Выступление Г.Голосова на семинаре в цикле "Вечера в Европейском" 6 декабря 2007 г.
Григорий Голосов: Уважаемые коллеги, думские выборы 2007 г. стали историей, и я думаю, что сейчас, когда напряжение избирательной кампании начинает спадать, самое время подумать о том, что подготовило те результаты, которые были фактически получены различными политическими силами. Каковы эти результаты, я полагаю, всем известно. Если нужно будет обсудить региональную вариацию этих результатов или те проблемы, которые сейчас обсуждаются в обществе, то мы их обсудим отдельно. А сейчас мне хотелось бы сосредоточиться на исторически-ретроспективном подходе.
Когда Владимир Путин и его группа пришли к власти в 1999 г., то для российского правящего класса в целом было ясно, что нужно сделать для того, чтобы удержать дальнейший контроль над страной. Для этого было необходимо, прежде всего, восстановить контроль федерального центра над регионами. Если что-то и было показано выборами 1999 г. и всем сложным политическим процессом, который им предшествовал, то именно то, что регионы являются центральным фактором в обеспечении власти в Москве. Первоначальные меры, которые были предприняты для того, чтобы реализовать эту цель, носили довольно ограниченный характер. И среди этих мер я бы выделил, прежде всего, две. Во-первых, принятие в 2001 году закона о политических партиях. Напомню, что этот закон, прежде всего, установил минимальную планку численности политических партий на уровне 10 тысяч человек. Во-вторых, в 2002 г. был принят закон, который обязал все регионы избирать законодательные собрания, применяя смешанную избирательную систему.
Обе эти меры в свое время пропагандировались как укрепляющие российскую партийную систему, и я должен сказать, что в том виде, в котором они были первоначально введены, они в некоторой степени способствовали реализации именно этой цели. Планка в 10 тысяч была щадящей, и к выборам 2003 г. её смогли преодолеть 43 партии. К концу 2003 г. было 46 партий, которые располагали правом участвовать в федеральных выборах. Что касается введения смешанных избирательных систем на выборах региональных законодательных собраний, то я бы сказал, что в целом, это была весьма прогрессивная мера, которая могла, в частности, поспособствовать преодолению того авторитаризма, который преобладал во всех регионах в конце 1990-ых годов. Известно, что все эти меры, а также личная популярность Владимира Путина, успешная избирательная кампания 2003 г. привели к успешным результатам для российского руководства. Таким образом, казалось, что основные цели, которые ставились в течение первого срока правления Владимира Путина, были, в основном, достигнуты.
Однако осенью 2004 и в начале 2005 г. начали проявляться некоторые свидетельства того, что, в действительности, ситуация не поставлена под контроль до такой степени, чтобы стратегические цели были в действительности выполнены. Наиболее явным индикатором того, каким образом менялись электоральные предпочтения жителей России в течение этого периода, могут послужить результаты региональных выборов, которые тогда проводились. Это выборы тогда распадались на две категории: губернаторские и выборы депутатов законодательных собраний.
О губернаторских выборах я скажу кратко. С августа 2003 по февраль 2005 года в России состоялись 42 избирательных кампании. Из них действующие губернаторы победили в 28, что было даже выше, чем во второй половине первого президентского срока Путина. Не участвовали действующие губернаторы в 9 выборах, и оппоненты победили только в пяти. Сам по себе, уровень выживаемости губернаторов свидетельствовал о том, что, несмотря на частичные меры, которые были предприняты Путиным в течение первого срока по укреплению контроля федерального центра над регионами, в целом региональная власть смогла сдержать этот натиск и, в сущности, укрепилась, по сравнению с тем, что было в конце 1990-ых годов. С другой стороны, те случаи, когда действующие губернаторы потерпели поражение на выборах, охватывают варианты, когда люди, приходившие к власти, в действительности, не пользовались поддержкой федерального центра, что свидетельствовало о том, что существовал потенциал определенной политической дестабилизации в отношениях между федеральным центром и регионами за счет сохранение губернаторских выборов. Все мы знаем историю с неожиданным приходом к власти Михаила Евдокимова в Алтайском крае, когда он победил всесторонне поддержанного федеральным центром и лично Путиным губернатора. Сходная история произошла в Архангельской области. Шпак победил в Рязанской области, выступив против ставленника федерального центра. Исключительный случай, когда оппонент победил на губернаторских выборах, пользуясь поддержкой Кремля, это Зеленин в Тверской области.
Однако еще более негативные сигналы посылали на этом этапе в Кремль результаты выборы депутатов законодательных собраний. Для того чтобы проиллюстрировать динамику, я буду предоставлять вам некоторые цифровые данные. Они представляют собой средние результаты политических партий на выборах региональных законодательных собраний там, где они участвовали. Поэтому если вы будите суммировать то, что я буду говорить, это будет давать немного больше ста. Но превышение будет небольшим, потому что я постарался учесть всех основных участников выборов того периода. Для начала, в качестве фона того, что было достигнуто Кремлем, я дам результаты, которые получали партии на выборах с декабря 2003 по март 2004 г. Всего было 13 выборов. На этих выборах "Единая Россия" получила в среднем 46,2% голосов, КПРФ - 13,8%, ЛДПР - 8%, все другие партии, вместе взятые - 25,6%. Против всех плюс недействительные бюллетени - 11,4%. Это результат, который, в принципе, рассматривался Кремлем как приемлемый.
Настоящая динамика начинается с серии выборов, которые пошли с октября 2004 г. и продолжались до мая 2005 г. Всего прошли 19 выборов. Единая Россия - 28,4%, КПРФ - 16,1%, ЛДПР - 8,5%, другие - 31,4%, против всех и недействительные - 17% в среднем. Понятно, что такие результаты не могли быть квалифицированы в Кремле как удовлетворительные. Если мы ближе посмотрим на эти результаты, то мы также можем обнаружить, что, хотя "Единая Россия" выступала на них довольно неуспешно, другие основные партии ощутимо не прибавили, по сравнению с предыдущим периодом. Тогда происходило колоссальное голосование против всех, что свидетельствовало о том, что в обществе существует некий неудовлетворенный электоральный спрос. В тот момент общество было готово к тому, чтобы принять некую новую политическую силу. Кроме того, много брали партии, которые неизвестно откуда взялись: "Родина", "Российская партия пенсионеров", избирательные блоки и "Союз правых сил".
О "Родине" подробно говорить не приходится. Это группа, которую взял под контроль Дмитрий Рогозин в марте 2004 г. Осенью 2004 г. она была, в основном, еще лояльная Кремлю, но в начале 2005 г. произошел её переход в более или менее непоследовательную, но все-таки оппозицию.
"Российская партия пенсионеров" использовалась в 2003 г. как спойлер против КПРФ в составе "Блока пенсионеров" и "Партии социальной справедливости". Однако весной 2004 г. её взял под свой контроль довольно эффективный политический менеджер из Челябинской области Валерий Гартунг. Он внес весьма большой вклад в создание организационной структуры партии по регионам, разработал для неё программу, установил связи с местными элитами. Все это помогало РПП выступать на выборах достаточно успешно.
Избирательные блоки формально создавались, как правило, различными малыми партиями, а таковых, напомню, было много в России. Эти 46 партий, которые были зарегистрированы к концу 2003 г., были в основном на месте в тот момент. Эти блоки, как правило, создавались малыми партиями, но фактически они поддерживались губернаторами и часто выступали как местные партии власти. Появление блоков было особенно тревожно для Кремля, потому что губернаторы за счет их создания получали возможность преследовать на региональных выборах стратегии нескладывания всех яиц в одну корзину. Что они делали? Они одной рукой поддерживали "Единую Россию", а другой рукой поддерживали этот блок. "Единая Россия" получала процентов 25, этот блок - процентов 15. В результате губернатор оказывался фактически победителем. Он имел за счет этой комбинации "Единой России" и избирательного блока свое законодательное собрание.
