Сергей Соколов: Прибалтийская `модель`, она действует в ущерб РоссииНазад
Сергей Соколов: Прибалтийская `модель`, она действует в ущерб России
Как минимум, за пару лет до того, как в апреле 2004 года страны Прибалтики вступили в ряды Евросоюза, Россия всерьез обеспокоилась негативными торгово-экономическими, политическими и иными последствиями, которыми грозило обернуться расширение ЕС. Следует, видимо, напомнить, что в ту "волну" расширения попали, кроме трех балтийских государств, еще 7 стран Центральной и Восточной Европы, большинство из которых являлись давними и весьма крупными партнерами Российской Федерации в сфере торговли и промышленной кооперации.
Результатом анализа и подсчетов ожидаемого ущерба от вхождения в состав Евросоюза 10 новых членов стал "Перечень российских озабоченностей", помнится, из 14 пунктов. Список охватывал все - от потерь рынков, удорожания и усложнения транзита до возникновения препятствий на пути свободного передвижения россиян (между Калининградской областью и "материковой" Россией) и нарушения экономических, социальных, политических и культурных прав русскоязычных жителей в Латвии, Литве и Эстонии.
Надо отдать должное нашему МИДу, который не только инициировал и возглавил работу по составлению указанного перечня, но и нашел рычаг, с помощью которого - пусть и не сразу - удалось заставить ЕС/Европейскую комиссию сесть за стол переговоров и начать всерьез обсуждать российские озабоченности. Брюсселю было прямо заявлено: до урегулирования вопросов, включенных в список, Москва не согласится распространить действие базового договора Россия-ЕС - Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) - на новых членов Евросоюза.
Действенность этого рычага заключалась не только в том, что СПС устанавливает режим наибольшего благоприятствования в торговле между Российской Федерацией и "Единой Европой" - такой режим и так существовал у нас с подавляющим большинством "новичков" на двусторонней основе. Дело было в том, что, вступив в ЕС, но не войдя в состав участников СПС, 10 стран нарушали бы целостность международно-правового поля Евросоюза в отношениях с внешним миром. На это Брюссель, при всем желании в очередной раз уклониться от учета законных российских интересов за "дымовой завесой" заявлений о выгодах, которые Россия-де получит после расширения, пойти не мог.
Переговоры начались и вплоть до самого последнего момента строились на основе простой формулы: одновременно кладем на стол и подписываем протокол о распространении действия СПС на 10 новых членов ЕС и межгосударственную договоренность об урегулировании российских озабоченностей, с цифрами и сроками. Разговор, конечно, шел непросто, но шанс договориться был вполне реальным, особенно в последние месяцы перед расширением, когда Брюссель поверил, что Москва не шутит и уступать давлению и шантажу не собирается.
Но в решающий момент - за месяц до расширения ЕС - мы уступили. Увязка между расширением сферы охвата СПС и учетом российских озабоченностей была разорвана в отсутствие аргументированного политического решения, не говоря уже о консультациях с отечественным бизнесом, парламентом, общественностью. В итоге был получен межгосударственный протокол о присоединении к СПС 10 новых участников и Совместное заявление на уровне министров иностранных дел, в котором Евросоюз без каких бы то ни было цифр или конкретики обещал "конструктивно подойти" к рассмотрению российских озабоченностей. Первый серьезный документ был подписан и подлежал ратификации, вторая бумага была лишь одобрена, без подписи. Стоит ли говорить, что об этой бумаге Брюссель немедленно даже и думать забыл, а в российском МИДе она была подшита в дело сразу же после того, как Госдума утвердила Протокол о расширении действия СПС.
Между тем опыт последних трех с половиной лет показал обоснованность большинства пунктов "Перечня", и именно в отношениях со странами Прибалтики предсказанные (но нерешенные) проблемы и негативные последствия проявились особенно остро.
Вопросы ущемления прав русскоязычных жителей Латвии и Эстонии, а также Калининградского транзита придется оставить в стороне, хотя именно в них, как в капле воды, сконцентрировалась беззубость, беспринципность и непоследовательность политики России на европейском направлении вообще и на прибалтийском - в частности. Выведем за скобки и другие политические аспекты, которые сводятся к тому, что Латвия, Литва и Эстония превратились внутри ЕС в самых активных, настойчивых и последовательных противников развития уважительного, равноправного и взаимовыгодного сотрудничества с Россией. В этом качестве они могут поспорить за сомнительную пальму первенства даже с Польшей, чей курс в отношении Москвы все-таки менялся в зависимости от смены руководства в Варшаве. Рассмотрим торгово-экономические отношения.
