Олег Булатецкий: Первый шаг к Переяславской раде к 350-летию исторического событияНазад
Олег Булатецкий: Первый шаг к Переяславской раде к 350-летию исторического события
К 1624 г. новый киевский православный епископат, несмотря на все приложенные усилия, официального признания от Речи Посполитой не получил. Королевское правительство, постоянно маневрируя, откладывало решение этого вопроса. Более того, усилилось давление на православных со стороны руководителей католической и униатской церквей и поддерживающих их государственных чиновников. В этих условиях среди украинского населения все настойчивее распространялась идея перехода "под высокую руку Московского государя", который защитил бы православных от религиозных преследований и национального гнета.
Естественно, взгляды высшей православной иерархии Украины были устремлены в сторону православного царя и Московского патриарха. Важную роль в этом сыграл Луцкий епископ Исаакий Борискович.
В советской исторической литературе очень упрощенно, а следовательно, неточно освещалась миссия И.Борисковича в Москву. Так, В.П. Марочкин пишет: "На Украине в это время разворачивается новая волна антифеодальной и освободительной борьбы и одновременно усиливаются связи между двумя братскими народами. Киевский митрополит Иов Борецкий в октябре 1624 г. направляет в Москву луцкого епископа Исаакия Борисковича с просьбой "принять Украину и Запорожье под свое покровительство""1. Создается впечатление, что к царю было направлено официальное посольство от Киевской митрополии и Запорожского Войска со всеми полномочиями, с целью просить такого покровительства. На самом деле все происходило намного сложнее и прозаичнее.
Дореволюционные историки сдержаннее оценивали цель посольства Луцкого епископа Исаакия Борисковича в Москву, хотя высказывали по этому поводу разные мнения. Например, П.Н. Жукович пишет только о "зарождении мысли о присоединении Малороссии к Москве. Мысль эта еще не ясна и не тверда"2.
М.С. Грушевский рассматривал это посольство как "первую рекогносцировку позднее совершенного переворота", в предложениях которого "очень мало было конкретного"3.
В другой работе М. Грушевский уточняет некоторые детали этого посольства. Он пишет, что осенью 1624 г. митрополит Иов, очевидно, с ведома киевского "осередку", направил уже формальное посольство к царю. В Москву поехал основатель Луцкого братства Исаакий Борискович с печерским старцем (его титулуют "архимандритом") Памвою Берындою. Последний повез в Москву лаврские книги, а Исаакий - митрополичью грамоту. Устное поручение, данное Иову Борецкому, заключалось в том, чтобы царь принял под свою руку Украину и войско казачье, простив казакам их опустошения московской стороны во времена Смуты4.
Обращает на себя внимание некоторая вольность в изложении событий, связанных с этим исторически важным посольством. Во-первых, речь может идти лишь о неформальном, неофициальном единстве мысли, а не о продуманном, свободном волеизъявлении всех иерархов и других духовных лиц, тем более - не о решении рады запорожского казачества направить официальное посольство с просьбой о присоединении к России.
Во-вторых, Памва Берында и епископ Исаакий поехали в Москву в разное время, и царь лишь принимал их вместе. П.Берынду Грушевский титулует архимандритом, которым он никогда не был; это тем более странно при еще живом архимандрите Захарии Копыстинском. В документах же Памва Берында именуется "протосинкеллом", в подтверждение этого он предъявил царским чиновникам соответствующую грамоту патриарха Феофана5.
В-третьих, по Грушевскому, посольство было уполномочено просить царя принять под свою руку Украину и казачье войско, простив запорожцам только опустошения русских земель во времена Смуты, но не последний поход во главе с гетманом Сагайдачным в 1618 г. На это указывает современный исследователь В.И. Сергийчук6. Как мы видим, М.С. Грушевский реалистичнее других историков описал те исторические события, хотя им и были допущены некоторые неточности.
Если мы обратимся к работе митрополита Макария (Булгакова), то он так описывает это событие: в августе 1624г. Иов Борецкий "отправил в Москву три письма, одно к Царю, другое к патриарху, третье к думному дьяку Грамотину, с луцким епископом Исаакием Борисковичем, который ехал туда и по своему частному делу"7. Оно заключалось в следующем: попросить милостыню у царя, "чтобы устроить, ...для своего местопребывания монастырек во имя Успения Пресвятой Богородицы"8.
