"В целом вся беда состоит в том, что тот механизм раскрутки мировой экономики, который был на протяжении сотен лет (собственно, капитализм как доминирующая система возник в XVII веке), остановился, он больше не работает. И в этом смысле все, что происходит, это дерганье. Вот первое реальное дерганье - это был всплеск новых технологий. Действительно, это была попытка раскрутить новый технологический виток. Не получилось. Потом была попытка на биотехнологиях, и тоже не получилось на самом деле, они уже идут на спад. Ничего нового не видно. Ни нано-технологии, ни все остальное работать не будет. И что делать, на самом деле на сегодня непонятно. То есть мир в неком смысле зашел в тупик. Экономика как сфера деятельности зашла в тупик. Нужен некий новый механизм, которого нет."
24 ноября 2005
(часть вторая)
Еще пример высокой геоэкономической технологии. Это управление рисками. Очень интересная область. Управление рисками не есть страхование рисков. Тема страхования рисков возникла в 1997 году на волне восточно-азиатского кризиса, когда заговорили не просто о страховании в привычном понимании, где участвуют традиционные страховые компании, крутятся пенсионные деньги, а заговорили о страховании: а) страновых рисков; б) региональных рисков и стали подбираться к идее создания международного института по страхованию глобального риска в региональной развертке. Можно представить, если такой орган будет создан, какими суммами он будет оперировать!
Но, как я сказал, управление рисками - это гораздо шире, гораздо гибче. Оно на самом деле включает в себя не только снижение уровня риска, но и повышение уровня риска.
То есть: по миру "мечется" достаточно большое количество денег. По свежей оценке Stanley Morgan в свободном состоянии находится до половины от суммы мирового продукта. А количество денег в несколько триллионов (как минимум 500-600 миллиардов), просто как стадо бешеных бизонов перемещается по планете, потому что это "горячие" деньги, спекулятивные деньги, которые ищут применение. Получается вытаптывание регионов, вытаптывание национальных площадок и крупные системные операции.
Мы начали с системных операций. Бродель приводит в качестве примера системной операции операцию с горшками в своей книге. Он говорит: "Вот есть свободный рынок, на нем работают горшечники из разных деревень. Лепят они свои горшки, привозят на рынок. Кто-то более умелый горшечник, кто-то менее умелый. Горшечник, продавая свои горшки, вынужден подстраиваться к самой низкой цене, поэтому постоянно уровень издержек производства, необходимых издержек производства, он постоянно растет в либеральной экономике". А в реальной экономике он не растет. Это постоянная проблема послевоенных либеральных экономистов была, почему это так происходит. Давались разные объяснения. Так вот, этот либеральный рынок, на нем конкурируют горшечники. Туда приходят те, кого потом назвали капиталистами. Они скупают горшки на рынке, а еще точнее - они скупают самих горшечников. Они организуют конъюнктуру, они устанавливают цены. Да, конечно, антимонопольное законодательство, борьба с такими действиями. Но тем не менее это принцип.
Знаете, с феноменами бороться легко. Антимонопольное законодательство в состоянии бороться с феноменами. Бороться с принципом системных операций бессмысленно, потому что, согласно этому принципу, если какая-то площадка станет слишком горячей или неудобной, ее просто бросают и переходят на другую площадку.
И отсюда возникает другая тема. Возникает тема соотношения государства и экономики. Уже не просто политики и экономики, а государства и экономики. Потому что мы как-то так до сих пор рассуждаем в тех категориях, которые создавались в рамках национальной экономики, а национальной экономики в то же время давно уже не существует. Экономика действует в транснациональном масштабе, и вот, действуя в этом транснациональном масштабе, она оказывается вне всякого рода транснационального регулирования. У нас нет транснационального законодательства, у нас нет мирового правительства. Да, есть, конечно, остатки тарифных барьеров, есть сложная система переговоров в рамках ВТО, но это вся система, где работают сильнейшие операторы, которые выстраивают определенную геометрию отношений. И вот здесь в современной экономике образовалось как бы два генеральных русла, как бы два генеральных тренда, которые обустраивают мир в рамках этой новой парадигмы. Одно - это геоэкономический универсум, где, как я уже упомянул, выстраивается специфическая система разделения труда.
Я применяю такую модель. Это знаменитый китайский шар, который вырезается через дырочки. В шаре вырезается еще шар, потом еще шар, и так пять шаров, вложенных один в другой. Не знаю, но часто занимаясь междисциплинарными сближениями, удивляешься некоторой такой внутренней не то что бы фундаментальности, не то что бы гармоничности, но такой, знаете, символической мироустроенности. Можно назвать это случайным сближением, но меня крайне интересует, почему китайцы изобрели именно пять шаров и именно в такой пропорции. Потому что это на уровне мировых символов - 100-процентное сближение с абсолютно умозрительной моделью, которая может быть выражена при помощи математических формул, экономических формул. Я сделаю и то, и другое и постараюсь показать, насколько это близкие понятия.
Еще более удивительно, насколько это совпадает с географическим строением Земного шара, потому что этого могло бы не быть, это совершенно не взаимосвязанные вещи. А когда их показываешь, то это кажется самой собой разумеющимся.
Итак, мы имеем несколько принципиально различных видов деятельности, которые можно изобразить в виде формулы. Классическая формула: производство есть функция от капитала, труда, ренты. На сегодняшний день все это требует некоторого дополнения.
Вот возьмем первую линию, добычу полезных ископаемых. Добыча полезных ископаемых как вид экономической деятельности. Когда-то ведь только так и было практически. Здесь к формуле "капитал" прилагается "труд", но все-таки основную роль играет "рента", которую добывают из земли. Дальше эта рента подвергается возгонке, перераспределению, потому что мы имеем производство вещей, индустриальную экономику. Вот здесь сырьевая экономика, а вот здесь у нас появляется индустриальная экономика. Они тесно между собой связаны, и, собственно, по этому древу обычно выстраиваются экономические схемы.
Есть параллельное древо, которое в современном мире играет гораздо более актуальную роль и приносит гораздо более существенную прибыль. Это производство сырья, но не природного, то есть речь идет не о горной ренте, а сырья интеллектуального. Из сырья интеллектуального мы производим высокие технологии. Естественно, они существуют не в разрыве, эти виды деятельности, а в определенной связанности.
Теперь мы нарисуем небольшую крышечку над этой конструкцией. И здесь свой вид деятельности с какой-то своей буковкой, которая приносит прибыль. Проще всего было бы сказать, что это пространство финансовых операторов, но для современного мира это есть некоторое упрощение. Это - пространство регулирования экономики. Современная экономика, вот как на примере горшечников видно, это экономика не свободного рынка, а это нечто прямо противоположное. И вот те, кто строит схему, выстраивают геоэкономические технологии, а те, кто определяют, собственно, формулу экономической деятельности на данном этапе, они получают свою долю. Ну, проще всего. финансовые операторы, которые делают это автоматически. Все операции в современном цивилизованном мире проходят через банки, поэтому там все время какой-то процент застревает. Я беру самую простую форму снятия своей специфической ренты.
