения таких понятий, как "электронная сделка", "электронная процедура", "электронная операция" и др.
Короче говоря, споры вокруг Закона "Об электронной торговле" не утихают, количество претензий к его содержанию не уменьшается, и говорить о том, когда он сможет по-настоящему вступить в действие, пока рано. Впрочем, нельзя сказать и о том, что с полной эффективностью работает другой важнейший для е-коммерции Закон - "Об электронно-цифровой подписи", который был принят еще в 2002 г., но и сейчас вызывает гораздо больше критических, нежели положительных, откликов.
Два года назад, анализируя практику применения этого закона, многие эксперты агентства CNews считали, что он приносит больше вреда, чем пользы, и с его принятием положение дел с использованием электронного документооборота в сфере бизнеса и финансов только ухудшилось. Хотя наступление цифрового века предвещало избавление от бумажной документации, этого не произошло. Скорее наоборот, количество используемой в офисах бумаги только увеличилось. Причина - отсутствие реально работающего механизма регулирования электронно-цифровой подписи. В то же время за внедрение ЭЦП выступают не только представители бизнеса, которым ЭЦП позволит ускорить многие процессы и отказаться от неэффективного бумажного документооборота, но и государство, поскольку ЭЦП является необходимым инструментом для взаимодействия населения и власти.
Сегодня ситуация принципиально не изменилась. Правда, Мининформсвязи разработало целую концепцию принятия поправок к закону об ЭЦП, в соответствии с которой в течение 2005-2007 гг. был подготовлен комплекс изменений, превратившийся в конце концов в полномасштабную новую редакцию данного закона. Эта редакция проходит сейчас процедуру согласования в Думе, но и ее содержание не вызывает у заинтересованных сторон особого энтузиазма. Большинство опрошенных экспертами CNews специалистов не поддерживают принятие подготовленного законопроекта в существующем виде, а некоторые высказываются категорически против предусмотренных в нем новых понятий и определений. "Самое страшное, что законопроект отменяет правовую конструкцию под названием ЭЦП и вводит в оборот гражданско-правовых отношений понятие ,,электронная подпись" (ЭП), - говорит Юрий Маслов, заместитель коммерческого директора компании ,,КриптоПро". - Это автоматически делает незаконными все ранее заключенные договора, которые нужно будет перезаключать. Если учесть, что в юридически значимый электронный документооборот с использованием ЭЦП уже вовлечено более 150 тыс. юридических лиц, то можно представить, сколько времени уйдет только на это. Кроме того, потребуется переоформление всех подзаконных актов и ведомственных актов". Например, подлежат изменению Гражданский и Арбитражный процессуальный кодексы РФ, федеральные законы "О референдуме РФ", "О Государственной автоматизированной системе РФ ,,Выборы"", "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ", "Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования", "О негосударственных пенсионных фондах", "О кредитных историях". Пока не будут внесены все изменения, применение ЭЦП будет заморожено.
Не меньшее недоумение вызывает еще одно нововведение. "Новая редакция закона, который нам пытаются преподнести как ,,более точное соответствие западным стандартам", предусматривает удивительную правовую конструкцию - ЭП юридического лица, - констатирует Леонид Волков, заместитель генерального директора СКБ ,,Контур". - Это значит, что если, например, руководитель предприятия совершил растрату, а банк обработал соответствующий платежный документ с ЭЦП, то при вскрытии ситуации привлечь виновного к ответственности не получится - подпись не его, а предприятия, юридического лица. Ни в одном законе ни одной страны мира ЭП или ЭЦП юридического лица нет. Фактически речь идет о насаждении безответственности". Можно предположить, что, вводя ЭП юридического лица, разработчики закона хотят упростить процедуру взаимодействия юридических лиц, а такая ЭП должна играть роль печати. Однако специалисты склонны считать, что заметного выигрыша бизнес от этого не получит, но столкнется с новыми проблемами, тем же мошенничеством.
Безусловно, утверждают эксперты, законопроект устраняет многие существующие сегодня проблемы, вызванные несовершенством нынешнего закона. Более того, часть предлагаемых изменений поддерживается участниками рынка, например добровольная аккредитация удостоверяющих центров или введение нескольких видов ЭП. Однако даже "правильные" нововведения прописаны в законопроекте так, что, по мнению специалистов, реализовать их не удастся или же они принесут новые проблемы.