О том, что "частное дело" было первопричиной поездки в Москву, по нашему мнению, свидетельствует дата письма Исаакия Борисковича к патриарху Филарету - 22 августа 1624 г.; письма Киевского митрополита Иова Борецкого к царю датируются 24 августа того же года. Во всех своих трех письмах митрополит просил, чтобы "Исаакию дали милостыню и верили ему во всем, что будет говорить"9.
Следует подчеркнуть: Макарий вовсе не утверждает, что поездка была вызвана частным вопросом. Его можно упрекнуть лишь в том, что он дословно изложил содержание архивных документов. Для нас важно другое: во всех письмах митрополита содержится намек на то, что самая главная информация, предназначенная для царя, не содержится в письме, а должна быть передана И.Борисковичем при личной встрече с ним.
При чтении письма И.Борецкого к царю сразу бросается в глаза сравнение царя Михаила с библейским Иосифом Прекрасным, который, перенеся тяжелые испытания и став великим правителем, ласково, со слезами на глазах принял своего младшего брата, "единоутробного Вениамина", и позаботился о нем. Следовательно, и царь ("отрасль и племя великих всея Россия самодержцов!") должен позаботиться о "Российскаго ти племени единоутробных людям державы ти и твоему самому царскому величеству родом плоти и родом духа единая"10, то есть оказать помощь народу, связанному с русским единством не только веры, но происхождения и крови.
Надо отметить, что это писалось после того, как в 1623 г. в типографии Печерской лавры были напечатаны "Беседы" Иоанна Златоуста на "Деяния апостольские своего мастерства" с предисловием З.Копыстенского, в котором содержится похвала Владимиру Мономаху за объединение ранее раздробленных русских земель.
Захарий Копыстинский, посвятивший свой труд наиболее знатному представителю православной шляхты князю С.Четвертинскому, подчеркивал, что сам "великий царь" Иван IV признавал Четвертинских своими родственниками11. Более того, московские цари провозглашались преемниками киевского князя Владимира Мономаха. Известный печатник Памва Берында, у которого также были рекомендательные письма от митрополита Иова12, привез в подарок царю и патриарху Филарету эту книгу, а также греческий "Цификарь"13. Так что И.Борецкий имел все основания напомнить царю о кровных связях не только братских народов.
Особенно важно то, что в письме речь шла не только о материальной помощи: "И хлеба прекормлением щедротами ти милости", но "и промыслом о свободе обою за родитель тем благоволением божиим явишись"14.
Правда, план совместного книгопечатания, предложенный П.Берындой, не был принят русской стороной. Берында даже не был допущен на московский Печатный двор. Однако он получил пожертвование, на которое должен был отправиться на Афон для собирания древних рукописей. Причина поездки П.Берынды в Грецию объяснялась И.Борецким тем, чтобы "от тамо сущих зводов к нам исправления книг ради наших" происходило, в целях совершенствования книгопечатания в "нашей Святой церкви Российской"15.
При анализе письма И.Борецкого к царю, доставленного И.Борисковичем, обращает на себя внимание противоположное, с политико-правовой точки зрения, отношение к Московскому царю и польскому королю. В обращении к первому используется высокий стиль, употребляются самые возвышенные слова. О втором речь идет как бы мимоходом, вскользь: "в державе великого короля польского, государя, Богом попущенного над нами"16. Здесь нет оскорбительных эпитетов в адрес польского короля, он признается "великим", однако лишь Богом "попущенным над нами". Важно отметить, что М.Грушевский при издании этого письма выделил слово "попущенного" разрядкой, но не прокомментировал. В этом выражении заключается политико-правовая оценка власти польского короля над украинским народом: данная королю власть - не от Бога, Бог лишь допустил ее осуществление, например, как наказание украинского народа за грехи.
Напрашивается интересный вывод. Против самодержца, "Богом данного", заведенного им "в свою краину", нельзя выступать и противиться его воле. В отношении же монарха "попущенного", не оправдавшего доверия Бога своим поведением, покровительством всевозможным ересям, "королевскою державою меч на православных обратиша"17, возможны непослушание и уход от него к более достойному благочестивому царю.
Посольство Исаакия Борисковича организовывалось и проходило в условиях нарастания социальной напряженности и религиозного противостояния в восточных землях Речи Посполитой. Уже в 1623 г. сейм потребовал "уменьшения" казачества и принял решение о посылке на Украину армии для наведения порядка. Православное население и казачество такого похода ждали и готовились к нему. И.Борецкий в письме К.Радзивиллу от 24 августа 1624 г. говорит, что православные находятся в последней крайности: с каждым днем "вся Украина ожидает Агасферова приговора, по представлению Аманову, как вол обуха, вместе со своими святилищами, духовенством, поспольством, рыцарством (т.е. казачеством), шляхтою..."18.