Этим не исчерпывается. У нас в этой системе имеется еще один сегмент. Как это в упрощенном виде я назвал бы финансовой экономикой, - вот этот сегмент я в упрощенном виде назвал бы криминальной экономикой. Именно в упрощенном, потому что эта экономика на сегодняшний день оперирует суммами, по скромным оценкам, в сотни миллиардов долларов, по нескромным - за триллион долларов. Назвать ее криминальной можно, но не полно. Тем более, что она охватывает практически все виды деятельности и сливается с финансовой деятельностью, с финансовой спекулятивной деятельностью, и превращает все пространство операций - я говорил, что два ключевых слова: "деятельность" и "среда", среда как предметное поле современной экономики оказывается, как лента Мёбиуса, замкнутой сама на себя. Вот представьте, что я это выстраиваю в пространстве, замыкая, как ленту Мёбиуса, выворачивая ее. И вы увидите, как криминальное переходит в спекулятивное, а с точки зрения образной подачи, я бы напомнил знаменитый фильм Кустурицы Underground. Если вы помните, в конце это движение, где передвигаются не только криминальные или террористические группы, но одновременно едут джипы ООН, одновременно банковские автомобили перевозят какие-то финансовые ресурсы. То есть это вообще такое транснациональное поле самых различных операций.
И все это можно расписать вполне рациональными экономическими формулами. Теперь вот эту конструкцию можно изобразить совсем по-другому. Теперь попробуем посмотреть на это с точки зрения нашего внятного, зримого географического мира. У нас имеются четыре географические площадки, со своим лицом, со своей спецификой.
Начну с транснационального, поскольку на сегодняшний день, наверное, больше толков и разговоров ведется на транснациональной площадке. Международная транснациональная площадка, или Новый Север, которая резко отличается от того, что называли Севером 10, 20, 30 лет тому назад. Тогда говорили: Соединенные Штаты, Советский Союз, Япония. Ни Советского Союза нет, ни Японии нет в этом качестве. А что есть? Есть Соединенные Штаты, которые присутствуют, знаете, так немножко двусмысленно на этом пространстве. То есть это пространство, которое имеет свой терминал в Соединенных Штатах, но генетически происходит из Североатлантического региона, но чье целеполагание в значительной степени расходится с целями Соединенных Штатов. И я так полагаю, что в какой-то момент оранжевая революция накроет и Соединенные Штаты, и будет очень интересно.
А кто же здесь живет? Во-первых, те самые транснациональные корпорации, о которых мы ведем речь. Но в этих условиях они все больше мутируют. Они превращаются в мультикультурные корпорации, в глобальные корпорации, корпорации с подвижным центром управления. То есть центральной, а лучше сказать актуальной, штаб-квартирой становится та штаб-квартира, которая перенимает на себя интенсивность деятельности. Перенимая на себя интенсивность деятельности, она является доминантной штаб-квартирой и поэтому становится центральной в определенном смысле.
Какие корпорации еще сюда входят, помимо глобальных, транснациональных корпораций, помимо мультикультурных корпораций? То, что я называю амбициозными корпорациями. Амбициозная корпорация - это корпорация, которая имеет очень слабо выраженную организационную структуру в прежнем понимании, которая объединяет некие определенные венчурные проекты, завязанные в какие-то групповые, а иногда даже индивидуальные личности, соединенные некоторым аттрактором, или, чтобы не вводить такие сложные понятия, некоторым целеполаганием. Целеполагание, которое является для различных субъектов схожим, оно фокусирует их деятельность. Это могут быть криминальные организации, это могут быть террористические организации, это могут быть экономические организации, это могут быть международные бюрократические организации, у них у всех есть свои корпоративные интересы. По сути дела это возобновление цеховой деятельности, оторванной от государственной основы. И опять мы возвращаемся к тем самым городам-государствам, которые существовали в денежной экономике до экономики промышленной, а промышленную экономику мы прошли.
Я бы ввел понятие геоэкономической базы капитализма. Была торгово-денежная, была промышленная, индустриально-промышленная, когда индустриальная деятельность давала колоссальную системную прибыль за счет инновационного взрыва. Сейчас за счет управления ресурсными и финансовыми потоками мы имеем вот такую вот геоэкономическую формулу деятельности, геоэкономический универсум, который по привычке называют капиталистическим, о чем я еще скажу. Но он напоминает одновременно те самые торгово-финансовые деятельности, те самые генуэзские банки, которые один из известных деятелей XX века называл адскими банками. Людей, которые занимались этой деятельностью, он назвал финансовыми дьяволами. Вот эти динамические образования образуют не прикрепленные к той или иной территории конгломераты, а они образуют то, что можно сравнить, знаете, когда Свифта мы читали, там были острова Лапута. Вот эти острова Лапута, эти воздушные площадки, которые достаточно свободно перемещаются по миру, генетически все же связаны с североатлантическим пространством, терминалом их на сегодняшний день являются Соединенные Штаты. Но эта пуповина вполне может быть перерезана, и могут быть совершенно другие комбинации, а с Соединенными Штатами произойдет то, что я сказал.
Теперь другие ареалы. Вы помните, что там у нас было шесть видов экономической практики, с точки зрения экономической теории, по тому, на каком виде ренты, на каком виде деятельности делался акцент. Второй - это североатлантический регион. В чем специфика? В создании образцов, то есть в технологическом развитии, в технологической деятельности. Создание высокотехнологичного Версаче. То есть создаются образцы, которые некоторое время используются для извлечения сверхприбыли вполне законной, шумпетерианской, такой локомотив, который двигает другие отрасли экономики, а затем сбрасываются в другие регионы, прежде всего сбрасывается в пространство Нового Востока, то есть туда, что можно назвать Большим Тихоокеанским кольцом. Тихоокеанским кольцом, а не тихоокеанским регионом по нескольким причинам, хотя бы потому, что туда входит Южная Азия, Индия, и Латинская Америка, а если быть более корректным, то туда еще как дисперсия входит и Восточная, а ныне Центральная Европа.
Если это мы назвали транснациональным Севером, который приобрел новый смысл, то это мы назовем Западом, чтобы сохранить такую географическую привязку. Здесь сохраняется еще один очень серьезный вид деятельности, который не только не сбрасывается в другие регионы, а который с какого-то момента, по-видимому, не то, чтобы начнет отсасываться, а прекратится в своем движении в другие регионы. Это производство военных технологий, военной продукции.
Новый Восток. Ну, достаточно внятное пространство. Интересно то, что здесь мы видим, насколько все-таки прежние схемы на наших глазах превратились в мифологемы, в пыль, в осколки. До сих пор можно в работах встретить понятие "третьего мира", но третьего мира нет. Этот игрок сейчас разделился на действительно серьезного игрока, это Тихоокеанский регион, Тихоокеанское кольцо со всеми этими включениями, и одновременно с этим на сырьевой Юг. Чтобы сохранять преемственность, ведь у нас получилась океаническая классификация - тут североатлантический, тут тихоокеанский, - я это назову с известной долей условности Индоокеанской дугой, то есть такое субтропическое, тропическое пространство, где добываются природные ресурсы, добываются достаточно успешно, то есть дешево. Дешево их там добывать, потому что климат хороший, заработная плата низкая и ресурсы имеются. Вот те, у кого они имеются, они в этом пространстве, на сырьевом Юге. Достаточно соответствует прежнему представлению о третьем мире, но резко отличается от другой составной части - Нового Востока. Много казусов можно было бы привести, например, известный экономист Мердаль, который лет 40 назад предсказывал резкое развитие Африки и наоборот стагнационное развитие Нового Востока. И попал пальцем в небо!