Наконец, СПС. Рассматриваемый период - то время, когда СПС впервые привлек Антона Бакова для организации региональных избирательных кампаний. Оказалось, что Антон Баков с задачами, которые были перед ним поставлены, справлялся очень хорошо. Он проводил кампании, в ходе которых основной акцент делался на низкие пенсии, низкий уровень социальной защиты и то, что СПС является фактически партией, которая может проводить эффективную политику социальной защиты. Кампании эти были довольно примитивные и "левые" по содержанию. К тому времени идея достройки капитализма еще не была придумана Никитой Белых. Собственно, сам Белых еще не возглавлял СПС. Эта идея логически как-то приводит эти кампании в соответствие с традиционной идеологией "Союза правых сил". Но за счет этого СПС мог получать хорошие доли голосов в тех регионах, где традиционно демократы не получали ничего вообще. Например, в Курганской или Амурской областях.
К весне 2005 г. эта ситуация начала стабилизироваться. Я думаю, что в Кремле начали понимать, что если так будет дальше продолжаться на региональных выборах, результаты думских выборов будут примерно такими же. Собственно говоря, о том, что это понимание стало созревать достаточно рано, свидетельствует то, что уже осенью 2004 года в связи с "бесланским делом" был принят закон, фактически отменивший прямые выборы губернаторов и заменивший их на фактическую систему назначения. Потому что губернаторы продемонстрировали, что они через партийные механизмы из федерального центра контролироваться не будут. Они достаточно сильные игроки в своих регионах для того, чтобы преследовать сложные стратегии, позволяющие им поддерживать свою силу против Кремля. Таким образом, этот первый шаг был сделан путем отмены губернаторских выборов. Во-вторых, осенью 2004 г. был принят закон, запретивший создание избирательных блоков. Этот закон был в действительности инициирован даже не "Единой Россией", а "Родиной". В тот момент Рогозин считал, что блоки действуют на его поле. Действительно, многие блоки тогда назывались, например, "Наша Родина - Архангельская область", и Рогозина это очень обижало. "Единая Россия" охотно подхватила эту идею, и блоки были запрещены. Таким образом, значительная часть оппозиционной массы была правовым образом устранена.
Далее осенью 2004 г. на федеральных выборах было отменено независимое наблюдение. Остались только наблюдатели от политических партий. И, наконец, были официально ограничены барьеры на региональных выборах по их пропорциональной части до 7%. Внешне это была прогрессивная мера, потому что в некоторых регионах барьеры устанавливались на 10%-ном уровне, но фактически независимые аналитики с самого начала стали говорить, что когда вы это в закон запишете, все регионы установят барьеры на уровне 7%. Так оно и произошло.
Кроме того, уже в декабре 2004 года была принята новая редакция закона о политических партиях. И это, пожалуй, было самым серьезным из того, что было на том этапе сделано, чтобы блокировать негативную для Кремля динамику. Основное содержание этой редакции очень простое. Минимальный уровень численности партии был установлен на уровне 50 тысяч. Причем, в отличие от первоначальной версии закона, вновь создаваемой партии необходимо было предъявить эти 50 тысяч немедленно. То есть когда ты приходишь в Росрегистрацию с документами о создании партии, ты уже должен предъявить эти 50 тысяч человек. Такое требование является, безусловно, нереалистичным. Фактически это требование состояло не в повышении требований к численности. Его можно интерпретировать как прямой запрет на создание новых политических партий. И действительно, ни одной политической партии с 2004 г. в России зарегистрировано не было. Одновременно в этот закон были заложены нормы, которые позволили начать кампанию по постепенному уничтожению тех партий, которые уже существовали. На 2006 г. этим законом была запланирована чистка партийных рядов, то есть те партии, которые уже были зарегистрированы, должны были подтвердить свою численность на уровне 50 тысяч человек. Но пока эти партии все еще существовали. Давайте посмотрим на тот эффект, который немедленно принесли меры, связанные, прежде всего, с изменением избирательной системы.
Результаты выборов с октября 2005 г. по март 2006 г. Здесь у "Единой России" 42,9%, у КПРФ - 15%, у ЛДПР - 8,9%, у других - 24,8%. Против всех и недействительные - 11,6%. Как видим, "Единая Россия" здесь восстанавливается полностью, КПРФ понесла достаточно заметный ущерб, но главная динамика связана с графой "против всех" и другими партиями. Что произошло с ними? Блоков больше не было. Их устранили законодательным путем. Однако оставались еще "Партия пенсионеров" и "Родина". Причем их устранить законодательным путем с электоральных арен было нельзя. С ними нужно было сделать что-то другое. И сделали. В той части этого периода, которая охватывает осень 2005 г., почти со всех региональных выборов была снята "Партия пенсионеров". Как её снимали? По разным формальным поводам. Где-то они неправильно провели конференцию, на которой выдвигались списки, где-то они собрали недостоверные подписи, где-то еще что-то.
Что такое недостоверная подпись в России - известное дело. Тогда произошли такие классические случаи, когда под недостоверными подписями понимались подписи, где указан город Горно-Алтайск, но не написано, что это Республика Алтай. Все понимали, что в действительности кампания по снятию "Партии пенсионеров" с выборов носила скоординированный характер, мотивировалась политически. Обществом эта кампания не то, чтобы была не замечена, но не драматизировалась: есть такой политический авантюрист Гартунг, снимают его партию с выборов, ну и ладно. Сошло с рук.
Следующую серию снятий, уже весной 2006 г., хотя все началось с московских выборов в декабре 2005 г., затронула партию "Родина". Причем, она была более последовательной, чем кампания с "Партией пенсионеров". "Родину" сняли практически со всех выборов весной 2006 г., за исключением Республики Алтай, где как-то местным властям было, видимо, все равно, за что они в дальнейшем и поплатились. Таким образом, все основные игроки, которые противостояли на этом этапе "Единой России", были с выборов сняты.
Однако осталась проблема утилизации электоральных остатков политических сил, которые ранее участвовали в выборах. Что с этим было сделано? Поскольку и "Родина", и "Партия пенсионеров" в итоге этих действий остались без эффективного руководства - Гартунг ушел из руководителей "Партии пенсионеров", а Рогозин оставил "Родину" - появилась политическая возможность привязать их к некому лояльному проекту. Это происходит осенью 2006 г. путем формирования партии "Справедливая Россия", первоначально в составе "Российской партии жизни" и "Родины", а затем с подключением к ним "Партии пенсионеров".
И вот результаты тех выборов, которые произошли в октябре - декабре 2006 г. "Единая Россия" на этих выборах получила 44,9%, коммунисты выступили очень слабо - 12,3%, ЛДПР тоже получила меньше, чем раньше - 6,9%, другие - 30%. "Против всех" и недействительные бюллетени - 5,9%. Почему? В 2006 г. произошла другая серия изменений избирательного законодательства: были отмены порог явки и голосование "против всех", что уже содержится в этих цифрах. Также был введен запрет на выдвижение в партийных списках членов других партий, был введен императивный мандат на региональных выборах. И, наконец, такая мера, которая вполне сказалась в ходе нынешней избирательной кампании, как запрет на критику оппонентов в телеэфире. Кроме того, еще раньше было введено дальнейшее ужесточение требований к подписям, которые собираются для регистрации партийных списков.
