Столповский О., Парамонов В. `Проблема уйгурского сепаратизма` в китайско-центральноазиатских отношениях: или о необходимости постановки новых задач для ШОС.Назад
Столповский О., Парамонов В. `Проблема уйгурского сепаратизма` в китайско-центральноазиатских отношениях: или о необходимости постановки новых задач для ШОС.
"Проблема уйгурского (или даже шире - этнического) сепаратизма" является очень сложной, многогранной, многомерной и одновременно малоизученной. Здесь необходимо четко понимать крайнюю политизацию и мифологизацию проблемы сепаратизма, в том числе уйгурского. Поэтому в настоящей статье основное внимание уделено лишь одному аспекту - внешнеполитической составляющей вопроса: политике КНР в контексте китайско-центральноазиатских отношений. На наш взгляд, как с точки зрения данного ракурса, так и в целом, "проблема уйгурского сепаратизма" сегодня остается, пожалуй, одной из ключевых в плане сохранения региональной безопасности, обеспечения положительной динамики развития сотрудничества между Китаем, странами Центральной Азии, Россией, Афганистаном и смежными пространствами. Соответственно и основные решения данной проблемы должны лежать в плоскости усиления взаимодействия между этими странами и, в первую очередь, в рамках ШОС.
С точки зрения КНР "проблема уйгурского сепаратизма" является крайне актуальной, так как уйгурский сепаратизм исторически остается для Китая фактором нестабильности и несет в себе угрозу территориальной целостности страны. Распад Советского Союза и появление в Центральной Азии (ЦА) новых суверенных образований, государственность в которых стала формироваться преимущественно на этнонациональной основе, косвенно стимулировали активизацию этнического сепаратизма в Китае и, в частности в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР. Более того, некоторые современные тенденции в развитии политических и социально-экономических процессов в центральноазиатских государствах, а также складывающаяся вокруг региона ЦА ситуация в целом способствуют своеобразной кооперации уйгурских сепаратистов с различного рода радикальными кругами за пределами Синьцзяна. Это, в свою очередь, уже позволило руководству Китая принципиально изменить подходы к "проблеме уйгурского сепаратизма" и рассматривать ее не только как "чисто" внутреннее явление, но и как составную часть проблемы международного терроризма, решение которой требует совместных усилий.
Более подробно, http://www.easttime.ru/reganalitic/1/184.html
* * *
В целом, можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что в результате активных шагов, предпринимаемых Пекином на центральноазиатском направлении, была принята и по настоящее время проводится согласованная между КНР и странами ЦА политика в отношении "проблемы уйгурского сепаратизма". Однако, очевидно и то, что рассматривать данную "проблему" в столь узком ракурсе представляется в корне неправильным, в том числе и на современном этапе, когда в результате набирающего обороты мирового финансового кризиса в сложных социально-экономических условиях оказались как сам Китай, так и государства Центральной Азии. Сокращение объемов внешней торговли и спад промышленного производства, рост числа безработных - вот далеко не полный перечень возможных негативных последствий.
В отсутствии скоординированной социально-экономической политики в рамках ШОС и четкого плана преодоления кризиса совместными усилиями, указанные последствия несомненно могут способствовать формированию благоприятной почвы для активизации деятельности радикальных сил, в том числе и сепаратистских. В Пекине и странах региона прекрасно осознают сохраняющуюся остроту "проблемы уйгурского сепаратизма", тем более, что в последние годы она "идет" во все более тесном тандеме с проблемами религиозного экстремизма, политического ислама и нестабильности в Афганистане.
Поэтому, очевидно, что если не смотреть на данный комплекс проблем в более широком и стратегическом контексте, их долгосрочное решение будет маловероятным. Подобная перспектива не отвечает интересам национальной безопасности ни Китая, ни государств ЦА, ни России, что в обозримом будущем должно предопределить их более тесное и доверительное взаимодействие по проблемам и проблемным моментам в сферах политики, экономики и безопасности, способным дестабилизировать любой из национальных сегментов геополитического пространства ШОС.
Во-первых, данное взаимодействие должно поставить во главу угла задачу усиления именно аналитического потенциала ШОС: создания постоянно действующих в рамках Организации исследовательских механизмов и проектов, аналитического и аналитико-прогнозного сопровождения принимаемых решений.
Во-вторых, задачи по стабилизации Афганистана и социально-экономическому развитию ШОС, как представляется, должны выйти на передний план деятельности Организации. В этом контексте особого внимания заслуживает идея создания масштабной программы ШОС по комплексному развитию именно внутренних территорий Евразии (Центральная Азия, СУАР, Сибирь, Афганистан), обладающих схожими геоэкономическими условиями и, соответственно, требующих схожих и общих подходов к решению существующих здесь проблем. Одними из первых шагов в данном направлении должно стать создание водно-энергетической и инновационно-промышленной схем интеграции в рамках ШОС. Именно в этих условиях - условиях развития региональной интеграции, острота вопроса уйгурского (и этнического в целом) сепаратизма может быть снижена заметно.
В-третьих, отдельной задачей должна стать более тесная координация усилий со странами-наблюдателями ШОС, характер участия которых в решении ключевых проблем Организации и будет являться главным индикатором их реальной готовности к полноправному членству в данной структуре.
Безусловно, что подобные задачи требуют принципиального реформирования ШОС, выработку новой стратегии и идеологии развития Организации. Готова ли сегодня к этому сама ШОС? И если не готова, то тогда какая судьба ее ждет завтра?
