Апокалипсические картины грядущей "революции трущоб", нарисованные Дмитрием Петровым в статье, недавно опубликованной журналом "Социалист", навели меня на невеселые рассуждения.
Что такое "трущоба", я знаю не понаслышке. Разве та коммунальная квартира на Лиговке, где я родился и провел свое детство, не была трущобой? И дело не только в тесноте, скученности и отсутствии элементарных коммунальных удобств.
Одно из первых воспоминаний детства: длинный коридор, в разных концах которого, зло переругиваясь, стоят две соседки. В руках одной из них таз для белья. Ссора разгорается все жарче и, вдруг, женщина запускает таз в противницу. Та не остается в долгу. Все это сопровождается таким количеством (и качеством) ненормативной лексики, что приходится только удивляться, как этот поток брани выдержали целомудренные детские уши.
Сосед Виктор - рабочий-модельщик высшей квалификации, золотой человек, с понедельника по пятницу. В пятницу вечером он превращался в пьяного зверя, терзавшего жену и дочь и крушившего все вокруг. А в воскресенье с утра, опохмелившись, Виктор извинялся перед соседями и чинил поломанную мебель.
Поверьте, в этой квартире кипели страсти, достойные пера Федора Михайловича Достоевского!
При этом ни малейшего намека на социальный протест.
В своей жизни я видел немало "Вороньих слободок", переполненных взаимной ненавистью и склоками. Много зла совершали их обитатели по отношению друг к другу. Доходило дело и до тяжких уголовных преступлений. Но ни разу не приходилось мне видеть, чтобы, доведенные до отчаяния обитатели социального дна, собравшись в кружок на коммунальной кухне, обсуждали планы "восстания масс".
Да, молодежные банды были, есть и, боюсь, будут. Трущобные банды злее и безбашеннее. Холеный, прилично одетый человек на дорогой иномарке может вызвать у них зависть и ненависть. Со всеми вытекающими последствиями. Особенно, если это "чужой", инородец, с другим цветом кожи.
Но, чтобы эти отморозки организовали общегородской, тем более, общенациональный, бунт, подняли восстание, совершили революцию?! Да, не смешите меня.
Во-первых, этот социальный элемент плохо поддается организации. Бандитов из соседнего района они ненавидят почти также сильно, как и милицию.
Во-вторых, в силу ограниченности кругозора, их интересы редко выходят за рамки самых простейших, а жизненный путь большинства "героев трущоб" исчерпывающе описывается формулой: "Украл, выпил, в тюрьму".
Конечно, бывают исключения, но они только подтверждают правило.
Вы спросите, а как же организованная преступность, мафия?
Организованная преступность, как правило, возникает на основе сохранившихся элементов традиционного общества (община, клан, тейп), именно поэтому она часто носит этнический характер. Кроме того, не следует забывать, что устойчивые сообщества мафиозного типа процветают в сильно коррумпированной социальной среде.
Иными словами, рыба с головы гниет.
Таким образом, я бы не стал преувеличивать опасность "восстания трущоб".
Конечно, обитатели трущоб не преминут присоединиться к любому восстанию. Чтобы отомстить, погромить, пограбить. Они составляют арьергард всякой революции.
Помните у Бунина в "Окаянных днях": "Прошло человек шестьсот каких-то "григорьевцев", кривоногих мальчишек во главе с кучкой каторжников и жуликов, кои и взяли в полон миллионный богатейший город"?
Вот это и есть арьергард революции - трущоба.
Но не это отребье задумывает, готовит и совершает революцию. Да что там, революция, переворот, восстание, массовые беспорядки - любое крупное организованное социальное действие невозможно без руководства со стороны элиты. Без поддержки верхов общества или их части.
Этот принципиально важный тезис нуждается в развернутом обосновании.
Итак, я не верю в стихийные восстания масс.
Само словосочетание "стихийное восстание" представляется мне отголоском раннего романтического народничества, с его комплексами вины и страха перед "народом-великаном".
На деле любой, даже локальный, бунт на корабле, в колонии, интернате... имеет зачинщиков и вожаков. Разумеется, вожаки могут выделиться прямо из взбунтовавшейся среды, если рассматривать эту среду как однородную и неструктурированную.
Но такой взгляд будет поверхностным и непрофессиональным.
Любая социальная среда является структурированной, в ней всегда выделяется элита
(иногда, и контрэлита, оппозиционная по отношению к официальной элите).
Скажем, в пенитенциарном учреждении, обычно, существует официальная элита - администрация и контрэлита - сообщество авторитетных преступников.
Они связаны между собой тысячами невидимых нитей, извлекая из своего сотрудничества взаимную выгоду.
Бунт, массовые беспорядки, чаще всего, бывают вызваны не столько "невыносимыми условиями существования" (версия бунтовщиков), сколько конфликтом между администрацией и "авторитетами", т. е. между элитой и контрэлитой.
Я привел этот пример исключительно для наглядности.
"На воле" все, конечно, сложнее.
Но принципы организации социума во многом имеют универсальный характер: всякий социум иерархически структурирован не только по вертикали, но и по горизонтали. Внутри всякого угнетенного социального слоя, существует собственная элита, зачастую ближе стоящая по своему положения к "господам", чем к товарищам по классу (слою).