В результате всех этих мер, как политических, так и законодательных, "Единая Россия" еще сильнее улучшила свои результаты, был нанесен существенный ущерб основным партиям, находящимся вне "Единой России", которые систематически участвовали в выборах. Но вот эта цифра 30% была все еще довольно большой. Дальнейший вопрос состоял в том, каким образом эти проекты, а осенью 2006 г. "Партия жизни", "Партия пенсионеров" и "Родина" все еще по отдельности участвовали в выборах, поведут себя в условиях интеграции. Ответ на этот вопрос был дан серией выборов, которые прошли в марте - апреле нынешнего года. Для этих выборов я дам несколько дробную разбивку по партиям. "Единая Россия" получила 43,9%. Это был неплохой результат, но постоянно возрастающей динамики не было. КПРФ выступила гораздо удачнее, чем когда бы то ни было в течение всего избирательного цикла, в среднем получив 16,3%. ЛДПР восстановилась, получив 9,8%. "Справедливая Россия" набрала меньше, чем была сумма, которая подавалась за тот конгломерат, который она объединила, но выступила, в общем, неплохо. Её средний результат 15,3%. Кроме того, на весенних выборах этого года весьма удачно выступил "Союз правых сил", который в среднем по стране на региональных выборах набрал 7,2%. Мы знаем, что в Петербурге он потерпел поражение, но в большинстве других мест он выступил довольно успешно, и его часто не пропускали через 7%-ый барьер. Там делали так, что он набирал 6,99%, 6,97%. Комическая история такого рода произошла в Ленинградской области, где ему сначала насчитали 7%, а потом пересчитали и сбросили несколько десятков голосов. Добивался этого СПС за счет Бакова, который в течение какого-то времени после первоначального выхода на региональные арены не участвовал в выборах, а затем его снова привлекли. И он отработал очень хорошо. Другие партии на этот раз получили порядка 4%, против всех и недействительные - 3,6%. Причем здесь это исключительно недействительные бюллетени. Против всех уже не было. Хорошие это результаты? В принципе, неплохие результаты. Если экстраполировать это на возможные результаты нынешних выборов, то здесь получается конституционное большинство даже по голосам, хотя правильнее было бы по местам считать, у "Единой России" и "Справедливой России" вместе. Чего казалось бы еще нужно?
Тем не менее, если переходить уже к нынешней кампании, в какой-то момент, видимо, в самом конце августа или в начале сентября, почему-то было принято решение эту стратегию отставить как не совсем оправдавшую себя. Я думаю, что главной причиной этому стали опасения по поводу того, каким образом на настроениях избирателей скажется рост цен, который в августе и сентябре чувствовался избирателями достаточно сильно. Были серьезные опасения по поводу того, что "Единая Россия" не получит абсолютного большинства, то есть 50% +1 голос в Государственной Думе. Потому что все эти разговоры насчет конституционного большинства в принципе хороши, но конституционное большинство путинской группе, на самом деле, не очень нужно. Я не уверен, что она собирается менять конституцию. А вот что действительно важно, так это чтобы действительно не нужно было торговаться даже с лояльными партиями в Государственной Думе. Нужно, чтобы у одной партии было большинство. С этой точки зрения, стратегия, опробованная на мартовских выборах законодательных собраний, была не очень хорошей. От нее решили отказаться. Добиться того, чтобы "Единая Россия" одна получила такое большинство в Думе, можно было только экстраординарным способом. Такой способ был в наличии - это привлечение Владимира Путина в качестве лидера списка "Единой России". Все опросы общественного мнения показывали, что он лично был значительно более популярен, чем партия "Единая Россия". Привлекая к этому какое-то риторическое сопровождение, которое позволило бы избирателям понять, что Путин и "Единая Россия" - это, действительно, примерно одно и то же, вполне можно было бы конвертировать личную популярность Путина в успех партии власти. "Справедливую Россию" при этом принесли в жертву, но она выжила.
Факт состоит в том, что мы с вами проследили, каким образом Кремль в течение длительного времени путем политических мер, путем законодательных мер постоянно ограничивал поле партийной конкуренции для достижения определенного политического результата. Это была длительная систематическая работа. Не знаю, будем ли мы затрагивать вопрос о фальсификациях на думских выборах 2003 г., но я должен сказать, что все технологии этих фальсификаций были, во-первых, законодательно обеспечены, и, во-вторых, неоднократно опробованы на выборах региональных законодательных собраний. Правящая группа подошла к этим выборам полностью подготовленной. Любое изменение было подчинено этой цели. Вот вы скажете по поводу партийного закона. Ликвидировали из 46 партий, которые оставались к концу 2003 г. большинство, но все равно же осталось сначала 17, к думским выборам 15. Все равно много. Но дело в том, что когда эти партии ликвидировали в течение 2006 г., то оставляли только самые лояльные, которые могли бы принести какую-то пользу в ходе нынешней избирательной кампании. Можно было гадать в начале нынешнего года, почему не ликвидировали "Демократическую партию России". Теперь мы знаем, почему её не ликвидировали: по тому, какую кампанию она провела. Почему не ликвидировали "Партию мира и единства"? Её для участия в этих выборах даже не зарегистрировали. Но если бы зарегистрировали бы, то она проработала против КПРФ. Но самая большая опасность этих малых партий, которые были в 2006 г. ликвидированы, состояла в том, что каждая из них могла быть использована в качестве площадки для каких-то оппозиционных сил, которые не были допущены к участию в этих выборах. И не могли быть допущены, потому что институционального места для них не осталось. Если бы в наличии было бы несколько десятков партий, то я уверен, что какую-то из них на удовлетворительных для себя условиях нашел бы Рогозин, какую-то - Глазьев, какую-то, возможно, - Каспаров, какую-то - Касьянов. Это создало бы совершенно иную конфигурацию на этих выборах, отличающуюся от той, которая была в действительности. Возможно напоминающую ту, которая была в 2003 г., с результатом, близким к полученному в 2003 г. Еще раз подчеркиваю, что каждое лыко было в строку. Очень долго и настойчиво Кремль работал над тем, чтобы этот результат получить. И он его, в конце концов, получил. На этом я, пожалуй, закончу и передам слово Генри.
Генри Хейл: Спасибо большое Европейскому университету за приглашение участвовать в этой дискуссии. Если Григорий говорил больше о прошлом, как мы пришли к тому, что сейчас видим, я буду говорить о том, что, возможно, будет. У меня, конечно, нет уверенного ответа на этот вопрос, но я надеюсь, что это будет поводом для дискуссии.
Вообще, что означает результат думских выборов для перспектив российской политики? Многие говорят, что Россия стала полноценным авторитарным режимом. Другие утверждают, что это, на самом деле, демократия, но, возможно, суверенная, то есть с прилагательным. С точки зрения политической науки, я бы предположил, что ни то, ни другое. Россия точно не чистая демократия, но, на мой взгляд, пока еще сохраняется существенная разница между Россией и, скажем, Узбекистаном. Узбекистан, конечно, можно с полной уверенностью относить к категории полного авторитаризма. Для того, чтобы понимать, как дальше будет развиваться российская политика, мне интересна такая идея, что все-таки лучше называть нынешнюю российскую систему гибридным режимом. Это означает, что режим совмещает в себе элементы и демократии, и авторитаризма. Такие режимы включают в себя две составные части. Первое - это выборы, где есть состязание между разными силами, реально представляющими различные интересы или взгляды. Конечно, можно сказать, что если мы смотрим на результаты и процессы региональных выборов, этот элемент уже исчезает, потому что круг соперников там сужается достаточно сильно. Другая часть гибридного режима - это систематичное вмешательство государства в политический процесс для того, чтобы поддерживающие действующие власти партии или кандидаты имели больше шансов победить. Это очень широко распространенный тип правления в мире. По некоторым оценкам их от 30 до 50 в мире.
