Дилогия, фильмы в составе: "Мексика в огне", "Я видел рождение нового мира".
Первая часть дилогии "Красные колокола" посвящена мексиканской революции 1910 года, события которой показаны глазами американского журналиста, автора будущей книги "Десять дней, которые потрясли мир". А пока - в перерывах между боями - Джон Рид писал заметки к своей будущей книге "Восставшая Мексика", материалы которой и стали источником сценария этого фильма.
Второй фильм кинодилогии "Красные колокола" воссоздает революционные события в России с 3 апреля по 26 октября 1917 года: с момента приезда Ленина в Петроград до II съезда Советов в канун Октябрьской революции.
Сергей Бондарчук: " Наша картина очень ясная по форме. Мы не стремились к каким-то новациям. Не в них дело. Мы стремились избежать какой-либо экзотики. Главное - борьба. Тяжелая, изнурительная, совсем не романтичная. Сцена ночной битвы - как торжество смерти. И потом сразу же возникает на экране эпизод "Погребальный костер". Убитых было так много, что их складывали штабелями и зажигали огромные костры. Это не ритуал, а необходимость: палящее солнце, страшная жара могли дать вспышку какой угодно эпидемии. Мы точно следуем тому, что было. Но, исходя из этого, я вышел к оптимистическому финалу, поднялся от "бытового" к тому, что Гете однажды четко обозначил в названии своей книги "Поэзия и правда",- к поэзии обобщения, к выражению философии общего дела. Над мертвым полем поплывут набатные звуки колокола, еще и еще сильнее, и, преодолев тяжесть смерти, поднимутся люди, встанут в один ряд с живыми!
Разве не реалистична эта поэтическая символика? Разве в наши красные праздники, слыша звон курантов, "красных колоколов", когда мы говорим: "За тех, кого нет с нами!" - мы не имеем в виду отцов наших, целые поколения отдавших жизни свои во имя нашей жизни? Разве не представляем их рядом с собой в краснозвездных буденовках или солдатских касках? Разве в песне о журавлях не выражена поэтически та же самая священная мысль о бессмертии борцов?"