Я позволю себе одно отступление. Почему существуют различные скачки в экономической деятельности, в экономической практике, в экономической среде? Почему существует множественность горизонтов? Потому что экономика не является наукой в том строгом смысле, в котором это понятие введено в европейскую цивилизацию. Наука - это то, что исследует объективную действительность. Поэтому физика - наука, химия - наука, биология - наука. Там есть законы, их познают. То, что познано, неотменимо, но уточняется. Эйнштейн не отменяет Ньютона, но уточняет его. А в социальных науках все не так. Там происходит полноценный переворот, который полностью отменяет прежние схемы, выкидывая их куда-то на обочину. У нас же ведь существует и экономика каннибалов Новой Гвинеи, и экономика индейцев Амазонки. У них тоже существуют какие-то экономические связи, отношения, очень неправильно понимаемые, потому что у них вообще нет процесса обмена. У них есть процесс дарения. Они дарят, и они ожидают ответного подарка. Вроде бы разница небольшая, но на самом деле при описании операции естественна. Или понятие геоэкономики совершенно в другом смысле, которое связано с тем, что вся товарная экономика развилась в определенной климатической зоне, где осенью собирали урожай, зимой его хранили. Из хранилищ следовало распределение, продажа и т.д. Скажем, в тропической экономике все это в принципе невозможно. Если вы соберете урожай бананов и складируете его, то вы получите жидкую массу, никому не нужную. Поэтому там совершенно другая экологическая форма экономики, когда племена между собой обмениваются участками, а роль холодильника выполняет дерево, потому что бананы сохраняются лучше всего не в собранном, а в растущем виде. Ну и так далее, это просто чтобы показать такую некоторую не то, чтобы условность, но подвижность рамок.
Не являясь наукой, на чем же базируется экономика? Еще один пример приведу. Знаете, требуется авторитет, который бы доказал, что что-то не является чем-то. Вот каждый год в октябре присуждают Нобелевскую премию по экономике. Так можете смело спорить, что такой премии нет. Существует премия имени Нобеля, учрежденная шведским Центральным банком. А почему Нобель не оставил такой премии? Потому что он премии оставлял только наукам. А поскольку экономика - это не наука, то и премии за нее не полагалось. Очень многие предметы, которые мы считаем науками, науками не являются. Самый разительный пример - это математика, царица наук. А выражается это в истинной научной университетской культуре в том, что, скажем, у нас нет кандидата или доктора математических наук. Они либо физико-математических, либо технических наук, потому что и техника, и физика - это есть предметные поля науки, а математика - нет. Математика, если угодно, - гуманитарная наука, возможны различные математики. Ну, ладно, это не наша тема.
Наша тема - экономика, которая является дисциплиной, является формулой знания, является сферой практики, а практика - это форма человеческих отношений. Человеческие отношения могут быть построены одним образом, могут быть построены другим образом. Например, мусульманский мир длительное время борется за построение иной формы финансовых отношений. Обычно у нас выделяют из этого проблему нефтяных денег, это действительно интересный энергетический аналог - вот то что я говорил о противостоянии финансов и энергетики, - энергетический аналог некой всеобщей меры стоимости, меры мены или еще другой функции денег, то есть деньги, которые выражаются в энергетической форме. Но там есть другая сторона, которая более релевантна для нашего сегодняшнего разговора.
Дело в том, что мусульманская банковская система все время делает попытки функционировать без выплачивания процентов. На первый взгляд, это полный абсурд. Но тем не менее достигнуты определенные результаты. Определен процент беспроцентной банковской системы, он составляет 2,5 %. Он базируется на Коране, в котором указано примерно следующее: богатство является даром Божьим, и если Бог дал тебе дар, то, как в России было произнесено, ты этим даром должен делиться. Но Коран достаточно в этом смысле - как сказать - скрупулезен, он определил процент, которым ты должен делиться. От своих богатств ты должен в год 2,5 % выделять. Как ни странно, но в Коране такие точности - 2,5 %, одна сороковая. Поэтому были выстроены попытки построения банковской деятельности, когда человек из суммы полученных денег, примерно как в американском законодательстве, вычитает свои расходы, а то, что действительно является даром (кстати, я упомянул университеты, университетскую культуру, в поздние Средние века, когда возникла университетская культура, была страшная коллизия в том, что профессора не могли получать зарплату именно по этой причине, потому что как они могли брать деньги за то, что является даром Божьим). Ладно, мы сейчас о мусульманской финансовой системе все-таки несколько слов скажем. Остаток, который является даром, кладется в такой банк, и 2,5 % не набегают, а списываются в год с него и идут на социальные нужды.
Может ли такая система функционировать? Да, может, потому что здесь сведены воедино банковская и налоговая система - это раз. Во-вторых, она имеет ряд модификаций, потому что, как и в налоговой системе, здесь существует ряд преференций и поблажек, которые связаны с тем, на что конкретно идут инвестиции из этих сумм. Идут ли они на строительство казино, или идут они на создание социально необходимых учреждений и т.д. Я не развиваю эту тему, я просто ее затронул для того, чтобы показать, что даже в такой сфере, как банковская деятельность, как процентная, вроде бы совершенно естественная, составная часть банковской деятельности, возможны варианты.
Так вот, экономика, являясь социо-гуманитарной дисциплиной, являясь, как я вначале сказал, сферой практики, по Аристотелю, а не природой, она допускает самые разные мировоззренческие основания. То есть те мировоззренческие основания, которые устраиваются людьми, они определяют характер экономической деятельности. И дальше я продолжу описание схемы. Потому что мы подходим к в общем достаточно интересным и спорным моментам.
Пока мы говорили о сырьевой экономике, об экономике промышленного производства - хотя здесь много своего, ведь в свое время промышленную экономику не собирались сбрасывать в Тихоокеанский регион, по крайней мере была вилка, ее собирались сбрасывать в Советский Союз. Если вы помните такого персонажа, как Арманд Хаммер, который вел как раз переговоры по переводу промышленности на территорию Советского Союза, прежде всего, конечно, экологические несбалансированной, трудоемкой и т.д. Было пять признаков, по которым предполагался перевод промышленности на территорию Советского Союза. А сейчас все это реализовано в Китае, который превратился в мировую мастерскую XXI века, где все производится для всех, где себестоимость такая, что одна и та же вещь продается по миру по-разному. В Киргизии кукла Барби стоит 1 доллар, на Западном побережье Соединенных Штатов 12-15 долларов. Абсолютно одинаковая упаковка, абсолютно одинаковая коробочка, себестоимость не играет роли. Главное - потребитель, главное - что и как можно продать потребителю в данной сфере в том или ином регионе.