В России сложился особый тип гибридного режима, который может быть очень нестабильным. Я бы назвал этот тип системой, которая имеет очень сильный институт президентства - патронажным президентством. Это система, когда президентство имеет намного больше власти как формальной, так и неформальной, чем обладают другие ветви власти. Главной чертой таких систем является то, что реальная верховная государственная власти неразделима. Это означает, что такие системы достаточно стабильны, когда президент уверенно сидит на своем посту. Но такие системы бывают очень уязвимы в периоды передачи президентской власти. Как известно, президент вполне может оказаться "хромой уткой". В подобной ситуации, даже самые лояльные президенту чиновники заинтересованы в том, чтобы бороться за влияние в будущем, когда старого президента уже не будет. Некоторые, конечно, будут бороться за личную власть, но другие - за то, чтобы соперники не пришли к полному обладанию президентской властью. В путинской России его личная популярность сохраняет стабильность этой системы во время передачи президентской власти. Многим кажется, что уже ясно, что тот, кого Путин поддержит, станет практически непобедимым на президентских выборах в марте. И нынешние думские выборы, их результаты являются очень важными именно из-за этого как доказательство силы президента до президентских выборов. Создана возможность, что кандидата - преемника выдвинет партия "Единая Россия", что было бы в первый раз в истории России.
Но что будет дальше? Стабильность системы сохраняет путинская популярность. Такой уровень популярности любого президента - достаточно редкое явление в любой стране, особенно в России, где лидеры бывают намного менее популярными. Я не уверен, что сам Путин может сохранить свой рейтинг без президентского кресла, даже если он не совсем сойдет с политической арены. С моей точки зрения, многое будет зависеть именно от партии "Единая Россия". Во многих странах, где долго сохранялся гибридный режим, очень важную роль играла именно доминирующая партия. Часто упоминаемым примером является PRI в Мексике. Там президент имел право быть президентом только один срок, но система была очень стабильной. Владимир Гельман очень интересно пишет об этой системе и сравнивает её с "Единой Россией". Часто упоминается партия ЛДП в Японии, которая также долго доминировала в политической системе Японии.
Но то, что интересно для меня, это то, что эти партии базировались на опоре, которые немножко отличаются от опоры "Единой России". На парламентских выборах они базировались на окружных парламентских выборах и политических боссах, контролирующих свои местные политические машины. Представляя узкие местные интересы, эти представители строили достаточно тесные личные отношения с местными гражданами и элитами. То есть это было достаточно конкретная личная система патрон-клиентских отношений. Россия, с упразднением одномандатных округов, идет в другом направлении. Во многих странах система смешения сильного президентства с пропорциональным парламентом оказывалась неуспешной. Главным примером может служить Бразилия, где очень много мелких партий, которые мешают президенту в парламенте. На самом деле, очень трудно президенту выигрывать устойчивое большинство в парламенте.
У нас в журнале Journal of Democracy в начале 1990-ых годов считали, что система, где есть президент, который избирается на прямых выборах, а также парламент, который избирается на основе пропорциональной системы - это самый сложный вариант, который рекомендуется избегать. На самом деле, это очень редко, что пропрезидентская партия выигрывает устойчивое парламентское большинство при пропорциональной системе. Я сделал предварительный анализ и посмотрел на 15 самых крупных стран мира, включая Россию, и такое произошло только один раз - это в Германии, в 1957 г., когда Христианский союз и демократы выиграли чуть более 50% голосов. На этом фоне то, что сумела сделать "Единая Россия", действительно является подвигом. Весь вопрос в том, сможет ли эта партия или любая будущая партия в России повторить такой успех. Особенно если следующий президент не будет иметь такого высокого рейтинга, как Путин. Говорят, что то, что произошло сейчас, произошло из-за фальсификаций или различных манипуляций. Возможны были бы такие явления без большой популярности Путина? Я сомневаюсь, что это было бы возможно.
Открытый вопрос: что будет в будущем, если Путин на самом деле уйдет? С одной стороны, это является вызовом для "Единой России", но с другой стороны, это может означать, что самые авторитарные части нынешней системы являются временными, и с новыми президентами восстановятся демократические институты. Например, сильные оппозиционные партии. Это особенно вероятно может произойти, если экономический рост будет продолжать созидать средний класс. Как свидетельствуют очень интересные исследования "Института общественного проектирования" Валерия Фадеева и Михаила Рогожникова.
В заключение можно констатировать, что победа "Единой России" является очень важным моментом в российской истории. Это, скорее всего, обеспечит успешную передачу президентского кресла от Путина к предпочитаемому им преемнику. Но то, что будет дальше, во многом мне кажется неизвестным. Я надеюсь, что это будет очень интересным предметом для нашей дискуссии.
Андрей Алексеев (вед.н.с. Социологического института РАН): Григорий, в описанных Вами раскладах отсутствовало "Яблоко". Почему?
Григорий Голосов: "Яблоко" участвовало в региональных выборах чрезвычайно несистематически. Более того, в тех случаях, когда оно участвовало, из результатов кампании было ясно, что те региональные организации "Яблока", которые принимали на себя риск, никакой поддержкой центрального руководства партии не пользовались. Наиболее яркий случай такого рода из недавних произошел в марте нынешнего года в Мурманской области. Там так получилось, что СПС не стал выдвигать своего списка, участвовало в выборах "Яблоко". Мурманская область - регион с довольно большим потенциалом для демократической оппозиции. Я не помню, сколько там набрало "Яблоко", меньше 2% во всяком случае, и произошло это в значительной степени потому, что избиратели просто-напросто не узнали, что "Яблоко" в этих выборах участвовало. Оно зарегистрировало список, и больше вообще ничего не делало. Вот так "Яблоко" участвовало в выборах. СПС, собственно говоря, тоже так участвовал, если не привлекал Бакова. Все результаты СПС на региональных выборах были вытянуты Баковым на 100%.
Олег Хархордин (проректор по развитию ЕУСПб): Григорий, твой аргумент базируется на сравнении отраженных показателей. Но количество месяцев, которое ты выбираешь в каждом интервале, достаточно произвольно. Каким образом, на основании чего выявлялись эти факторы?
Григорий Голосов: Не произвольно. Они отбирались на основании качественных критериев таким образом, чтобы обеспечить более или менее равномерную ситуацию в каждом случае. Если взять, допустим, по годам, то для меня совершенно очевидно, что весна 2005 г. и осень того же самого года - это совершенно разные политические реальности. Я знаю, почему это разные политические реальности. Потому что на вторых уже в полной мере действовало обстоятельство отмены губернаторских выборов и некоторые обстоятельства, связанные с реформой избирательного права. А для наглядности презентации эффективно использовать такие качественные критерии.
Основанием для такой хронологической классификации является совокупность наблюдений за результатами выборов. Прежде всего, сами эти результаты. Кроме того, у меня есть объяснительная модель, которая позволяет группировать таким образом. И по сочетанию этих двух обстоятельств я это и делаю.
Мэри Маколи: Григорий, когда Вы начали, и мы узнали данные о том, что "Единая Россия" получила только 28%, тогда Вы ссылались на то, что это частично было обусловлено именно экономической ситуацией: люди были недовольны. После этого Ваш анализ ссылался только на механизм изменения избирательной системы. И это было очень убедительно. И как бы все решилось именно этими механизмами. Но тогда я начинаю думать о влиянии социального и экономического контекста. Если бы механизмы, которые существовали три года тому назад, существовали сегодня, действительно мы получили бы другой результат, отличный от того, что мы получили? Можно ли включить социальный контекст, чтобы понять, какую роль играют механизмы, и какую роль играют эти контексты?
