Пятнадцать лет назад страна простилась навечно с академиком Юлием Борисовичем Харитоном. Родившись в 1904 году, он совсем немного не дожил до своего столетнего юбилея. Простилась страна с ним как-то скороговоркой - тогдашним делателям общественного мнения было не до Харитона. Одновременно скончался Марчелло Мастроянни, и "восторги скорби" СМИ адресовались прежде всего ему, хотя Харитон - личность неизмеримо более значительная и заслуг у академика Харитона перед Россией, ее народами и человечеством неизмеримо больше.
Даже кратко биография Ю.Б.Харитона звучит как увлекательный роман о жизни, науке и истории. Отец - журналист, литератор, мать - актриса с непростой судьбой, дядя - историк. Сестра - тоже литератор, почти официальный летописец литературной группы "Серапионовы братья", где блистали К.Федин, Н.Тихонов, В.Шкловский, В.Каверин. И брат не мог с ними не общаться...
Скромность "ЮБ", как тепло между собой называли его все, кто знал или работал рядом с ним, всегда производила ошеломляющее впечатление. На настойчивые расспросы о литературно-театральных знаменитостях сдержанно отвечал, что да, мол, знал, но он был скромным ученым, а они - знаменитыми, блестящими людьми... И говорилось это человеком общемирового масштаба!
Встретить на заре юности даже одного Учителя - редкая удача. У Харитона их было три: вначале он стал учеником совсем молодого тогда Н.Н.Семенова, с которым был очень дружен. Но кроме него Юлий Борисович учился у А.Ф.Иоффе в Физтехе, у Резерфорда в Кембридже. Впрочем, вряд ли здесь можно говорить только об удаче - все свои успехи и удачи он обеспечивал большим трудом, без которого не были бы возможны ни семи-нар у Иоффе, ни заграничная командировка в Кембридж.
Оказавшись в Англии, в Кавендишской лаборатории Резерфорда, Харитон занялся проблемой, в которой ярко проявилась синтетичность его натуры. Вместе с Ли он исследовал пределы световой чувствительности человеческого глаза, отыскивая ту, почти не?уловимую, грань между светом и тьмой, которую еще способен уловить своим естеством человек. Проблема одновременно и физическая, и биологическая. Но еще и очень символическая: поиск истины на пределе возможного, стремление к свету знания в его малейших проявлениях.
Духом именно этой кембриджской работы Юлия Борисовича будет проникнута впоследствии вся его деятельность. И уже на ее излете, на вопрос молодого коллеги: "Что в науке наиболее интересно?", - он отвечал: "Вот когда ты что-то не понимаешь, мучаешься, а потом вдруг - поймешь!".
В 45-м году Харитон - зрелый физик, но еще молодой, полный сил и жизни человек - был отправлен в Германию в спецкомандировку. В провинциальной немецкой церкви перед ним выстроились ряды ярко-желтых металлических бочек с окисью урана, атомным сырьем Гитлера, так и не пригодившимся ему... Харитон уже на?чал тогда работать в отечественном Атомном проекте, но еще не знал, что и сам, и его товарищи, и вся страна находятся у истоков Проблемы, которая поглотит его на всю оставшуюся жизнь.
Проработав в Ядерном центре в Арзамасе-16 (ныне Саров) почти 25 лет, занимаясь и непосредственно оруженческой тематикой и возглавляя городскую партийную организацию, я имел возможность наблюдать за ним в различных ситуациях. Это был человек исключительной интеллигентности, всегда доброжелательный, въедливо любознательный до мелочей, требовательный к точности и аккуратности в работе, это был человек широчайшего кругозора и интересов. Его порядочность ярко проявилась и в самое трудное время для партии, в то время, когда некоторые "интеллигенты" сжигали свои партбилеты. Юлий Борисович до конца своей жизни оставался коммунистом. Я горд тем обстоятельством, что имел счастье вручить ему партийный билет члена КПРФ после того, как партия восстановилась.
Место "ЮБ" в нашей атомной науке и технике (прежде всего - в сфере ядерных вооружений) совершенно уникально. Оно уникально и в истории науки и цивилизации вообще. Чуть ли не полвека один и тот же человек стоял во главе крупнейшего по масштабам и значению дела. От Сталина и Л.П.Берии, (к стати сказать руководителя Советского атомного проекта), - до печально известных Горбачева и Ельцина - разрушителей государства. От самых первых идей и замыслов - до мощнейшей отрасли, стратегических ядерных сил и начала развала этой отрасли. И еще одно, с чем имя Харитона неразрывно связано навсегда - ВНИИ эксперименталь?ной физики в городе, начало которому положил тоже Ю.Б.Харитон. Городе, сменившем вереницу имен: Кремлев, Арзамас-75, Арзамас-16, Саров, но всегда остававшимся тем, чем сделало его дело Харитона - первым и главным центром отечественного ядерного оружия.