Справедливости ради надо сказать, что И.Борецкий и православные были не совсем беззащитны. Митрополит смело и решительно выступал против политики властей, когда они ущемляли интересы православного населения. Так, в ответ на действия Киевского магистрата во главе с войтом Федором Ходыкой, которые выразились в "запечатании" православных церквей в Киеве, И.Борецкий обратился за помощью с письмом к гетману Запорожской Сечи. Это происходило осенью 1624 г., то есть уже после посылки Борисковича в Москву, и означало переход митрополии к более решительной оппозиции королевской власти. Гетман прислал в Киев двух полковников, Экима Чигринца и Антона Лазоренко, которые собрали казаков и "роспечатоли" церкви, а киевского войта и мещан, "которые с ним умышляли, переимали (убили. - О.Б.). И ныне де в Киеве утесненья вере хрестьянской нету"19. Как видим, представители королевской власти на местах не всегда были в состоянии проводить антиправославную политику, особенно в восточных районах Украины, и прежде всего в Киеве. Им на помощь шли "кварцяная" армия и наемные войска с Запада. Это, естественно, беспокоило православных и казаков. Из показаний выходцев из Запорожской Сечи еще весной 1624 г. видно их настроение: "только, де, король пошлет на них людей, и они, де, козаки все пошлют бить челом царю"20.
Перечислив в послании те притеснения, которые совершаются над "православными", и отдав должное казачьему воинству, которое защищает на киевской земле митрополита и других православных иерархов ("се зде криющесь под крыла хрестолюбивого воинства черкаских молодцов"), Иов Борецкий говорит о направлении к нему "мужа во всем верна, и тайну царскую могуща сохранити"21. Сам Исаакий Борискович в своем письме к патриарху Филарету также отметил, что "а нужднейшее потребы еж ми есть вручено, не есть мощно писаню предати..."22.
Возвращаемся к анализу событий, связанных с поездкой Исаакия Борисковича, который был принят 14 января 1625 г. в Москве князем Иваном Борисовичем Черкасским, двоюродным братом царя, фактическим главой русского правительства, и думным дьяком Иваном Грамотиным, возглавлявшим Посольский приказ. К сожалению, не сохранился полностью официальный протокол Посольского приказа об этой встрече. Как следует из дошедших до нашего времени фрагментов, Исаакий так объяснил смысл своей поездки князю И.Б. Черкасскому и думному дьяку Грамотину: ему поручено бить челом великому государю о том, чтобы он принял Малороссию под свою высокую руку и защитил ее от поляков. В ответ на сомнения в серьезности намерений украинской стороны И.Борискович говорит: "У нас та мысль крепка; мы все царской милости рады и под государевою рукою быть хотим; об этом советоваться между собою будем, но теперь боимся, если поляки на нас наступят скоро, то нам, кроме государской милости, негде деться". Если митрополит, епископы и Войско Запорожское прибегнут к царской милости "и поедут на государево имя, то государь их пожаловал бы отринуть не велел, а им кроме государя деться негде"23.
Этот фрагмент из политического заявления епископа И.Борисковича дает основание утверждать, что мысль о присоединении Малороссии к Московскому государству была уже сформулирована, но не окончательно: "об этом советоваться между собою будем". Заявление И.Борисковича заканчивается просьбой, чтобы, в случае переселения в московские пределы высшей православной иерархии и казачества, царь не отверг их, а принял на свою территорию.
Посланец митрополита прямо заявил, что "казаков столько не будет, что им стояти против поляков бес помочи", и, очевидно, просил русское правительство выслать помощь казакам. А они, говорилось в другом месте записи переговоров, "все государской милости рады и под государевою рукою быти хотят"24. Безусловно, в этих посланиях и действиях ничего нового к 1625 г. не было. Иное дело, от кого исходило такое предложение. Здесь нет полной ясности, тем более что такие поручения, несомненно, давались устно. Следует учитывать и то, что запись протокола сохранилась не полностью.