О сырьевой я, наверное, говорить не буду. Хотя нет, все-таки скажу. Вот подумайте, мы говорим о том, что сейчас транснациоанльный мир через технологическое производство оперирует индустриальным и сырьевым, а природная рента перераспределяется, как возгонка. Сырьевая экономика берет ее от Бога, ведь для того, чтобы получить прибыль или произвести продукт, не обязательно прилагать труд. Вот если у вас что-то выросло, то оно выросло, банан, который вы сорвали, - это вполне потребительская стоимость. Это как бы подрывает определенные схемы рассуждений. Но дальше начинается возгонка, потому что то, неизвестно кем зарытое богатство, будь то нефть, медь или что-то другое, оно начинает делиться. Оно делится прежде всего индустриальной экономикой при помощи тарифных барьеров, при помощи высоких таможенных сборов за импорт бензина, то есть обработанных продуктов, и все это заставляет экспортировать сырье, получать выгоду за счет экспорта уже в данном регионе во многом, перераспределять ее. А тут существует технологическая рента, потому что технологию для производства промышленных изделий вы получаете из Североатлантического региона.
И более того, чтобы сразу обезопасить себя от определенной эклектики, я скажу, что все эти пространства, конечно же, голографические, то есть когда я говорю, что здесь производится технология, здесь производится сырье, здесь производятся изделия, то надо понимать, что везде производится все: и в Соединенных Штатах производится сырье, и на Новом Востоке производятся технологии - это понятно, но важно, что является доминантным, что является вашей нишей, что является вашей core competition на современном экономическом языке. Вот если у вас есть такой core competition, то у вас образуется значимое тело. Потом мы поговорим о корпорациях и о том, как там, на уровне отдельной корпорации, это работает.
Я хотел сказать о Юге. В принципе данную схему можно было бы и перевернуть. Скажем, если бы политическая власть принадлежала странам Юга, то что бы было? Мир бы платил колоссальную экологическую ренту, мир бы платил платежи за использование невозобновляемых природных ресурсов. Наверху экономической пирамиды находился бы сырьевой Юг, а все то, что я рисовал как возгонку наверх, шло бы в прямо противоположном направлении. То есть почему социо-гуманитарная дисциплина? Почему сфера практики? Почему сфера договорных или, может быть, корректнее сказать, властных отношений? Почему сфера политики? Почему геоэкономика, почему не просто экономика, а геоэкономика? Да потому что властные отношения создают такую мегамашину, а другая система властных отношений могла бы создать совершенно другую властную машину, где бы работали совершенно другие экономические законы. И этот процесс в движении, на смену прежнему гегемону, буржуазии, идет новый гегемон, об этом мы тоже поговорим сегодня, надеюсь.
Но по порядку, криминальное пространство. Вот если транснациональное в этом китайском шаре - это как бы оболочка всех шаров, второй шар - это технологический шар, третий шар - это индустриальный шар, наконец, четвертый шар - это сырьевой шар (один я сознательно пропускаю), то вся изнанка этих шаров - это и есть криминальная экономика. То есть она размыта по всему миру. Но я сознательно пропускаю вот этот, четвертый географический ареал.
Это у нас был Североатлантический регион, это у нас был Тихоокеанский регион, это у нас была Индоокеанская дуга. А вот это вот как назвать? Сухопутный океан Северной Евразии. Сухопутный океан Северной Евразии со своей специфической экономической деятельностью и со своими колоссальными проблемами, которые я вряд ли сегодня смогу так вот вскрыть. Знаете, вот если просто взять и совместить две схемы - схему предыдущую, которую я рисовал, такую гармоничную ромбическую по раскладке основного стратегического ресурса у каждого из шести регионов, и наложить ее на эту схему, то что бы получилось? Получилось бы, что это на пространство падает последнее шестое оставшееся качество, оставшийся вид производства. Какой?
Ну вот если вы просто посмотрите на эту схему, то увидите, что здесь производство интеллектуального сырья, превращение его в технологию, в индустриальные изделия, вот здесь природное сырье в индустриальные изделия, здесь технология, происходит движение: сырье поступает отсюда, транснациональный оператор работает над всей этой машиной и, как жук-короед, выедает цивилизацию изнутри. Более-менее сбалансированная машина, в реальности мы такой сбалансированной машины не имеем. Мы не имеем, потому что экономическая практика организована определенными группами людей, которые руководствуются определенными интересами. Один из их интересов заключается в том, чтобы за изобретение не платить. Вот чем крупнее изобретение, тем меньшую экономическую выгоду оно приносит. Потому что если вы делаете открытие, изобретение, вы не можете его запатентовать. Открытия не патентуются, вы можете получить, как в лотерее, Нобелевскую премию, но запатентовать вы не можете. А если вы делаете
Есть такое разделение: radical innovations и progressive innovations, изобретение, рационализация на русском языке, наверное, это так бы звучало. Значит, открытие, изобретение, рационализация. Вот больше всего на последней площадке вы получите экономической выгоды. То есть совершенно такая сознательная политика по отношению к ранжированию интеллектуальной собственности и операциям. Поэтому основной режим получения оказывается схвачен технологиями, а не открытиями.
Наверное, все-таки чтобы нам использовать оставшееся время в каких-то других сферах, я бы хотел, пожалуй, затронуть тему корпораций. Тему корпораций, потому что, конечно, корпоративный рынок, конечно, работает Вот как и вся глобальная экономика сейчас работает не так, как во многих текстах описывается, и с каждым днем все более и более радикальны эти изменения. Здесь, конечно, много еще, о чем хотелось бы поговорить. Больше всего, конечно, о последних энергетических флуктуациях, которые происходят вокруг цены на нефть. Но о корпорациях.
Итак, появляется совершенно новый тип корпораций. Но сначала о традиционных корпорациях, потому что постепенно корпорация превращается в динамичного субъекта, который включен в определенную команду. Он находит себе кластер, в котором он действует, то есть действует он в одной из этих 5-6 групп, а, во-вторых, он должен найти в себе какое-то преимущество. Преимущество определяет его капитализацию, капитализация определяет его существование. Если такого необычного, характерного выражения лица не найдено, то долгосрочный прогноз обычно бывает не очень хороший.
Я приведу вам сейчас два графика. Ладно, я так опишу, на словах, потому что они достаточно простые. Я хотел рассказать о такой организации, как Amazon.com. Amazon.com, которая возникла в 1995 году, за 10 лет проделала очень необычный путь, если смотреть с одной и с другой позиции. Ее убытки в момент создания составили 30 миллионов долларов, в 1995 году. В 1996 году составили 50 миллионов долларов, в 1997 году составили 70 миллионов долларов, в 2000 году составили 1 миллиард 200 миллионов долларов. Встал вопрос о закрытии этой организации. В 2001 году убытки составили 700 миллионов долларов, а в 2002 году убытки составили 200 миллионов. В 2003 году появилась прибыль в 30 миллионов, в следующем году появилась прибыль в 50 миллионов, в следующем году появилась прибыль в 400 миллионов. Цифры немножко условные, чтобы просто почувствовали. Сейчас доходность этой организации приближается где-то к полмиллиарда долларов.