То, что вновь образованные в 1991 году государства Прибалтики избрали и реализовали курс на воссоединение с "семьей западноевропейских цивилизованных народов" (а фактически - растворения в ней), является реальностью, данной нам в ощущениях. Как бы эта реальность кому-то ни нравилась, следует признать, что право отдать свой суверенитет структурам ЕС и НАТО в Брюсселе перешло к Вильнюсу, Риге и Таллину автоматически, в момент получения согласия Москвы на их выход из состава СССР.
То, что этот выбор обернулся для России торгово-экономическими и политическими потерями, - тоже прямой результат решения, принятого Москвой в 1991 году, и ее внешнеполитической и геополитической слабости в последующие годы. О предотвращении потерь надо было задумываться раньше, до вступления Латвии, Литвы и Эстонии в НАТО и ЕС (2004 г.). Сейчас можно, как говорится, кусать локти, однако куда более полезным было бы задуматься на другую тему. Звучит она так: если переход трех государств в новое качество "заклятых друзей" в составе брюссельских структур противоречит интересам нашей страны, то почему мы должны еще за него платить?
Во времена бывшего СССР Прибалтика была неразрывно связана с остальными союзными республиками узами промышленной и научной кооперации и обмена товаров. В силу более выгодных стартовых позиций на момент вхождения в состав Советского Союза Литва, Латвия и Эстония имели в этом обмене заметное положительное сальдо, что внешне проявлялось в значительно более высоком насыщении их рынков потребительскими товарами и услугами, чем в среднем по стране. В немалой степени этому способствовала и миграционная политика советского руководства, благодаря которой в прибалтийские республики направлялись образованные, профессионально подготовленные промышленные и научные кадры со всей страны.
Это "советское экономическое чудо" однако блекнет по сравнению с экономическим бумом, который пережили (и в некоторой степени переживают до сих пор) Литва, Латвия и Эстония после распада СССР. Рывок, который позволил этим трем странам за короткий отрезок времени выйти практически на уровень бедных государств Евросоюза 15-ти, объясняется четырьмя основными факторами.
Первым и главным были и остаются многомиллиардные вливания из фондов Брюсселя. До 2004 года эти средства предоставлялись в виде прямого содействия, а после - за счет схемы перераспределения бюджета ЕС, в соответствии с которой отчисления "новичков" возвращаются к ним в трехкратном размере.
Второй фактор - масштабные инвестиции государственного и частного капитала стран Евросоюза и других развитых государств. Эти капиталы привлекает возможность делать бизнес на привычных условиях нормативно-правового и экономического пространства ЕС, но за меньше половины стоимости рабочей силы.
Если первые два обстоятельства объективно находились вне сферы возможного влияния Москвы, то третье и четвертое самым непосредственным образом относятся к теме этой статьи.
Третий фактор - возможность (до недавнего времени - практически монопольная) зарабатывать на российском внешнеэкономическом транзите. Используя свое геополитическое положение, а также портовую и трубопроводную инфраструктуру, созданную на деньги СССР, Латвия, Литва и Эстония установили завышенные цены на услуги по транзиту российского сырья на Запад и готовой западной продукции - в Россию. А нам потребовалось более 10 лет для того, чтобы всерьез заняться созданием собственной инфраструктуры для перевалки внешнеэкономических грузов на Балтике.
Четвертый фактор - коррумпированность российских чиновников и узкокорыстный подход отечественного бизнеса. Они до сих пор позволяют прибалтийским странам импортировать российский газ, нефть, металл, лес, электроэнергию по заниженным, по сравнению с другими странами - членами ЕС, ценам. При этом фактор субсидирования усиливается движением в обратном направлении: продукция пищевой, легкой и деревообрабатывающей промышленности трех стран Балтии, не имеющая спроса на рынке ЕС (а подчас и просто запрещенная там из-за несоответствия фитосанитарным или потребительским стандартам), идет в Россию, причем по вполне рыночным ценам.
Вышеуказанные "врожденные" пороки нашей управленческой элиты и бизнеса фактически сводили на нет попытки российской власти выстраивать торгово-экономические отношения с Латвией и Эстонией в зависимости от проводимого ими курса в отношении России и своего русскоязычного населения. То же относится и к периодическим призывам устроить "народный бойкот" товарам из этих стран - латвийские шпроты, эстонское масло, прибалтийская мебель по-прежнему ввозятся и выставляются в ассортименте даже в московских магазинах, не говоря уже о других российских регионах. Выступали государства Прибалтики, особенно в 1990-х, и в роли офшорных зон, в которых укрывались беглые российские капиталы. Эти капиталы обеспечивали недружественное руководство стран-соседей немалыми средствами для реализации своего курса как внутри страны, так и вовне - в ЕС, НАТО и собственно на российском направлении.
