Тем временем генерал Саблин забросил все обычные дела. Он мотался по Парижу на своем автомобиле и проверял, на месте ли тот или иной Георгий, Жорж. Саблин интересовался каждым из тех Жоржей, кто когда-нибудь хоть как-то соприкасался с Аркадием Сергеевичем. Хоть только интервью брал или кучером служил. Саблин повидался с Георгием Шавровым, который делал и продавал кукол, с Георгием Поляковым - булочником, с каким-то Жоржем, юным банковским клерком, Георгием Ивановым - газетчиком и литератором, Жоржем Полуниным - юнцом, безобразно напившимся на бале русских таксистов, и Жоржиком Малаховым, матросом самоходной баржи, обокравшим корабельную кассу и сидевшим под арестом. Все эти Жоржи, и еще с десяток других, существовали во плоти на территории Франции и потому никак не могли быть агентами Дитмара, посланными в Россию. Саблин злился. Жизнь большевистского шпиона давно стала ему докукой, тяжелым бременем, и он все чаще досадливо вспоминал, как же это оно так получилось, как же они с Наденькой так увязли...
Сначала-то среди голодных и бессмысленных эмигрантских будней прорезалось, засветилось дело - авантюрное, азартное, вроде игры, но главное - полезное. Деньги большевики платили неплохие. В двадцатых годах с объявлением в Совдепии нэпа многим казалось, что большевики меняются, делаются разумней, скоро установят нормальный человеческий строй и попросят всех эмигрантов, особенно тех, кто оказывал им некоторые услуги, вернуться домой, чтобы приносить пользу отечеству. Да, да, пользу отечеству, ибо и об этом мечтал Саблин тогда. По-своему мечтал. Он был военным, хорошим военным, и ничего иного делать не умел. Разве новой России не нужны профессиональные военные? - думал он. А кому требуется иностранный военный здесь? Кто поверит эмигранту? Выше капрала в Иностранном легионе рассчитывать не на что. А Наденька? Кому здесь интересны ее унылые русские песни? Эмигранты поплакали, похлюпали носами, да и насытились. Все, дудки,
не нужна ты, милая, здесь никому. А там - там она пела когда-то самому императору. Ну так, может быть, вернувшись, и нынешнему царю удалось бы спеть? Так они оба думали поначалу. Но потом все свирепее делался сталинский режим, и становилось ясно, что о возвращении не может быть и речи. Наденька, конечно, еще надеялась, верила в чудо А он все понял и страстно хотел отвязаться от большевистских надоедал, но - коготок увяз - всей птичке пропасть, пословица известная. Да и солидные большевистские деньги стали привычными, без них уже было не обойтись...
Вот об этом постоянно думал Саблин, колеся по Парижу в погоне за Жоржами. А они, как назло, все пребывали на своих, положенных каждому местах. Никто не исчез. Саблин был в отчаянии. Чертов водопроводчик, Андрей, наседал.
А тут еще одна забота: в Париж из Москвы пришла шифровка: "Андрею. Первое. В Швейцарии исчез наш сотрудник Игнатий Паруцкий, кличка - Гуго. Возможно предательство. Вероятно его появление в Париже с целью встречи с руководством СРВ. Усильте бдительность, сделайте все возможное, чтобы эта встреча не состоялась. Или - под вашим контролем. Второе. Повторяем, - необходимы сведения о Жорже".
Шифровка не врала, этот самый Гуго - Паруцкий уже две недели как тайно обитал в Париже и все телефонировал Дитмару домой, добиваясь встречи. Аркадий Сергеевич осторожничал, медлил, советовался. Саблин не возражал, Абрамов опасался провокации. Собравшись в рабочем кабинете Дитмара, они ожидали очередного звонка Гуго. Когда наконец телефон зазвонил, Дитмар поднял основную трубку, Саблин - отводную.
- Вы приняли решение? - Голос Гуго прозвучал в наушниках Шестакова.
- Я готов встретиться, - сказал Аркадий Сергеевич. - Но не в одиночестве. В сопровождении моих людей.
- Нет. Меня должны видеть только вы. Даю вам на размышление десять секунд.
- Без сопровождения, - пояснил Дитмар Абрамову.
Саблин кивнул утвердительно, Абрамов яростно закрутил головой: нет, нет и нет!
- Я согласен, - сказал Дитмар. - Назначайте место и время.
- Генералу звонил некто. Может быть, это Гуго, - сообщил по телефону Шестаков.
- Гуго появился, - сказал Саблин в трубку уличного аппарата.