В чем заключалась стратегия Amazon.com? В одном - завоевать рынок, обрести нишу, стать уникальным оператором, главным оператором. Ниша завоевывается самыми разными путями, но проблема современной экономики заключается в том, что предметные поля оказались исчерпаны. Вот тот инновационный взрыв, о котором шла речь в начале века, и еще поддержанный к тому же конвейерным производством, он ушел в прошлое. Если мы посмотрим на уровень инноватики середины века, то, с одной стороны, потрясающие вещи: атомная энергетика, космос, другие военные технологии, компьютерные технологии - это все середина века, включая компьютерные технологии. А если мы посмотрим на конец века, то таких фундаментальных подвижек, сравнимых с электричеством, с двигателем внутреннего сгорания, со средствами коммуникации, мы увидим меньше. Просто нам как-то надо задуматься, а где они? Ну да, назовутся Интернет, мобильная связь. Но, знаете, я сошлюсь еще на один фильм. Вообще фильмы очень хорошо проецируют общественную психию. Фильм о летчике, который в 1942 году участвовал в эксперименте - его заморозили и забыли о нем. И детишки его разморозили через, так скажем, лет 50, в 1992 году. Он выбрался, немножечко удивился, увидев вокруг себя то, что происходит, но его удивление заняло на час-два, потом он очень быстро адаптировался. Кто видел этот фильм, он вполне чувствовал себя в этой среде уверенно. Ну да, телефон как-то так изменился, но работает на том же принципе, что и в его жизни. Самолеты, конечно, стали другие, но и в его жизни были самолеты. В общем все было в его жизни: и телевизор, и все, все. Оно стало немножко другим. Да, сработали эти progressive innovations.
Но ради чего я это все рассказываю? Попробуем ту же самую схему опрокинуть. Из 1942 года куда мы попадем? В 1892 год. И вот попробуем представить человека, замороженного в 1892 году, который попадает в 1942 год. Сумеет он там быстро адаптироваться в этом мире? Вот на этом простом примере видно падение инновационной актуальности в мире, а, с другой стороны - влияние инноватики на структуры повседневности. Если в первом случае, хронологически первом, оно колоссально, то дальше оно достаточно умеренно, а к концу века оно становится совсем умеренным. Структуры повседневности при всем вот этом как бы квази-инновационном процессе меняются достаточно замедленно. Тезис, который я пытаюсь подспудно высказать: весь разговор о научно-технической революции конца XX века - это не более, чем миф. Это миф XX столетия, могучий миф, действительно, потому что за ним и космонавтика, и ядерная энергия, действительно большие процессы. Но, во-первых, это все середина века, а, во-вторых, и ядерная энергетика, и космические полеты по сравнению с тем, что произошло в начале века на нашу повседневную жизнь оказали неизмеримо меньшее влияние.
Поэтому что это означает для корпоративной активности? Что это означает для промышленности в целом? Это означает яростную борьбу за новые предметные поля. Потому что завоевание вот той самой ниши - это есть новые предметные поля. Потому что обычно экономическая деятельность происходила следующим образом. Кто-то вторгался в новое предметное поле, кто-то снимал с этого поля вполне законную сверхприбыль, распределял инновации шлейфом за собой. И все это экономическое благосостояние, обретенное человечеством, оно, пусть и не очень равномерно, распределялось и на всю экономику, и на все человечество. А вот когда таких предметных полей оказалось мало - как и в сфере искусственного потребления, престижного потребления, то есть придуманного потребления, - появилась необходимость такие поля придумывать или надувать, как информационный пузырь, который надувался. Это не значит, что информационная экономика - это пузырь. Информационная экономика - это вполне реальное предметное поле. Но информационную экономику попытались оседлать, превратив в такого инновационного тигра начала века, что в общем оказалось несостоятельным. Вот на такую мощь она не тянула.
Теперь о корпорациях. Требуется грамотное исполнение одной формальной процедуры, состоящей из 7 пунктов. Первое, самое загадочное, скажем сразу. Корпорация должна понять свое предназначение. Зачем она существует. Зачем вообще создается корпорация. Это то, что называется миссией. Та миссия, которая у нас осмеяна десятки раз. И тем не менее миссия держит этот энергетический пакет, который держит корпоративное тело. Гораздо более понятно видение. То есть та цель, к которой стремится корпорация.
Обычно говорят так, что грамотный управленец - это человек, который грамотно выполняет 3 функции одновременно. Он видит перед собой цель, он понимает стратегию для выполнения этой цели и он способен контролировать выполнение этой стратегии. Так вот эти 3 вещи - это все разные вещи и выполняться могут разными людьми. Но тот, кто может выполнять все 3 функции одновременно обычно становится очень ценным менеджером на современном рынке крупных корпораций. Речь идет, конечно же, не о свечных заводиках. Речь идет о крупных игроках.
Итак, цель, миссия. Что еще требуется? Требуется, как я уже сказал, стратегия. Обычно на профессиональном языке называется genetic strategy. То есть та органичная стратегия, которая вырабатывается для данной корпорации. Но для того, чтобы выстроить эту стратегию, на самом деле требуется еще примерно 4 элемента.
Во-первых, ресурсы. Оценка ресурсов. Ресурсы оцениваются внешние и внутренние. Это совершенно разные ресурсы. Внутренние ресурсы, в общем, достаточно понятны. Внешние в настоящий момент - это то, где абсолютно венчурные схемы работают. Это связано с тем, что изменилось понятие капитала. На сегодняшний день финансовый капитал сам по себе есть относительная величина.
Надо, конечно, понимать рамки этого высказывания. Я хочу что сказать? Что существует еще несколько видов капитала. Существует капитал человеческий. Существует капитал интеллектуальный. Человеческий и интеллектуальный - это разные вещи. Существует капитал символический: тот авторитет, которым обладает тот или иной игрок. Существует капитал социальный. Это то многообразие связей, которое зачастую играет большую роль, чем деньги. Условно говоря, на примере "Юкоса" мы видим, что такое социальный капитал и что такое дефицит социального капитала в определенных условиях. Какие еще виды? Культурный капитал.
Почему все эти вещи называются капиталом? Да по очень простой причине. Потому что мы способны строить внятные формализованные схемы на языке экономическом. Поэтому нам проще привести все эти понятия к финансовому эквиваленту. И социальный, и интеллектуальный, и человеческий капитал мы можем оценить в финансовых категориях. Но это не совсем правильно, потому что на сегодняшний день появляются какие-то другие эквиваленты, и игра в новых эквивалентах оказывается более перспективной. Но менее внятной для системы аудита. Поскольку деятельность крупных корпораций одновременно должна быть прозрачной, то опять-таки с этой утилитарной точки зрения нам легче все это выражать не в трансэкономических, а в экономических схемах. Хотя смысл моего месседжа, что на основе экономических схем приходят трансэкономические схемы.