Двойственность такого заявления можно объяснить прежде всего тем, что мысли о присоединении Украины к России были всего лишь идеей, высказанной представителем Киевской митрополии в качестве зондажа, с целью выяснить реакцию на это царя, степень решимости его правительства вступиться за православных другого государства. Об официальной постановке вопроса о воссоединении Украины с Россией в это время речь идти не могла, ибо ни Исаакий Борискович, ни Киевский митрополит Иов Борецкий не имели официальных полномочий - ни от всего православного духовенства, в виде решения церковного собора, ни от Рады украинского казачества.
Это прекрасно понимала и российская сторона. Отсюда взвешенный, сдержанный ответ: "А нечто вам впредь от поляков в вере будет утесненье, а у вас против их будеть соединенье и укрепленье и вы о том Царскому Величеству и Святейшему Патриарху ведомо учините и Царское Величество, и Святейший Патриарх будуть о том мыслить как бы Православную веру и Церкви Божьи и вас всех от еретиков во избавлении видеть"25.
Подведем итоги. Из ответа видно, во-первых, что речь шла о присоединении Малороссии к Московскому государству. Во-вторых, российские дипломаты потребовали от малороссийской стороны большего единства, сплоченности и решимости в борьбе против поляков за православную веру. Об этом свидетельствуют следующие слова: "ныне царскому величеству того дела всчати нельзя, потому что у вас о том укрепленья" нет. Термин "укрепленье" означал соответствующий документ с обращением к царю, или присягу на верность. Ведь речь шла о вступлении России в войну. В-третьих, в случае обострения ситуации, усиления гонений на православных российские дипломаты рекомендуют И.Борисковичу довести эти факты до сведения царя и патриарха, а они подумают о том, как православие "и вас всех от еретиков в избавлении видеть". Очевидно, что возможны разные варианты решения этого вопроса, и присоединение Малороссии к России - это только один из них.
Важно подчеркнуть, что именно устами священнослужителя Исаакия Борисковича от имени всего православного епископата произнесена просьба относительно казаков: "о прощении им вины, содеянной против государя и всего Российского государства"26. Как считают многие правоведы и историки, речь шла о двух вещах: 1) о помощи, оказанной запорожцами самозванцам против России в Смутное время; 2) о помощи П.Сагайдачного польскому королевичу Владиславу в 1618-1619 гг. против Михаила Романова. На просьбу о прощении вины последовал ответ: "И великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Федоровичъ всей Россия Самодержец, по своему Государевому милосердному обычаю и для прошения митрополита Киева и всех православных Епископов, Запорожское войско пожаловал, вины их и преступленье, дерзнутое ими против Его, Государева, благочестивого Царствия, отпускает и вперед памятовати не будет, а они б за то царскому величеству служили"27. Из текста ясно, что речь шла о вине Запорожского Войска, прощенной благодаря "печалованию" митрополита и епископов.
Следовательно, только в 1625 г. царь Михаил простил набеги запорожских казаков, совместно с поляками, на Московское государство. Ранее, в 1620 г., царь намеренно отказался встречаться с посольством во главе с запорожским атаманом П.Одинцом, и вовсе не из-за царского "поста и богомольства". Просматривается связь: для получения приюта в России запорожское воинство должно было предварительно получить прощение. И оно было великодушно дано.
В ответ на символические подношения от Иова Борецкого и самого Исаакия Борисковича царю (деревянный крест с мощами от "Святой горы" и часть мощей святой великомученицы Варвары) и патриарху Филарету ("святой мир" и греческая книга - Жития святых) они также получили щедрые подарки28.
Итак, можно сделать следующий вывод. Миссия Луцкого епископа Исаакия Борисковича не принесла конкретного практического результата в деле воссоединения Малороссии и России. Но главное то, что был поставлен на повестку дня общественно-политический и международно-правовой жизни радикальный вопрос: о присоединении украинских земель, находившихся в составе суверенного государства - Речи Посполитой, - на условиях добровольной инкорпорации к другому государству. Выдвижение такого предложения даже в качестве "идеи" требовало не только личного мужества, но и глубокой уверенности в том, что ее поддержат широкие слои православного населения Украины, в том числе Запорожская Сечь. Киевский митрополит, находясь в гуще религиозно-общественных и социально-политических событий, выступая на сеймиках украинских воеводств, на казацких радах, проводя церковные соборы и другие мероприятия, видимо, был убежден, что эта "идея" вполне созрела для ее выдвижения в качестве мобилизующего фактора и для российской стороны. Последняя всегда желала возвращения Киева и других украинских земель в состав своего государства, но не всегда имела военно-политическую возможность и экономическую способность реализовать это.