В жалком номере убогой гостиницы перед облезлым зеркалом мраморного умывальника Игнатий Паруцкий, он же - Гуго, невысокий, но удивительно широкий в плечах человек, приклеивал фальшивую черную бороду. Приклеив, стал похож на сказочного гнома, надвинул на лоб шляпу и минут за десять до назначенного времени уже усаживался за столик дешевого уличного кафе. Напротив, через улицу - вход в другое кафе, дорогое и солидное заведение. Встреча назначена именно там. Дитмар подъехал на такси точно в условленный час. Гуго сразу узнал генерала, видел много раз его портреты, агентурные и газетные. На всякий случай зафиксировал в памяти лицо шофера. Автомобиль отъехал. Закашлявшись, Дитмар задержался у двери, сплюнул в платок и, оглянувшись, вошел в заведение. "Не торопись. Сиди, гляди", - приказал себе Гуго. И правильно - поспешность вредна - вот, например, кто это, кто? Ага, шофер такси. Идет пешком, переменил шоферскую куртку на потертый пиджак. Воровато проскальзывает в ту же дверь, что и генерал. А этот? Знакомое лицо, кажется, когда-то тоже видел его фото. Темноглазый и черноусый, как турок. Кто он? Вспоминай, вспоминай, вспоминай! Так, есть, вспомнил, это еще один генерал - Саблин. И вот какая-то занятная личность. Медленно идет мимо витрины дорогого кафе, пытаясь разглядеть, что делается там, за стеклом. Неужели не соображает, что с улицы днем нутро помещения ни за что не разглядеть? Ныряет в дверь и тут же выныривает обратно на улицу, топчется возле витрины, не зная, куда себя деть. Шпик. Неопытный шпик. Интересно чей? Французский, советский или белогвардейский? Впрочем, не важно. Ясно, что тут собирается слишком обширное общество. Что ж, жаль, встреча отменяется. И, не допив кофе, Паруцкий не спеша удалился
Старый кот, устроившись в позе сфинкса на письменном столе, с брезгливым интересом наблюдал, как Вера Ивановна мазала какую-то склянку вонючей жидкостью, опаляла огоньком на длинной щепке и шлепала на обнаженную спину Аркадия Сергеевича. Пять таких склянок уже присосались к лоснящейся от вазелина белой коже, вздувшейся под ними розовыми пузырями. Ставить банки - работа привычная, делала ее Вера Ивановна, не задумываясь. Молчала, думая о чем-то своем. Наконец не выдержала:
- Аркадий! Где Маша?
- Выполняет мое поручение, - сказал Дитмар.
- Какое?
- Тебе не положено знать.
- Ты - чудовище, - сказала она, припечатав очередную банку. - Посылаешь людей Бог весть куда. Люди гибнут. Маша нам не чужая, почти дочь. А ты не пожалел. Ты дочь свою не пожалел.
- Я не заставлял, она сама согласилась.
- Не пожалел. Меня использовал как приманку. Не стыдно?
Аркадий Сергеевич чуть приподнял голову. Кот укоризненно смотрел ему
в глаза своими круглыми гляделками.
- Вера, прекрати допрос, - буркнул Аркадий Сергеевич. - Ты знаешь, кто я и чем занимаюсь.
- Нет, ты скажи - что с ней? Где она?
- Все! - выкрикнул Дитмар. - Допрос окончен! Перестань меня мучить!
Телефонный звонок.
- Дай трубку! - приказал генерал.
- Не дам. Позвонят позже, - чуя неладное, сказала Вера Ивановна.
Телефон не умолкал.
- Дай!
- Тьфу, пропасть! - в сердцах выругалась Вера Ивановна, сняла трубку и подала мужу.
- Вы обманули меня, Аркадий Сергеевич, - сказал Гуго. - Вы были не один, я видел. Повторяю, мои сведения касаются наших то есть советских агентов внутри вашей конторы. Мой побег очень скоро обнаружат. Если уже не обнаружили. Я могу встретиться с вами только немедленно. Завтра я уже буду далеко. Решайтесь, или я вешаю трубку. Я буду в кафе в двух шагах от вашего дома. За углом.
- Хорошо. Я приду. - Он отдал трубку Вере Ивановне и встал. - Сними банки!
- Нельзя! Нужно полежать полчаса!
- У меня дело. Отцепляй!
- Ты сумасшедший!
- Отцепляй!
Спорить с мужем бесполезно, Вера Ивановна это хорошо знала. Отодрала присосавшиеся склянки, вытерла его спину полотенцем и с нарастающей тревогой наблюдала, как он торопливо одевался, лез в ящик стола, вытаскивал револьвер и опускал его в карман пиджака.
- Наживешь пневмонию, - ск
Док. 539943
Перв. публик.: 20.01.08
Последн. ред.: 20.01.09
Число обращений: 92
Дмитрий Долинин: Лейтенант Жорж
|