И то первое робкое заявление о том, что экономика и политика - это одно целое, оно на самом деле имеет гораздо более широкое пространство для размаха. Потому что не только экономика и политика на сегодняшний день составляют единое целое, а сама деятельность вышла за рамки экономистических схем. Она приобрела трансэкономический характер, она полагается каким-то другим целеполаганием, и игроки, которые играют на этом поле, другие игроки. Сейчас я закончу со схемами, и, по-моему, время мне еще позволит сказать по поводу новых игроков.
Внешних и внутренних ресурсов мы касались. А здесь у нас будет тот самый "золотой ключик", то есть то уникальное преимущество, которым обладает корпорация. Условно говоря, Полароид в какой-то момент изобрел свою собственную технологию, которой ни у кого нет, - вот золотой ключик. Прошло время, нет этого золотого ключика. Но у всех, кто успешный игрок, обязательно есть какой-то золотой ключик. Это не обязательно изобретение, может быть, управленческая схема, может быть очень много еще чего. Но свой золотой ключик надо искать, ценить и опекать.
Экстремистская точка зрения на сегодняшний день состоит в том, что основное конкурентное преимущество корпорации и основной нервный узел деятельности заключается в качестве, сумме контрактов генеральных сотрудников организации. Если есть этот пакет, все остальное приложится, а если нет этого пакета, все остальное рассыплется.
Я люблю приводить одну байку. В 1995 году в отеле "Фермонт" собралась мировая элита. Регламент выступления был 5 минут. Проходили семинары. Один семинар произвел на меня очень большое впечатление. На нем выступали Дэвид Паккард, глава "Hewlet Paccard", и Джон Гейдж, глава "Sun Microsystems". И Дэвид спрашивает Джона: Джон, сколько тебе нужно сотрудников держать в организации? Джон отвечает: 7 - 8. Дэвид обостряет дискуссию и задает такой вопрос: Джон, а сколько у тебя человек работает в твоей корпорации? Следует молниеносный ответ: 15 000, но они ресурс для рационализации.
И, наконец, все это пространство - это пространство исследовательских операций, потому что это то, что называется индастри. Это поле, где действуют корпорации и действуют игроки, занимающиеся тем же видом деятельности, что и вы. Все вместе вы занимаетесь этим видом деятельности, но образуете некую отрасль, предметное поле операций.
И, наконец, если (мы возвращаемся к той схеме) цель, стратегия и умение эту стратегию воплощать, потому что умение стратегию воплощать выражается не в том, что прочерчивается такая стратегическая линия, а в том, что стратегическая линия очерчивается такой вот змейкой. А что это за змейка? Это динамическая оргструктура, которая находится в постоянной коррекции. То есть уровень разделения рисков и уровень перестройки носят перманентный характер, а не дискретный. Происходят каждый день, и тогда эта схема работает.
Вот это вот все вместе составляет матрицу корпоративной стратегии. И люди, которые занимаются подобным строительством, на протяжении ХХ века шли к власти и эту власть получили. Потому что если взять интеграл от всех революций - красная революция в России, черные и коричневые революции в Европе, прежде всего, в Италии и в Германии, и управленческие революции либеральных стран - то у них есть инвариант. Этот инвариант заключался в том, что во всех этих странах появлялась когорта людей, которая ломала буржуазию о колено тем или иным способом. Иногда грубым, иногда в мягких перчатках, но тем не менее приводила ее в подчиненное положение. И миром постепенно стал править новый класс, у которого нет на сегодняшний день целостного названия, так его и называют "новый класс". Правда, для того, чтобы разделить, там есть 2 когорты: такая неандертальская, это номенклатурная схема, характерная для 1-ой половины ХХ века. И вторая, гораздо более гибкая. Вторую я предпочитаю называть новый интеллектуальный класс. Хотя, повторю, генетически это приход новых приматов в сферу, где до этого такие хорошие прыткие мышки и более крупные животные, в основном, хищники, работали.
Но вот выясняется, что это пространство операций ушло в прошлое, и в этом пространстве работают другие организмы. Организмы очень часто не формализованные, основанные на гибкой системе связей и управляемые другими людьми, которые управляют не только организациями, а управляют миом. Ну, так, с некоторым лагом: управляют, начинают управлять, будут управлять.
Ведущий. Большое спасибо, Александр Иванович. Я на правах ведущего все-таки просил бы про эти самые нефтяные флуктуации.
Неклесса. Всех, конечно, удивило, когда завоевание Ирака не привело к падению цен на нефть. Если вы вспомните забытые прогнозы, то очень редко писали в прогнозах о том, что цена поднимется до 40 долларов, и очень часто писали, что цена опустится до 12 - 15 долларов. Что же произошло? Ну, да, конечно, сопротивление. Да, конечно, другие некоторые проблемы, которые возникали - Иран, Ирак. Но я напомнил бы вам, скажем, ситуацию 1986 года. Когда в 1986 году цена на нефть упала до 7 - 12 долларов, то это было следствием вполне определенной операции, которая описана в специальной литературе.
Я хочу, отвечая на современность, показать, что очень часто, когда говоришь о современности, возникает понятие конспирологии. Слово, которое очень легко снимается, если понятие заговора, центральное для конспирологии, заменить внятным, родным, любимым, привычным словом, как проект. Назовешь проектом - и все понятно. Да, действительно, собираются люди. Да, действительно, делают проект. Да, действительно, в рамках этого проекта у них есть определенный уровень секретности, потому что они не хотят свои коммерческие тайны выводить на поверхность. Но еще лучше, когда мы можем показать, как такое некое действо было в относительно недавнем прошлом, было в скрытой форме, а сейчас раскрыто и его можно исследовать в деталях и извлечь из этого урок. Как всегда, лучше учиться на чужих ошибках, а еще точнее - на чужом опыте.
Так вот, в 1986 году американцы провели переговоры с Саудовской Аравией и другими нефтедобывающими странами. Саудовской Аравии они пообещали поставку современного вооружения. Естественно, они решили, что игра стоит свеч. Саудовская Аравия резко повысила уровень производства нефти. Одновременно произошел Чернобыль. И многие процессы, которые стартовали в Советском Союзе, развивались несколько по иной траектории.
Что происходит сейчас? Китай - динамично развивающаяся страна. Она развивается, прежде всего, конечно, в индустриальной ипостаси. У нее есть много других составляющих, но все-таки ее становой хребет - это индустриальное развитие. Китай (чтобы прояснить картину) примерно половину нефти импортирует. Хотя это нефтедобывающая страна, но такой мощный уровень развития. И мы уже знаем, что и история со "Славнефтью", когда Китай предлагал цену примерно в 2 раза выше, и история с Дацином, раз уж я "Юкос" упомянул, который выступал за Дацинскую ветку трубопровода, а не Находку, и проблемы восточного трубопровода, которые в Казахстане происходят, носят неслучайный характер, потому что некоторая внешняя по отношению к Китаю стратегия считает, что лучше, чтобы не было сухопутных нитей углеводородов на Китай из внешнего окружения, а пусть они лучше проходят морским путем в силу ряда обстоятельств. И поэтому Китаю оставлен сегмент Индонезии, где Китай действительно делает крупные закупки нефтерождений, и некоторые другие участки, которые опять-таки связаны с морскими коммуникациями.