Благодаря Исаакию в Москву было допущено посольство Запорожского Войска во главе с Иваном Гирей. Оно прибыло 5 февраля 1625 г. в Путивль и было принято царем. Вместе с этим посольством на прием попали посланцы Александра Ахии- претендента на Константинопольский престол. В результате этих действий Запорожское Войско было принято в апреле 1625 г. на царскую службу для защиты южных границ России от татар, за нее им было выплачено жалованье. Позднее казаки присылали в Москву пленных татар29. Как справедливо заметил Б.Н. Флоря, для И.Борецкого "примирение Москвы и Запорожья должно было явиться прологом к заключению направленного против Речи Посполитой союза между киевской митрополией, Запорожским Войском и Русским государством"30.
Следует подчеркнуть, что запорожские казаки без разрешения Варшавы все чаще совершали внешнеполитические отношения, вмешивались в решения конфессиональных дел. Не случайно в королевской инструкции местным сеймикам (декабрь 1925г.) отмечалось: "год назад они (казаки. - О.Б.)... сносились посольствами с Москвой, решая по собственному усмотрению вопросы войны и мира и разрывая установленное Речью Посполитой перемирие"31. Речь шла о соглашении, которое было достигнуто Запорожским Войском с крымским ханом Магомет-Гиреем III в декабре 1624г.
Таким образом, посольство Исаакия оказало влияние на развитие общеполитической ситуации в Речи Посполитой. Миссия Борисковича и запорожских казаков вызвала беспокойство королевской власти. В королевской инструкции Запорожскому Войску, направленной в 1625 г., наряду с другими требованиями указывалось: "чтобы тех, кто ездил в делах в Москву, поймали и чтобы они под присягой признались: с какой целью были посланы, и письма, которые получили от Московского царя, чтобы в руки их милости панов комиссаров отдали"32. Грозные повеления польского короля не были выполнены. Это свидетельствовало о том, что представители королевской власти на местах не обладали всей полнотой власти. Только с помощью военных карательных экспедиций королю на короткое время удавалось добиваться послушания со стороны запорожских казаков. Большая часть украинского населения враждебно относилась к своим духовным и социальным угнетателям.
1 Марочкiн В. П. Антифеодальний i визвольний рух на Украiнi в першiй чвертi XVII ст. Киiв, 1989. С. 85.
2 См.: Жукович П.Н. Сеймовая борьба православного дворянства с церковной унией (с 1609 г.). Вып. 4. (1623-1625). СПб., 1908. С.155.
3 Грушевський М. Iсторiя Украiни-Руси. Т. VII. Киiв, 1995. С.524.
4 См.: Грушевський М. Iсторiя Украiнськоi лiтератури. Т. VI. Киiв, 1995. С. 334.
5 РГАДА. Ф.124 (малороссийские дела). 1624 г. Д. 2.
6 См.: Сергiйчук B.I. Iменем Вiйська Запорозького. Киев, 1991. C.108.
7 Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Патриаршество в России. Книга VI. М., 1996. С. 432.
8 Там же.
9 Там же. С. 433.
10 Грушевський М. Iсторiя Украiнськой лiтератури. С. 338-339.
11 Тiтов Ф.И. Матерiяли для icторii книжноi справи на Вкраiни в XVI-XVII вв. Киiв, 1924. С. 69-71.
12 См.: РГАДА. Ф.124. 1624 г. Д. 5.
13 См.: РГАДА. Ф.52. 1624 г. Д.10.
14 Грушевський М. Iсторiя Украiнськоi лiтератури. С. 339.
15 Воссоединение Украины с Россией. Т.1. N 23. С.46-48.
16 Грушевський М. Iсторiя Украiнськоi лiтератури. С. 338-339.
17 Там же. С. 340.
18 Археографический сборник. Т.VII. С. 81.
19 Кулиш П.А. Материалы для истории воссоединения Руси. М.,1877. С.159-160.
20 РГАДА. Ф.210 (Разрядный приказ). Приказной стол. Стб.12. Л.368.
21 Грушевський М. Iсторiя Украiнськоi лiтератури. С.340.
22 Там же. С.343.
23 Цит. по: Жукович П. Сеймовая борьба православного дворянства с церковной унией (с 1609 г.). Вып. (1623-1625). СПб., 1908. С. 154.