Григорий Голосов: К сожалению, это до конца последовательно нельзя сделать и невозможно точно учесть. Тем не менее, я бы хотел сказать, что осенью 2004 г., когда началась серия фатальных неудач "Единой России" на региональных выборах, ни ухудшение ситуации в стране не было осознано населением до такой степени, до которой это произошло после монетизации льгот, ни сами партии, которые забирали голоса у "Единой России", не вели свои кампании под радикально оппозиционными лозунгами. "Партия пенсионеров", в основном, продолжала ту риторику, которую блок "Родина" использовал в 2003 г., то же самое можно сказать о Рогозине, который в начале 2004 г. не был каким-то оппозиционером. Он и потом, по правде сказать, не стал, но тогда определенно не был. Что касается блоков, то они выступали в роли местных партий власти. Поэтому несомненно, что после того, как основной кризис, связанный с монетизацией льгот, прошел, это пошло на пользу "Единой России", но её проблемы все же начались раньше. Это твердый факт.
Кроме того, я думаю, что в силу известного консерватизма электоральных предпочтений, было целесообразно позаботиться о том, чтобы эта полоса развития партийной политики прекратилась, а прекратить её можно было только насильственно, просто потому, что если бы институциональные условия остались неизменными, то прежние акторы использовали бы эти институциональные условия в свою пользу. Именно поэтому я действительно считаю, что если бы не институциональное манипулирование, то результаты нынешних выборов были примерно такими же, как были результаты выборов 2003 г. Даже если бы Путин возглавил список "Единой России", тогда он накинул бы ей - но это, конечно, чистая спекуляция - уже не пресловутые 15%, а где-нибудь процентов 5. Потому что устоявшиеся акторы были бы на месте. Но они были насильственным образом устранены из российской электоральной политики.
А насколько в действительности консервативен избиратель, этого мы просто в достаточной степени не осознаем. Об этом, например, свидетельствует результат "Справедливой России" на последних выборах. Ей никто особенно не помогал. Понятно, что все силы были брошены на поддержку "Единой России". Тем не менее, "Справедливая Россия" в Думу прошла. Произошло это за счет тех регионов, где за нее уже один раз проголосовали либо под этим названием в марте, либо под названием "Партия жизни" или "Родина" еще в октябре прошлого года. То есть очень устойчивы один раз продемонстрированные электоральные предпочтения. Именно поэтому нужны институциональные меры для того, чтобы выкорчевывать тех акторов, которые начинают представлять потенциальную опасность.
Михаил Соколов (доцент факультета политических наук и социологии ЕУСПб): Чем мы можем объяснить колебания в результатах СПС? Здесь мы видим 7,2%, на последних выборах партия получила совсем ничтожный результат. Единственное объяснение, которое мне приходит на ум, это административное давление. Если партия держалась на изобретениях Бакова, то она должна была получить более высокий результат. Где же наш консервативный избиратель?
Григорий Голосов: Вы знаете обычную риторику, что СПС стал левой партией, обращается к нетрадиционному для себя избирателю. И в этой риторике есть доля правды, потому что Баков действительно проводил такие кампании. В Тульской области, еще в 2004 г. главный лозунг кампании СПС был "Дедушка прав, бабушка права". Там по телевизору показывали ролики, в которых сидели традиционные дедушка и бабушка советского типа, и они, получая плохую пенсию, узнав, что именно СПС будет платить хорошую пенсию, собирались за него голосовать. А консервативность избирателя все-таки имеет свои пределы. Когда он видит, что в текущей кампании та партия, за которую он один раз проголосовал, предстает совершенно новым и неожиданным образом, он начинает сомневаться, а та ли это партия. И те дедушка и бабушка в Тульской области, которые были правы в 2004 г., в нынешнем году, наблюдая поведение Немцова и Гозмана в ходе теледебатов и в других оказиях, которые им выпадали появиться публично, видели, что это нечто совершенно другое. Я сейчас не говорю, что Немцов и Гозман все делали неправильно, но это объяснение того, почему то, что было наработано Баковым в ходе региональных выборов, не сработало сейчас.
Сергей Савельев: В этих таблицах у Вас только проценты. А как менялась явка в течение этих периодов? Были какие-нибудь существенные изменения?
Григорий Голосов: Можно интерпретировать изменения явки с той точки зрения, что вся серия региональных выборов была долгосрочной репетицией нынешних думских. Потому что самая низкая явка была в течение того периода, когда "Единая Россия" выступала плохо. И, кстати сказать, возвращаясь к Бакову, эти баковские методы работы с избирателями только в условиях низкой явки и дают большой эффект. И это, кстати, другой аспект того, почему это не отыграло сейчас. А потом явка начала медленно повышаться. И если здесь типичная явка была где-то 30%, то к марту 2007 г. стала нормальной явкой 45%. Это та явка, которую, как показала мартовская серия региональных выборов, даже при отсутствии какой-либо реальной конкуренции, просто за счет административных методов мобилизации избирателей, можно было обеспечить на региональных выборах. Эти механизмы были сейчас полностью задействованы в большей мере, потому что требования были сильнее.
Сергей Савельев: Тогда возникает другая версия - существенная роль административного ресурса. Добавка этих избирателей, не очень добровольно пришедших на выборы, поднимает результаты "Единой России". Корреляция там колоссальная.
Григорий Голосов: Знаете, я просто слов "административный ресурс" не произнес, но я это же и имел в виду, когда говорил о том воздействии, которое отмена выборности губернаторов оказала на электоральные результаты. Что может сделать губернатор? Это ведь не такой народный любимец, как правило, который скажет по телевизору "приходите все на выборы", все и пошли. Губернатор может сделать совершенно другую вещь. Он может более или менее строго наказать своим подчиненным, чтобы обеспечили явку и правильное голосование. Разумеется, есть вариация по отдельным губернаторам: до какой степени они могут это осуществить, давая указания. Проще говоря, это и есть административный ресурс.
Из аудитории: Тогда на все это необходимо посмотреть под другим углом зрения, потому что изменения в полтора раза пришедших на выборы избирателей, это мощнейший фактор.
Григорий Голосов: Да, возможно, мне нужно было это яснее артикулировать. Конечно же, я имел это в виду.
Владимир Гельман (профессор ЕУСПб): Вопрос к Генри. В конце выступления прозвучал оптимистичный прогноз в отношении того, что происходившее на выборах в прошлое воскресение - это был подвиг "Единой России", который откроет дорогу к демократии, если в России будет слабый президент. А какие основания для такого рода ожиданий, кроме того, что в России растет средний класс, хотя совершенно не очевидно, что средний класс будет подрывать стабильность, на основе которой он и растет? Скорее, можно предположить прямо противоположное. В любом случае, прозвучало, что у избирателей очень устойчивые предпочтения. Если так, то трудно ожидать, что без каких-то сильных потрясений они могут измениться. Какие основания для такого оптимизма в отношении нашего будущего?
Генри Хейл: Для меня главная черта нынешней ситуации - это неопределенность. Я просто не верю в то, что Россия невозвратимо идет к авторитаризму. Я считаю, что система, которая строилась здесь, была построена при определенном контексте. Популярность Путина, без которого было бы очень сложно созидать все эти механизмы. Главный вопрос: что будет со всеми этими механизмами контроля системы, если их создатель уйдет. Сейчас они управляются очень умело. Не каждый человек, который сейчас контролирует СМИ, может таким образом формировать популярность, уверенность в своей победе. Это даже иногда работает наоборот. Мы помним, что в конце советских времен все официальные СМИ выливали много грязи на Бориса Ельцина, имелся обратный эффект. Он стал более популярным из-за этого. Поэтому я вижу, что многое из того, что мы сейчас видим - это действительно отражение авторитета одного конкретного человека. И этот человек, и его команда, которая хотела бы остаться во власти, стараются любыми способами создать систему, которая будет прочной в дальнейшем. Я просто не уверен в том, что они будут успешны в этом. Есть примеры в мире, когда это все успешно произошло. Мексика, где такая система строилась и достаточно много лет сохранялась. Есть разные примеры, где такие системы работали не успешно. И, в конце концов, они разрушились. Поэтому я бы не сказал, что я оптимист. Может быть, относительный оптимист. Я признаю, что, конечно, дело может быть даже хуже, раз уж есть пример советской власти, но я не вполне уверен в этом.