Но это комплексная ситуация. Поэтому в этой ситуации соприсутствует то, о чем идет речь. То есть не только география ресурсных потоков, но и их удельный вес. То есть стратегическая линия, которая явно сдерживала до определенного момента падение цен и не противилась росту цен. Хотя возможности для того, чтобы противиться росту цен, были, потому что добиться, чтобы определенные влиятельные игроки на нефтяном рынке производили гораздо больше - особых сложностей для этого не было. И тем не менее, сильные действия в этом направлении не предпринимались.
Вообще, энергетика - одна из серьезных точек. Но есть и такие не просто новые проблемные поля, а достаточно традиционные, где развиваются достаточно серьезные схемы. Одна, часто повторяющаяся, это новые технологии, переход на лазерные техники при электронном аппаратном изготовлении. Вторая часть - это биотехнологии, здесь много чего. Ставка сделана на удвоение срока человеческой жизни и некоторые другие проекты. И, наконец, третья - энергетический проект, который включает в себя и водородное топливо, и реанимацию термояда, и сложные операции, связанные с традиционными энергоносителями. Потому что, конечно, энергетическая составляющая становится наряду с финансовой очень мощной стратегической дубинкой. Здесь буквально развилка цивилизации. Вот финансовая, энергетическая и система взаимодействий между ними.
Ну, а Китай? Стратегический ответ Китая? Да, Китай сделал определенный стратегический ответ. Он несколько сот миллиардов долларов вкладывает сейчас в развитие гидроэлектроэнергетики, достаточно амбициозный проект, сумма за это говорит. И 10 установок по одному гигаватту, то есть 10 гигаватт атомных электростанций. Это тоже достаточно амбициозный проект. Кстати, на котором российская атомная энергетика до сих пор развивается, получая деньги с этого проекта постоянно на протяжении ряда лет. Достаточный доход.
Реплика. К этому надо еще много чего добавить. Китай закупил в ЮАР технологию синтетического бензина. ЮАР 20 лет были под санкциями, и были передовой страной по части этого производства. Но на самом деле доля Китая в закупке мировой нефти очень невелика на сегодня. И проблема-то в другом.
Дело в том, что современная экономика развивается активно и создает исключительно финансовые за счет эмиссии доллара. Суммарный долг Соединенных Штатов Америки, о котором сегодня уже говорилось, 37 триллионов, в 2004 году вырос на 2 триллиона, а в этом году вырастет на 4 триллиона. Если разделить на банковский мультипликатор, то мы получаем, что прямая эмиссия - где-то полтриллиона долларов. И эти деньги надо куда-то девать.
То есть на самом деле цены на нефть - это финансовая пирамида, связанная с долларом. И проблема современной мировой экономики состоит в том, что уже близок тот предел, когда эту пирамиду удержать будет невозможно.
Я думаю, что критической точкой, когда будут более-менее понятны сроки, будет весна следующего года, по некоторым оценкам. Но уже сейчас основной вопрос, который возникает, это учетная ставка в Соединенных Штатах Америки. Ее нельзя повышать, потому что стоимость обслуживания этих 37 триллионов растет. Но ее нельзя и понижать, потому что сегодня доходность капитала в мире в целом меньше, чем инфляция. То есть, иными словами, механизм работы капитализма в получении прибыли от вложения капитала последние несколько лет не работает.
Так что на самом деле то, что мы сейчас видим в США цены на металлы, на сырье, цены на нефть - это финансовая пирамида, такой МММ в некотором смысле. И поэтому я думаю, что оценивать эту ситуацию нужно, исходя именно из механизмов не классической экономики, а кризисной. Это чисто кризисное явление, локальное, очень напоминающее то, что было с ростом цен на пирамиды какого-нибудь ГКО в 1998 году.
Неклесса. Спасибо. Здесь действительно возникает проблема новых объектов собственности. Не только новых предметных полей, но и новых объектов собственности. Поэтому возникают проекты.
Самый простой - это земля, то есть продажа земли там, где она до сих пор не включена в коммерческий оборот. Это новое отношение к определенным элитарным участкам земли. Но это более-менее традиционные объекты собственности.
А речь идет о создании новых, нетрадиционных объектов собственности. Их назвать достаточно сложно по самому определению. Но если вы придумываете, чем можно торговать, и торговать за достаточно большие суммы, то вы вырываетесь в ряды ведущих игроков. Или новые формы торговли прежними объектами. Принципиально новые, вот как резкое ценовое изменение привычного продукта.
Хотя, надо сказать, здесь я опять противоречу немножечко. С видимым противоречием я бы сказал, что ситуация пока не столь уж с нефтяным рынком драматична. Потому что при всем при том цены до сих пор не достигли уровня начала 80-х годов. Вы скажете: как так, 70 долларов, а там - 35. Но разница между 35 начала 80-х и 70 2000-х годов такова, что цены пока чуть ниже. Инфляция доллара за это время колоссальная.
Но к этому еще надо добавить, что на самом деле тут дело не в абсолютной цене и не на нефть, а на бензин и на мазут, а в их соответствии доле в себестоимости продукции. Проблема в том, что, скажем, самый пик заработной платы в Соединенных Штатах Америки был известен в 1968 году. То есть с тех пор жизненный уровень в целом падает. Компенсируется это увеличением долгов. То есть Соединенные Штаты Америки и Европа активно стимулируют потребительский спрос. И проблема состоит не в том, что нефть дорогая, это может быть и не так. А проблема состоит в том, что при своей нынешней цене она не дает (я об этом уже говорил) получать прибыть от вложения капитала.
Я просто привожу пример. Компания "Форд" продала одно из самых прибыльных своих подразделений, компанию по аренде автомобилей "Херц". Почему? Потому что у нее не хватает денег на обслуживание долгов, ей нужен был кэш. Она продала свое прибыльное подразделение, потому что в противном случае она фактически уже банкрот, как и "Дженерал моторс". И на самом деле подавляющее большинство американских производящих компаний - банкроты, включая "Боинг" и многие другие. Но "Боинг" никто обанкротить не даст, потому что на нем оборонка висит. Хотя "Дженерал моторс" - тоже.
Но в целом вся беда состоит в том, что тот механизм раскрутки мировой экономики, который был на протяжении сотен лет (собственно, капитализм как доминирующая система возник в XVII веке), остановился, он больше не работает. И в этом смысле все, что происходит, это дерганье. Вот первое реальное дерганье - это был всплеск новых технологий. Действительно, это была попытка раскрутить новый технологический виток. Не получилось. Потом была попытка на биотехнологиях, и тоже не получилось на самом деле, они уже идут на спад. Ничего нового не видно. Ни нано-технологии, ни все остальное работать не будет. И что делать, на самом деле на сегодня непонятно. То есть мир в неком смысле зашел в тупик. Экономика как сфера деятельности зашла в тупик. Нужен некий новый механизм, которого нет.