Здесь следует сделать важную оговорку: автор этих строк отнюдь не считает бойкоты и санкции действенным и, тем более, высокоморальным средством продвижения политических целей. Это убеждение относится не только к странам Балтии, но и к Ирану, Северной Корее, Ливии, Белоруссии, Кубе и другим государствам и режимам, которым выпала или выпадает участь ощутить на себе торгово-экономические санкции и эмбарго. Тем не менее коль скоро этот рычаг воздействия все чаще используется "цивилизованным" мировым сообществом, в том числе и с одобрения ООН, вполне закономерной становится постановка вопроса о том, что торгово-экономические рычаги должны применяться эффективно или не применяться вовсе.
В противном случае неизбежно повторение печальных примеров, подобных тому, когда будучи прекрасно осведомленной (как минимум за год) о том, что практикуемая Таллином линия на пересмотр итогов Второй мировой войны и послевоенного устройства Европы выразится в демонстративном демонтаже памятника Воину-освободителю на центральной площади эстонской столицы, Москва и пальцем не пошевелила для того, чтобы продемонстрировать эстонскому бизнесу в самой Эстонии и в России, к чему может привести поддержка партий, выступающих с подобными проектами. Весь первый квартал этого года, и даже в апреле, российский транзит через эстонские порты только наращивался. Когда же дело было уже сделано и памятник перенесен, было, судя по всему, принято решение какие-то экономические меры против Эстонии применить. Но применяя их, мы все время оправдываемся, ведем себя непоследовательно, а такая линия на политический курс властей Эстонии вряд ли способна оказать серьезное влияние. Выдержав очередную "бурю", Таллин еще более уверенно будет ставить знак равенства между Советским Союзом и фашистской Германией, героизировать пособников нацистов, препятствовать строительству СЕГ ("Северного потока") по дну Балтийского моря. И если по последнему пункту Германия еще пытается тихо "работать" с Эстонией, то в отношении всех остальных безобразий, чинимых властями Таллина и Риги, можно наблюдать полное потворство и даже покровительство Евросоюза.
Невзирая на нашу грозную риторику, которая, очевидно, уже никого не пугает в прибалтийских столицах, мы продолжаем оставаться главным отправителем и получателем грузов, следующих через Латвию, Литву и Эстонию. Общий объем транзитных перевозок в направлении России через эти страны в 2006 году составил почти 90 млн. тонн.
До тех пор, пока мощность и оснащенность портовых комплексов России на Балтийском море не станет сравнимой с их прибалтийскими конкурентами, положение не изменится. И даже тогда за грузы еще придется побороться. Пока же наблюдается ситуация, при которой государство строит новые порты на российском побережье, а отечественный бизнес упорно пытается вложить свои капиталы в конкурирующие с ними комплексы у наших прибалтийских соседей. В 2004 году доля России в составе, например, основного капитала латвийских предприятий составляла более 6%, и этот показатель продолжает расти, несмотря на препятствия, чинимые Ригой и Брюсселем. По состоянию на октябрь с.г. доля российских инвестиций в Латвии составила уже около 9% (570 млн. долларов) - 5-е место после Швеции, Эстонии, Германии и Дании. С Эстонией ситуация еще более интересная: формально российские инвестиции в эту страну составляют всего 180 млн. долларов, но по оценкам экспертов, российский бизнес через Кипр, Финляндию, Швецию и т.п. вложил в эту страну суммы, в разы превышающие официальную статистику.
В отсутствие СЕГ и сравнимых по мощности и оснащению собственных перевалочных комплексов на этом внешнеторговом направлении, Россия по-прежнему зависит от своих балтийских соседей (в особенности в части транзита углеводородов), и эта зависимость прекрасно осознается их руководством. И если даже российскому бизнесу предоставляют возможность инвестировать в портовые мощности - как, например, на северо-западе Эстонии - эти капиталовложения тут же используются в качестве рычага для оказания экономического и даже политического давления на Россию. Уроков из этого у нас, похоже, никто не извлекает.
Конечно, не стоит преувеличивать место нашей страны в торговом обороте и экономике Литвы, Латвии и Эстонии и, соответственно, ее возможности в плане использования этого фактора в качестве внешнеполитического инструмента. Место России и бывших советских республик уже давно и прочно заняли государства Евросоюза и их частный капитал. Тем более не серьезно было бы следовать звучащим у нас порой призывам применить американскую модель, когда решением Конгресса санкции распространяются не только на сами объекты воздействия, но и на государственные или частные компании любой страны, которые ведут с ними бизнес. Такое нам просто не под силу экономически.
Тем не менее давно пора открыто и прямо поставить перед российскими управленческими элитами и бизнесом такой вопрос: до каких пор мы будем продолжать давать властям Риги, Таллина и Вильнюса, "карманные деньги", с помощью которых они могут притеснять своих русскоязычных жителей, публично оскорблять нашу страну и ее историю и препятствовать установлению равноправных и взаимовыгодных отношений между Россией и Европой?