24 Цит. по: Флоря Б.Н. Киевская митрополия и Россия в середине 20-х годов XVII в./Iсторико-фiлологiчний вiсник Украiнського iнституту. Т.1. 1997. С.14.
25 Цит. по: Бантыш-Каменский Д.Н. История Малой России. Киiв: Час, 1993. С. 509.
26 Там же. С.115.
27 Там же. С.509.
28 См. подробнее: Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. Указ. соч. С. 433.
29 См.: Florja B.N. Rusko a vojsko zaporozske ve 20. letech 17. stoleti //Slovansky prehled. 1991. N 5. S. 367.
30 Флоря Б.Н. Киевская митрополия, Россия и казацкое восстание 1625 года //Славяне и их соседи. Вып. 7. М.: Наука, 1999. С. 143.
31 Жерела до iсторii Украiни-Руси. Т. 8. С. 285.
32 Zrodla do dziejow Polskich /Wyd. Przez M. Malinowskiego i A. Przezdzieckiego. Wilno. 1844. T. 2. S.170.
Лист Богдана Хмельницкого, посланный из Черкас царю Алексею Михайловичу, с сообщением о победах над польским войском и желании украинского народа объединиться с Россией. 8 июня 1648 г.
Наяснийший, велможний и преславний цару московский, а нам 33 велце милостивий пане и добродию.
Подобно с презреня божого тое ся стало, чого ми сами собизичили и старалися о тое, абихмо часу теперишного могли чрез посланцов своих доброго здоровья вашей царской велможности навидити и найнижший поклун свой отдати. Ажно Бог всемогущий здарив нам от твоего царского величества посланцув, хоч не до нас, до пана Киселя посланих в потребах его, которих товариши наши козаки в дорози натрафивши, до нас, до войска завернули. Чрез которих радостно пришло нам твою царскую велможност видомим учинити оповоженю вири нашое старожитной греческой, за которую з давних часов и за волности свои криваве заслужоние, от королей давних надание помир[ем] и до тих час от безбожних ариян покою немаем.
[Тв]орець избавитель наш Исус Христос, ужаловавшис кривд убогих людей и кривавих слез сирот бидних, ласкою и милосердем своим святим оглянувшися на нас, подобно, пославши слово свое святое, ратовати нас рачил. Которую яму под нами били викопали, сами в ню ся обвалили, же дви войска з великими таборами их помог нам Господь Бог опановати и трох гетманов живцем взяти з иншими их санаторами: перший на Жолтой Води, в полю посеред дороги запорозкои, комисар Шемберк и син пана краковского ни з одною душею не втекли. Потом сам гетман великий пан краковский из невинним добрим чоловиком паном Мартином Калиновским, гетманом полним коронним, под Корсуном городом попали обадва в неволю, и войско все их квартянное до щадку ест розбито; ми их не брали, 34 але тие люди брали их, которие нам служили [втой м]ире от царя кримского. Здалося тем нам и о том вашому [царскому] величеству ознаймити, же певная нас видомост зайш[ла от] князя Доминика Заславского, которий до нас присилал о мир просячи, и от пана Киселя, воеводи браславского, же певне короля, пана нашего, смерть взяла, так розумием, же с причини тих же незбожних неприятелей это и наших, которих ест много королями в земли нашой, за чим земля тепер власне пуста. Зичили бихмо соби самодержца господаря такого в своей земли, яко ваша царская велможност православний хрестиянский цар, азали би предвичное пророчество от Христа Бога нашего исполнилося, што все в руках его святое милости. В чом упевняем ваше царское величество, если би била на то воля Божая, а поспех твуй царский зараз, не бавячися, на панство тое наступати, а ми зо всим Войском Запорозким услужить вашой царской велможности готовисмо, до которогосмо з найнижшими услугами своими яко найпилне ся отдаемо.
А меновите будет то вашому царскому величеству слишно, если ляхи знову на нас схотят наступати, в тот же час чим боржей поспешайся и з своей сторони на их наступати, а ми их за Божею помощу отсул возмем. И да исправит Бог з давних виков ознаймленное пророчество, которому ми сами себе полецевши, до милостивих нуг вашему царскому величеству, яко найуниженей, покорне отдаемо.
Дат с Черкас, июня 8, 1648.
Вашему царскому величеству найнизши слуги. Богдан Хмельницкий, гетман з Войском его королевской милости Запорозким.
Выверено по изданию:
Под стягом России:
Сборник архивных документов.
М.: Русская книга, 1992
