Девяностничество - независимо от возраста - отличается чрезмерной настороженностью к преобразовательной стратегии мироустроения. Назови эту стратегию хоть "Прометеевой гордыней", как это делал Панарин, хоть фаустовским комплексом, как любили повторять девяностники-почвенники, хоть титаническим началом в представлении либеральных девяностников, которые были за рынок как космос и номос. Путинское правление было эпохой вынужденного титанизма, когда отождествление рыночной стихии с волей бога-пантократора оказалось чем-то уже запредельно пошлым. То есть само отождествление никуда не делось, только нефтегазовая конъюнктура сделало его чем-то большим, чем оно было. Она сделала его смыслом, замыслом. Проектом.
Если сталинское правление с символической точки зрения сводилось к усекновению революционных титанов, обязанных стать богами или никем, то с конца 80-х наблюдался обратный процесс, вызвавший к жизни олигархов. Нужно было стать никем, что стать титаном под опёкой бога-пантократора, в роли которого выступал рынок, безучастный к людям, идеям и всему сущему, если оно не облечено в товарную форму. 00-е обозначили перемену мест: титанические функции были переданы политике в её персонифицированном путинском воплощении, рынок же стал космосом вотчин, номосом феодальной конкуренции. Впоследствии Путин добровольно отказался от роли пантократора ("Я пахал как раб на галерах"), но имеет шанс стать общинным богом меры и справедливости. Проблема только в том, что для этого нужно возглавить партию, в которой титаны приравнены к вотчинникам рынка и связывают свою деятельность с "реструктурированием" бытия как феодального домена.