В качестве классического примера можно указать т. н. "рабочую аристократию", по словам Ленина - обуржуазившийся слой рабочих, проводник буржуазного влияния в рабочей среде.
И наоборот, внутри правящего класса, часто, возникает слой недовольных, диссидентов, оппозиционеров, по тем или иным причинам, недовольных существующим обществом или своим местом в нем.
Вот из этого-то слоя и рекрутируются, как правило, бунтари и революционеры, вроде князя Кропоткина, фабриканта Энгельса, или потомка вице-короля Перу Эрнесто Че Гевары.
Поймите меня правильно: я вовсе не утверждаю, что все революционеры - выходцы из правящего класса.
Моя задача - показать, сложную диалектику формирования внутри классового общества революционной прослойки, способной инициировать движение низов, организовать и возглавить его.
Владимир Маяковский прекрасно написал когда-то: "улица корчится безъязыкая - ей нечем кричать и разговаривать". Это, как раз о трущобах, им нечем кричать и разговаривать. Они могут размахивать кулаками, ножами, пистолетами...
Но в основе любого крупного социального действия лежит СЛОВО!
Революция - это, прежде всего, огромная интеллектуальная работа по делегитимации существующих общественных устоев и созданию привлекательного образа будущего общества.
Великую Французскую революцию готовили не парижские клошары, а философы-просветители.
Революционная российская интеллигенция начала двадцатого века вобрала в себя лучшие интеллектуальные силы страны. Революции (до поры до времени) сочувствовали почти все мыслящие люди России.
Да, потом многие из них отшатнулись, напуганные ужасами революционного насилия.
Насилия, во многом иррационального, избыточного, немотивированного.
И совершали его не столько одичавшие обитатели рабочих бараков (хотя и они тоже), сколько революционные интеллектуалы.
Первый руководитель боевой организации партии эсеров Григорий Гершуни - легенда террора, образованный человек, медик, бактериолог.
Первый председатель ВЧК Феликс Дзержинский - польский дворянин, энциклопедически образованный человек, блестящий организатор.
Первый председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Ленин - дипломированный юрист, блестящий литератор и гениальный политик.
Кто из них был порождением трущоб?
Может быть, Лев Троцкий, главковерх Красной армии, прославившийся жестокостью на фронтах гражданской войны? Нет, выходец из состоятельной еврейской семьи, не успевший окончить реальное училище, только потому, что был арестован за революционную пропаганду.
Наконец, создатель Советской империи и вдохновитель невиданного по массовости террора Иосиф Сталин - политические противники называли его недоучившимся семинаристом. Да, он происходил из бедной и неблагополучной (как сказали бы в наше время) семьи. И, тем не менее, с отличием окончил духовное училище и доучился до последнего курса семинарии, любил поэзию и не чурался театра.
Где же "чудовищные мускулы и распухшие образины" Джека Лондона, с описания которых начинает свою антиутопию Петров?
Я понимаю, что это художественный образ, что "трущобы" - не столько бедные городские кварталы, сколько состояние сознания, искалеченного завистью, ненавистью, насилием.
Я разделяю озабоченность автора люмпенизацией целых стран (включая Россию).
Понимаю, что его пугает все яснее обозначающийся конфликт между богатым Севером и нищим Югом.
Но есть в этой статье нечто, что меня настораживает: презрение к обитателям трущоб и страх перед революцией.
Разумеется, картина человеческой деградации, которую являет собой трущоба, не может не отталкивать. Но и среди обитателей социального дна можно встретить немало людей, умудряющихся в нечеловеческих условиях сохранять человеческий облик!
И, напротив, уровень одичания и оскотинивания многих представителей российских верхов, так называемой "новой элиты" вызывает оторопь у нормального человека.
Давайте без лукавства зададим себе вопрос: где настоящее нравственное дно современного российского общества, в трущобах или во дворцах?
Послушайте автора: " Трущоба идет в политику... Ей пофиг компромиссы. Ее опыт насилие".
Интересно, что он имеет в виду? Политику администрации США? Мировой терроризм во главе с Бен Ладеном? Может быть, ельцинский государственный переворот 1993 года?
Однако создается впечатление, что речь идет совсем о другом: человек, по всей вероятности, просто боится новой революции в России.Ничего удивительного.
Революция - это всегда страшно. Особенно в России, с ее масштабами, ядерным арсеналом и разухабистым русским характером.
Однако революции не зависят от желания (или нежелания) отдельных людей.
Революции происходят по необходимости.
Уж кто-кто, а Ленин знал в этом деле толк.
Послушаем опытного человека: "Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы "низы не хотели", а требуется еще, чтобы "верхи" не могли жить по-старому".
Владимир Ильич прекрасно понимал, что в каком бы ужасном положении не находились "низы", сами по себе, без поддержки элит, сорганизоваться и победить они не могут.
А "верхи" не станут поддерживать революционное движение, пока остается малейший шанс на эволюционное развитие, путем медленных и осторожных реформ.
У России еще есть возможность эволюционным путем пройти путь от чиновничье-олигархической диктатуры до социальной демократии.
Но время стремительно уходит.
Реформаторы должны поспешать, иначе настанет время революционеров.
16.03.2009
Илья Константинов
www.socialistinfo.ru
Док. 552463
Перв. публик.: 16.03.09
Последн. ред.: 31.03.09
Число обращений: 0
Константинов Илья Владиславович
|