Александр Сотниченко (доцент ф-та международных отношений СПбГУ): Как Вы думаете, почему отменили "одномандатников"? Ведь большинство из них, когда проходили в Думу, вступали в ряды "Единой России", и партия в прошлой Думе получила большинство голосов. Второй вопрос следующий. Два года назад я встречался с одним государственным чиновником, которого большинство считают архитектором современной политической системы России. Он долго и пространно объяснял, что Россия неуклонно движется к двухпартийной или даже полуторапартийной системе. Все партии будут отменены, и останутся только две партии: "Единая Россия" как партия власти, которая всегда будет первая, и "Справедливая Россия", которой тогда еще не было, которая будет всегда второй, которая будет немножко левой и воплощать чаяния бедных, обездоленных и т.д. Жириновский уйдет в отставку, а Компартия будет каким-то образом распущена. Как Вы считаете, почему это не произошло и возможно ли в будущем, что это произойдет?
Григорий Голосов: Я считаю, что мотивы для отмены одномандатных округов совершенно очевидны. Вся кремлевская стратегия носит риск-минимизирующий характер. Они знают, что они сейчас сильны, но они заботятся о том, что будет, когда возникнет реальная угроза. С этой точки зрения важно не только то, чтобы у "Единой России" было большинство в Государственной Думе, но и то, чтобы в случае возникновения каких-либо сложностей это большинство оказалось устойчивым, чтобы не нашлось людей, которые выйдут из фракции и, таким образом, весь расклад моментально переменится. А "одномандатники", конечно, вышли бы. Как они вступили в нее, так и вышли бы. И поэтому они были отменены, а "списочников" привязали к фракциям: добровольно они теперь выходить из фракций не могут.
Что касается стратегии, связанной с этой пресловутой двух- или полуторапартийностью, то я не думаю, что от нее отказались. Если в течение ближайших лет серьезных угроз не возникнет, то она продолжит реализовываться. Действительно, будут систематически пытаться вытеснить КПРФ с тем, чтобы её заменить на "Справедливую Россию". От Жириновского с радостью бы избавились уже сейчас. Просто в очередной раз не получилось. Но бороться за то, чтобы его не стало, будут и дальше. Поэтому я думаю, что тот чиновник, который с Вами разговаривал, а я уверен, что он сейчас при тех же чинах, от основных своих замыслов не отказался.
Генри Хейл: Я в основном согласен с Григорием, особенно по поводу "одномандатников". Легче управлять "списочниками", чем "одномандатниками", потому что они представляли политические машины и губернаторские команды. Одно из главных желаний власти - уменьшить их самостоятельное влияние.
Что же касается, двухпартийной или полуторапартийной системы, то я согласен, что эта идея сохраняется. Главный вопрос заключается в том, каким образом её реализовать. С самого начала они смотрели на "Справедливую Россию" как на возможную вторую партию. Потом достаточно сильно разочаровались в том, как все произошло. Проект "эсеров" не реализовывался так, как это было бы желательно. "Эсеры" должны были бороться с КПРФ или с другими левыми партиями, но они очень много боролись с "Единой Россией". Особенно когда решили, что очень важно для переходного периода иметь крупное большинство в руках "Единой России", тогда решили, что СР - уже не главная часть их плана. Сейчас разговор, как известно, идет о возможном дальнейшем разделе "Единой России". Речь идет о возможных фракциях внутри этой партии и дальнейшей возможности их обособления в разных партиях: либеральное крыло, социальное крыло, патриотическое крыло. И если это получилось бы, тогда можно было бы прощаться с ЛДПР или СР. Но ЛДПР продолжает играть достаточно важную роль в том, чтобы привлекать протестные голоса. И если бы ЛДПР не было, неизвестно, куда делись бы эти голоса. Поэтому это тоже служит стабилизирующим фактором в партийной системе.
Егор Королев (студент ф-та журналистики СПбГУ): Каковы перспективы правых партий?
Григорий Голосов: Я о будущем правых партий ничего не знаю. Будущее правых партий находится в их собственных руках. Что они сделают, то у них и получится. Мое впечатление о том, что делали правые партии после декабря 2003 г., можно суммировать одним словом - ничего. Если будет так продолжаться, то они исчезнут, а что именно они сделают - это вопрос к лидерам. Я бы на этом, пожалуй, остановился.
Генри Хейл: Мне кажется, что, с одной стороны, правые партии находятся в очень тяжелой ситуации из-за того, что с 2000 г. партия "Единая Россия" как-то играла на их поле в экономическом плане, то есть было достаточно много таких реформ, которые поддерживал СПС. Из опросов видно, что люди, которые считают, что в стране все идет хорошо в экономическом плане, сначала голосовали за СПС, но со временем стали голосовать за "Единую Россию". И это осложняет во многом ситуацию для СПС. Среди правых партий только "Яблоко" в опросах общественного мнения замечается как демократическая партия, которая получает голоса во многом из-за того, что эта партия поддерживает демократическую систему. Для многих это оказывается неактуально, пока люди считают, что экономика растет. Я лично считаю, что, скорее всего, при другой системе либеральные партии могли бы набрать достаточное количество голосов. Я согласен, что "Яблоко" и СПС совершили много ошибок в предвыборной кампании, и это сделало их уязвимыми манипуляциям Кремля и власти.
Может быть, важным окажется то, что крупный проигрыш на нынешних выборах означает, что они потеряют финансирование от государства, и у них будет достаточно большой долг. Им придется заплатить за тот эфир, который был предоставлен им на телевидении. Известно, что "Яблоко" и СПС имели очень большие проблемы с финансированием. Может быть, это заставит их перестроиться и до какой-то степени объединиться. Я бы не думал, что они могут получить большой процент на президентских выборах в марте. Может быть, в дальнейшем будет шанс возвращения либералов в парламент в новой форме.
Мэри Маколи: Какую роль играет популярность Путина? Безусловно, Путин популярен, но я не вижу, что именно его популярность имеет отношение к тем действиям, которые он совершал в последние шесть лет с Думой, судебной системой, СМИ и так далее. Эти решения он мог принять без любой популярности.
Генри Хейл: В принципе, можно попробовать провести такие реформы. Вопрос в том, насколько успешны такие попытки. Например, Кучма в Украине, где он тоже старался сформировать управляемую систему. В то же время он был очень уязвим. Сопротивление против него было достаточно сильное. Он многое изменил в законодательстве, но в результате это имело обратный эффект. Когда были выборы в 2004 г., когда стало ясно, что эти выборы прошли не так, когда было много людей, которые были готовы сопротивляться ему и системе. Из-за его непопулярности многие верили в то, что противники в принципе могут выигрывать. Это то, что отсутствует и отсутствовало в России. Не было ощущения, что противники Путина могу выиграть, потому что создается впечатление, что все-таки даже при честной системе он выиграл бы. По-моему, эта поддержка в самом деле играет достаточно большую роль.
Гэйл Лапидус: Какую роль, на Ваш взгляд, играет цены на нефть, ресурс, которого совершенно нет у Украины?