И российская ситуация в этом смысле очень похожа, потому что на самом деле мы находимся в крайне тяжелом положении. Мы живем сейчас на продаже нефти и газа. И в случае, если произойдет тот самый спад, прокол этого самого пузыря, то у нас вообще не будет механизма, на котором можно развернуться. К сожалению. Что с этим делать, абсолютно непонятно. А при этом еще у нас последние полгода начал работать снова механизм начала 90-х, и боюсь, что нас ждет очередной кризис неплатежей где-нибудь через полгодика.
Я бы добавил такие цифры и факты. Дело в том, что не просто нефть в составе стоимости продуктов и невозможность американской семьи существовать в прежнем режиме, а процесс действительно фундаментальный. Здесь центральное слово - это производительность капитала. Дело в том, что произошла вообще в экономике страшная вещь с точки зрения ее внутреннего регулирования, ее самоорганизации. Дело в том, что американская экономика, и причем уже давно, с того исторического перехода конца 60-х - начала 70-х годов, утрачивает производительность капитала. Это связано именно с этим инновационным дефицитом. Потому что капитал сам по себе мог совершенно небрежно работать, когда входил в индустриально-промышленную фазу. Здесь, как бы филигранно и виртуозно он ни работал, он дает все меньшую и меньшую прибыль как капитал. Но тем не менее валовой внутренний продукт Соединенных Штатов растет. За счет чего? С одной стороны, за счет того, что я рисовал, то есть за счет этой глобальной квази-ренты, которая собирается высокими геоэкономическими технологиями.
Реплика. И за счет махинаций со статистикой. Давайте уж правду скажем.
Неклесса. В том числе. Но есть вещи гораздо более простые, как мычание, и очевидные. Опять-таки, в кинематографе мы их сплошь и рядом наблюдаем. Это сверхэксплуатация в Соединенных Штатах, когда работает уже и муж, и жена. И следующая надстройка над этим: мужа и жены уже нет в прежнем понимании, потому что построить прежнюю семью становится достаточно сложно, да еще с тремя ребятишками. Гораздо выгоднее, если они каждый - самостоятельный экономический агент. Если вы помните, они становятся как японцы, работающие до 11 часов вечера. Разговоры у них - на производственную тему. Массой интриг они связаны с положением на работе, и так далее. Это совершенно нехарактерно для прежней американской социальной структуры. То есть происходит, подчеркну, падение капитала на протяжении 40 лет в очень большом количестве отраслей. Хотя и не во всех. А общий уровень падения - это потрясающе - сейчас приблизился к концу XIX века.
И по поводу "Форда" несколько слов хотелось сказать. Уже совсем, видимо, в заключение. У меня произошел разговор, который я тоже люблю повторять, с одним российским экономистом. Когда я сказал, что капитализация "Форда" составляет 28 миллиардов долларов, экономист очень удивился. Он сказал, что несколько сот миллиардов, потому что ежегодная выручка "Форд компании", например, за прошлый год составила 172 233 миллионов долларов. И после этого сказать, что она стоит 28 миллиардов - звучит странно. Но вот если мы посмотрим, какую прибыль принесла эта компания, мы увидим, что руки много для этих миллиардов. А если мы поднимем проблему ликвидности стратегических перспектив вообще автомобилестроения в мире, то мы поймем, что эти Да, а бухгалтерская отчетность у них очень хорошая, 280 миллиардов долларов, действительно, как и было сказано.
Реплика. А какая у "Энрона" была отчетность!
Неклесса. Нет, это не подтасовано, у них действительно понастроенное железо по бухгалтерской отчетности стоит 280 миллиардов.
Да, а после разговора - всегда ведь сначала поспоришь, а потом хочется себя проверить. Может, действительно, может, миллиарды с миллионами перепутал или еще что-то. Уточнил. Правда, поленился, 2 месяца прошло. 24 миллиарда.
Я последнюю скажу фразу в заключение. Если имеется экономика при более-менее стабильной социальной системе, то вообще говоря производительность труда может расти одним из двух способов. Либо инновационными технологическими изобретениями, а последний реальный инновационный прорыв был в 50-е - начале 60-х годов. Это химическая революция в материаловедении. Либо же за счет углубления разделения труда. Последний рывок в углублении разделения труда произошел в конце 80-х - начале 90-х, когда была разрушена мировая социалистическая система, и в систему разделения труда вылез Китай. Сегодня кластер мирового разделения труда - это весь мир. И расширяться дальше некуда.
И в результате обнаружилось, что механизмов увеличения производительности труда в мире просто не существует. Инноваций нет, углублять разделение труда, соответственно, бессмысленно, потому что вложения уже примерно равны выигрышу. А финансовая эмиссионная система построена на том, что рост производительности труда идет. Потому что она строилась века, и все эти века производительность труда росла. И в результате мир оказался в совершенно идиотской ситуации. Количество денег растет, количество финансовых активов растет, а материальных активов под ними нет.
Единственный реальный нераспределенный актив мира - это недра бывшей мировой социалистической системы, прежде всего - стран СНГ и Китая. Но Китай свои недра не отдаст, а что касается России, то за последние несколько лет было несколько планов покупки этих активов. Был так называемый план Стиглица, реприватизации, под него была довольно высокая активность. Этим занимался Степашин. Но эта тема сошла на нет.
Сейчас российские активы пытаются вывести на мировые рынки через IPO наиболее крупных российских корпораций, но и здесь возникает проблемы, связанные с тем, что на Западе бы хотели, чтобы на IPO выводились контрольные пакеты, а российские олигархи предпочитают не выводить даже блокирующие, ограничиваясь 10 - 15%.
И потом, уже сейчас понятно, что этого не хватает. Я уже говорил: чистая эмиссия в США - полтриллиона долларов. Не получается. Даже если капитализировать "РУСАЛ" или "Норникель" по объемам "Дженерал моторс", то все равно не получается. И это проблема, с которой ничего нельзя сделать. Новой мировой финансовой модели придумать не получается.
Я не знаю, обращали ли вы внимание, но последние 2 года на всех сборищах мировой финансовой тусовки происходит одна и та же дискуссия. Американцы говорят: дайте нам денег, чтобы закрыть наши финансовые дыры. Ответ Юго-Восточной Азии и Европы примерно следующий: мы вам, конечно, денег дадим, потому что никто не хочет, чтобы вы упали. Но где гарантия, что после того, как мы их вам дадим, вы все равно не упадете? И гарантий никаких нет. Именно поэтому рост поступления иностранных инвестиций в США где-то с марта месяца прекратился.
Я еще раз говорю, что я считаю, что где-то к весне следующего года можно будет примерно строить модели, как это все будет разрешаться. Но ничего радостного пока не видно.
http://www.minprom.gov.ru/expertise/experts/16/4
Док. 534210
Перв. публик.: 26.09.05
Последн. ред.: 19.12.08
Число обращений: 150
Неклесса Александр Иванович
|