"Секретно знаменитый" научный руководитель "секретно знамени того" Объекта в "секретно знаменитом "Лос-Арзамасе" - такова судьба человека, долгие годы имевшего тоже "секретно знаменитые" три Звезды Героя Труда, ордена, лауреатские звания и меда?ли, депутат Верховного Совета СССР. Лишь в день восьмидесятилетия, удостоенный Академией наук медали им.М.В.Ломоносова, он начал становиться известным уже публично. В печати появились скупые статьи и первые современные фотографии. Имя Харитона входило в живую, доступную всем историю Отечества. А Юлий Борисович в это время беспокоился о новых направлениях работ. Вооруженческих - без которых нет у страны ни суверенитета, ни уверенности; и фундаментальных - без которых у страны нет будущего.
XX век был бурным и неоднозначным, но это был великий век. Он закончился. Однако не заканчиваются ни жизнь людей, ни их научный поиск, ни их надежды. И на извечный вопрос: "Как же обрести желаемое?", - "ЮБ" спокойно и просто отвечал нам: "Трудясь"...
То, как равнодушно страна простилась с Харитоном, заставляет тревожиться о многом... И, прежде всего, - о будущем дела, созданного усилиями Харитона, его друзей и соратников, его учеников и просто тех, кто работал с ним. Работал и работает, делая большие и малые дела, соединявшиеся и пока соединяющиеся в емкое понятие "ядерный статус России"...
О Сталине говорят, что он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Но Россия стала могучей и неприступной для агрессоров благодаря, не в последнюю очередь, тому, что в Саровских лесах в Зоне особой важности работал Харитон, его соратники и ученики. И Харитон оставил нас не просто с бомбой, а с военно-политическим паритетом, с неприступностью, которые обеспечивались современным отечественным ядерным оружием. А ушел Юлий Борисович в такие времена, когда в России происходит обратное движение - от атомной бомбы к сохе, и реальна и велика опасность перехода лишь к прошедшему времени в российских "ядерных" глаголах - "было", "создавалось", "испытывалось", "развивалось" под руководством внедрившихся в отрасль дилетантов...
Уход Харитона в какой-то мере символизировал ситуацию: в последние годы он жил, все более зримо обессилевая, по нарастающей теряя силы. Но тут действовали законы природы: человек "разменял" десятый десяток. А почему все более зримо обессиливается ядерно-оружейный комплекс России? Этот-то процесс неестественен (о трагичности не говорю!) с любой точки зрения! И дело не только в недофинансировании, а и в недостатке понимания российским обществом, ЧЕГО оно лишается. В упорном нежелании и эли?ты, и масс осознать очевидное: наше ядерное оружие - это МИР для нас! Мир, гарантированный при ЛЮБЫХ обстоятельствах...
В некоторых московских кругах возникают идеи "увековечивания памяти академика Юлия Борисовича Харитона". В адрес Правительства направляются проекты присвоения Ядерному центру в Арзамасе-16 имени Харитона, учреждения его премии... Что ж, все это было бы верно и заслуженно в нормальной общественной обстановке. А сегодня невольно звучит как издевка. Недаром эти идеи приходят в голову людям, от ядерного дела далеким.
Ядерщики же понимают, что, прежде чем хлопотать об имени Харитона в наименовании того же ВНИИЭФ, надо обеспечить БУДУЩЕЕ этого крупнейшего научно-инженерного центра страны. Ведь уже сколько лет оно - под трагическим вопросом. Вот-вот - и прервется преемственность кадров, вот-вот - и необратимо будет утрачен высший уровень профессионализма. В главном детище Харитона денег катастрофически нет на развитие научной инфраструктуры, на новый научный и инженерный по?иск, на эксперимент, на пионерский исследовательский проект...
Есть люди, о которых говорят: они породнились с веком. Ю.Б.-Харитон относится к тем редчайшим счастливцам, о которых можно сказать большее: они создали свой век! "Двадцатый век - век атомный" - это давно стало расхожей фразой. Но атомный век - это и есть Харитон. Без преувеличений и натяжек.
Конечно, в атомной эпопее века - немало блестящих имен. Однако нет имени, более символичного и прочного. Есть фотография недавнего времени: громадная (воистину "динозавр эпохи раннего атома") первая советская атомная бомба РДС-1 и щуплая фигура Харитона, опершийся на нее невесомой своей рукой. На расстоянии вытянутой руки - вся атомная история Родины, от первой Бомбы до Главного научного руководителя отечественной атомной науки. Символ простой - как и сам Юлий Борисович, и одновременно величественный. И емкий - как век, создавший Харитона и такими, как Харитон, созданный. Эпоха, мощностью в один Харитон...
И имя Харитона надо заслужить не прошлым, а будущим. А оно сегодня - не столько в руках самих атомщиков, сколько в руках всей страны, все-го народа. И в руках власти, которую народ избирал.
Великая Россия невозможна ни без светлой памяти о Харитоне, ни без того оружия, которому он себя посвятил.
И.Никитчук,
сотрудник РФЯЦ-ВНИИЭФ (г.Арзамас-16) в 1969-1995 гг.,
депутат Государственной Думы РФ в 1995-2003 гг.,
д.т.н.