Генри Хейл: Это очень важный вопрос. На самом деле, экономический рост на Украине был выше, чем в России. Популярность не во всем зависит от экономики. Во многом, но не во всем. Я понимаю, что Вы, скорее всего, имеете в виду патронаж и возможность как-то формировать лояльность. С одной точки зрения, высокие цены на нефть дают правительству возможность формировать мощную политическую машину и сохранять лояльность любого чиновника через оплату. Но когда у Президента есть очень много власти, когда один человек имеет право распределять богатства, это дестабилизирует систему, потому что, когда переходный период появляется, это приводит к более жесткой политической борьбе. Потому что каждому есть, что терять, и есть, что выигрывать. Поэтому я считаю, что Путин создает стабильность, потому что люди уже считают, что он непобедим. Если же он уйдет, вряд ли власти будут так же успешны в этом плане. В основном, я согласен с тем, что нефть имеет значение. Так же важно, каким образом управляют этими ресурсами.
Олег Хархордин: Как Вы относитесь к аргументу, который высказывал Никонов, потом Марков, что СПС проиграл из-за того, что они сами не знали собственный электорат, что по опросам якобы Левада-центра от 70 до 90% их электората поддерживало Путина. И как только они стали выходить на радикальную критику Президента, произошло сокращение с 7% до процента. Как Вы к этому относитесь
Григорий Голосов: Как бы мне не хотелось этого делать, я должен согласиться с Марковым и Никоновым. Действительно, в ходе этой кампании "Союз правых сил", судя по всему, переоценил степень возможной поддержки, которую получит критика властей, во всяком случае, в таком ключе, как она, в действительности, была сделана. Ведь когда мы пытаемся рационализировать ту критику, которая прозвучала, она выглядела для многих избирателей как полное отрицание всего, что сделал Путин. А поскольку она звучала от людей, политические карьеры которых отчасти были связаны с 90-ыми годами, то подобного рода критика могла показаться людям, потенциально симпатизирующим СПС, реакционной. На это прямо указывали все официальные средства массовой информации, что это те люди, которые разграбили Россию в 90-ых годах, а сейчас хотят вернуться в то же самое состояние. Я думаю, что даже принимая такую критическую линию в этой избирательной кампании, что само по себе мне не кажется стратегической ошибкой, "Союз правых сил" мог найти другую тональность для того, чтобы объяснить избирателю, каким образом нарушаются основные демократические права человека, и - самое главное - что можно сделать, чтобы устранить эти нарушения. В действительности, кампании СПС могла создать у избирателя ощущение, которое и так многим избирателям было не чуждо, что демократ - это тот, кто выступает за возвращение в 1990-ые годы. Они не объяснили избирателю ту простую вещь, что демократ - это тот, кто выступает за настоящую демократию. Я понимаю, что условия для этого были чрезвычайно нещадящие, но мне кажется, что и особых усилий не прилагалось к тому, чтобы сделать на этом акцент. Многого на этом они бы тоже не заработали, потому что все опросы показывают: уровень этих демократических ценностей в современном российском обществе крайне низкий, но, по крайней мере, они бы что-то для себя сохранили на будущее, застолбили бы эту нишу защитников демократии, избавились бы от ярлыков реакционеров. Но всё это только субъективные суждения политического наблюдателя.
Генри Хейл: Мне кажется, что самые главные ошибки "Яблоко" совершило в 1999 г., когда потеряла шанс стать главной партией. Потом все усугубилось в 2003 г., когда стратегии обеих партий оказались неуспешными. СПС и "Яблоко" боролись друг против друга, чтобы завоевать либеральную часть политического спектра. Оказалось, что обе потерпели крах. Это очень плохо для партии, когда партия теряет видный пост и власть. В результате, они оказались в очень сложной ситуации. Поэтому я считаю, что они не имели больших шансов, особенно в такой системе, которая была построена на этих выборах. Тем более, что даже в 2003 - 2004 гг. опросы показали, что большинство избирателей СПС поддерживали Путина на президентских выборах. И даже 40% электората "Яблока" тоже проголосовали за Путина. Раз Путин решил баллотироваться, у них не было никаких шансов. Мне кажется, СПС выбрал такую стратегию именно потому, что другого выхода у них не было.
Из аудитории: Примерно год назад ходили слухи, что Путин устал, ему ничего не хочется, что он беспокоится о своих иностранных счетах, что он думает, как бы хорошо уйти, чтобы ничего страшного не произошло. Сейчас таких разговоров не возникает. Как Вы расцениваете те слухи, которые были, и какая сейчас позиция у самого Президента?
Григорий Голосов: По поводу этой теории, которую систематически продвигал только Белковский, что скажешь: человек знает, о чем думает Путин. Каким способом он это знает, не могу предположить. Белковский, насколько мне известно, и сейчас от этой теории не отказался. Он и сейчас думает, что все это сложное маневрирование нужно, в конце концов, для того, чтобы уехать и воспользоваться своей недвижимостью за рубежом. Если же говорить объективно о том, какую роль президент Путин играет в этой политической системе, то она колоссальна. Об этом говорилось и раньше. Все рычаги этого режима - это было создано вполне сознательно - завязаны на одного человека. Поэтому, объективно говоря, было невозможно предположить, что Путин захочет уехать на острова и уедет. Его никто туда не отпустит, он слишком важен для того, чтобы эта система поддерживалась в каком-то жизнеспособном качестве. Понятно, что многочисленные риски сопряжены с такой ситуацией. Об этом сегодня говорилось подробно. Но каким образом эти риски будут преодолены, это отдельная история. Факт состоит в том, что для того, чтобы вся конфигурация - и не только власти, но и собственности - на данный момент удержалась в состоянии стабильности, нужен лично Путин. Не кто-нибудь, на кого он пальцем покажет, а лично он.
Генри Хейл: Я бы добавил, что это действительно интересная загадка, но даже если он хотел бы уйти, он не может об этом говорить. Потому что если он об этом говорит, он станет "хромой уткой". Чтобы обеспечить переход к преемнику, надо говорить: я остаюсь на каком-то посту. Поэтому я не думаю, что мы должны исключить вероятность того, что он, в принципе, хочет уйти. Если человек действительно хочет оставаться у власти, зачем тогда уходить с поста Президента России, где находится власть? И даже говорить о возможность ухода - очень рискованный шаг. Это редкий случай, когда человек, успешно руководящий системой, на самом деле уходит. Может быть, он на самом деле хочет уйти. Или хотел и передумал, и теперь пытается создать что-то на ходу.
Григорий Голосов: На самом деле, Путин дал один намек о своем представлении о счастье. Это было сравнительно недавно. Бабурин поднял шум, что каждому россиянину с нефтяных доходов нужно дать миллион долларов. Путин на это отреагировал довольно характерным образом. Он сказал: "Вот дадут Вам по миллиону долларов, уедете Вы отсюда, а кому Вы там нужны?" У него естественный ход мысли о человеке, который вдруг получил миллион долларов и находится в России сводится к тому, что первое, что он сделает - это уедет.
Сергей Савельев: У меня вопрос, на который ответа дать нельзя, но я прошу Вас высказать свои предположения. Уважение к законодательной власти в России крайне низкое, а в последние годы падало все ниже и ниже. Эта тенденция неуважения к законодательной власти с 1993 г. все время поддерживалась. Нынешние выборы эту демагогию несколько изменили. Демагогия в пользу законодательной власти произошла. Как эта ситуация будет разыгрываться дальше?
Григорий Голосов: Я могу высказать такое мнение, что в любом самом ужасном событии можно выявить положительный аспект. И в выборах 2007 г. один Вы нашли. Действительно, в течение какого-то времени населению в пропагандистском порядке навязывалось мнение о том, что в России парламент важен. Я боюсь, что если в дальнейшем не будет происходить какой-то политической динамики, в последующие 4 года у россиян будет достаточно оснований забыть обо всей этой риторике, потому что без серьезных политических событий важен этот парламент не будет. Поэтому я думаю, что даже такое важное политическое последствие улетучится.
Олег Кошутин: Мне кажется, что вся сложность нынешней ситуации определяется тем фактом, что на сегодняшний день ни Президент, ни премьер, ни преемники, ни практически все правительство не являются членами "Единой России". Из этого возникает вопрос: будет ли в ближайшее время такое знаковое принятия значимых фигур? Превратится ли "Единая Россия" в правящую партию, где принимаются политически значимые решения?
Григорий Голосов: Это выводит нас на какие-то более широкие оценки того политического режима, который существует сейчас в России. Мне кажется, что этот режим довольно мало общего имеет с институционализированными партийными режимами, вроде того, который существовал в свое время в Мексике, тем более - вроде того, который был в Японии. Основное содержание этого режима состоит в том, что на данный момент это персонализированная автократия. Есть ли стимулы у той правящей группы, которая есть в России, перевести этот режим в совершенно другой формат, отказаться от персонализированной автократии в пользу партийного режима, который, вообще говоря, не является комфортной средой для автократов? Не случайно сегодня было упомянуто, что в Мексике даже действовало ограничение на количество занимаемых президентских сроков. Это для меня довольно сложный вопрос. Я не исключаю, что они пойдут по такому пути, если увидят, что нет других вариантов: либо делать "Единую Россию" правящей партией, либо самим уходить. Можно договориться с "Единой Россией", что их тогда сохранят на каких-то не очень важных ролях. Может быть, дадут уехать туда, куда они хотят. Но пока они в полной политической силе, вряд ли приходится ожидать, что они захотят это сделать.
Генри Хейл: Это один из вариантов. Есть разные варианты, чтобы обеспечить переход на преемника. В принципе, есть люди в окружении Президента, Владислав Сурков - самый главный среди них, который давно уже пишет, что Россия нуждается в сильной партии, которая станет опорой для дальнейшей стабильности в России. В принципе, есть возможность сказать, что эта идея существует во власти, и есть сторонники в Кремле. Но также есть люди, которые в меньшей степени заинтересованы в таком варианте. Результаты, полученные "Единой Россией на этих выборах, достаточны для того, чтобы партийный вариант стал реальным. Следовательно, это один из реальных вариантов.
Григорий Голосов: Так вот Владимиру Владимировичу и приходится иной раз напоминать: "не я работаю у Суркова, а Сурков работает у меня". Сурков много чего фантазирует.
Андрей Алексеев: У меня реплика. Наш семинар идет по накатанному политологическому пути, заданному интересными докладами и вопросами. Я бы хотел внести в него определенную социологическую струю. Не вдаваясь в подробности перехода прошлых выборов к нынешним, которые здесь очень интересно продемонстрировал Григорий, я исходил бы из двух точек - 2003 и 2007 гг.: что было тогда и что стало сейчас. В 2003 г. Путин сделал интересное заявление: "Для меня абсолютно ясно, что результаты голосования отражают реальные симпатии населения, отражают то, что думает народ". Вот в этом я позволю себе усомниться. Дело в том, что мы привыкли оперировать цифрами, количеством голосов, процентами от граждан, от избирателей, от кого угодно, только не от тех избирателей, которые имели право голосовать. И если взять в расчет эту сторону дела. Лишь один робкий вопрос прозвучал насчет явки. А ведь явка имеет очень большое значение еще и для того, чтобы понимать, что происходит. Обычно обсуждаются цифры голосов и цифры явки отдельно. Даже не сразу их соберешь вместе, если рыться по разным материалам. В 2003 г. была первая - тогда еще не говорили "сокрушительная" - победа "Единой России". Ею было набрано 37 с чем-то процентов голосов от пришедших на участки. При том, что в выборах участвовали 56%. Если помножить эти две цифры, то мы получаем: 20,8% в 2003 г. проголосовало за "Единую Россию". В Петербурге несколько иначе. Там явка пониже и голосов поменьше. Там этот показатель составил 13,5%. Какой смысл стоит за этой цифрой? Я еще в 2003 г. пытался ввести такое понятие "реальная электоральная поддержка". Потому что все остальные цифры - это условная поддержка. С точки зрения социологического взгляда, они имеют весьма ограниченное значение.
Теперь что произошло на этих выборах? Проводим ту же процедуру. Действительно, очень большой успех партии "Единая Россия". Явка по России - 63%. "Единая Россия" - 64,1%. Перемножаем - получаем 40%. Было 20% - стало 40%. Действительно, очень большой успех. В Петербурге проводим ту же простейшую операцию. 51% участвовали в голосовании, 50% за "Единую Россию". Уже не 40, а 26%. Получается, что результат всяких партий складывается из двух факторов: из голосов тех, кто голосует руками, и из голосов тех, кто голосует ногами, то есть просто не пошел на выборы. Не идут на выборы по разным причинам. Одни не идут, потому что им противно. Другие не идут, потому что им неинтересно. Третьим просто надо ехать на садовый участок. Но, тем не менее, надо четко отдавать себе отчет в том, что не с политологической, а с социологической точки зрения даже на выборах Президента в 2004 г., когда, казалось, был полный триумф Путина, а именно: 64% явка, 71% проголосовал за Путина, - но если перемножить эту цифру, то будет 45%. И что это за люди, которые не голосовали, это очень большой вопрос. Вопрос этот политологами просто не исследуется, а социологами исследуется слабо. Мне могут сказать, что социологи показывают своими опросами всенародную поддержку Путина, "Единой России", все предсказано. Наш докладчик в одном из своих интервью очень хорошо сказал, что ФОМ предсказал именно то, что будет, поскольку он знал, что будет. То есть прогнозы социологов очень часто оказываются учитывающими то возможное "назначение" результатов, которое может произойти. Мне кажется, что задача социологов состоит не только в том, чтобы угадывать результаты выборов, но и показывать, насколько мнение народа расходится с этими результатами. Пока этого нет.
Из аудитории: Действительно, поднят очень интересный вопрос, но все-таки, мне кажется, здесь немного смешаны политологическая и социологическая тема. Потому что действительно, люди, которые не ходят на выборы, не определяют власть и им это не очень-то и нужно. Другое дело, что интересен вопрос о составе людей, которые не ходят на выборы. Любые данные, которые встречаешь, показывают, что это люди молодые и успешные. С одной стороны, они говорят, что они "за", но оказывается, что эта поддержка настолько слаба, что они не готовы даже пойти на выборы. Но мне кажется, что это все-таки указывает на некие долгосрочные изменения. Если, конечно, в ближайшее время не случится экстраординарных событий, типа обвала цен на нефть, обвала доллара, который потянет за собой мировую экономику.
Валерий Ронкин ("Мемориал"): Вот Вы говорили о политтехнологе СПС, который обеспечил удачу на выборах. Но ведь СПС должна была оправдать свои обещания - или достаточно быть политтехнологом, чтобы делать это каждый раз, используя тупость населения? В чем роль политтехнолога, который повышает рейтинг партии? Если партия это оправдает, так что, она сама этого не знала? Если она не оправдает, так кто будет голосовать в следующий раз?
Григорий Голосов: Политтехнолог является организатором избирательной кампании. Для того, чтобы избиратель узнал, что партия принимает на себя какие-то обязательства и поверил, что они могут быть ею выполнены, нужно, чтобы какой-то человек позаботился о том, чтобы это было обеспечено. В этом состоит задача организатора избирательной кампании. В России их называют политтехнологами, в некоторых странах это партийные работники, но это необходимая функция в электоральной политике.
www.irena.org.ru
06.12.2007
Док. 534890
Перв. публик.: 06.12.07
Последн. ред.: 23.12.08
Число обращений: 76
Голосов Григорий Васильевич
|
