В современном российском социальном и политическом пространстве тема патриотизма является, пожалуй, одной из самых актуальных. Об этом говорят все - либералы и коммунисты, западники-модернисты и славянофилы-почвенники, радикалы и реформаторы. Естественно, что каждые считают свою позицию патриотической, вкладывая сюда самое разное содержание; это вызывает самые разнообразные движения политических партий, которые изменяют свою идентичность, не считаясь ни с историей, ни со своими собственными программными документами.
В условиях постоянных и подчас малопонятных трансформаций российского политического пространства одним из актуальных (де-факто) вопросов является проблема взаимоотношения интернационализма и патриотизма. Она может быть сформулирована следующим образом: как соотносятся между собой глобальные (интернациональные) цели развития нашего общества и цели локальные (национальные)? Какие из них важнее? Что более полезно для России - активная геополитика или последовательное решение внутренних, сугубо российских проблем? Какие политические партии могут считаться патриотическими, выражающими национальные интересы, а какие - интернациональными, то есть интегрированными в различные международные движения и конгрессы?
Очевидно, что для серьезного исследователя здесь нет особенных трудностей - в рамках каждого национального политического пространства могут быть силы как интернациональные, так и патриотические. Более того, ответственные политики, как правило, сочетают в своей тактике оба этих направления, отдавая должное то первому, то второму - в зависимости от политической конъюнктуры. Если речь идет о защите Родины от внешнего врага, акцент делается на патриотической идеологии, если о взаимовыгодной торговле со странами зарубежья - на целях интернационального характера. Казалось бы, какие тут могут быть вопросы?
Тем не менее для многих ученых и публицистов эта тема является поводом для весьма неожиданных умозаключений. Так, отдельные наши обществоведы, исходя из верного утверждения, что коммунистическое и социал-демократическое движение - это движение интернациональное, делают вывод о том, что эти партии и организации есть представители сил антипатриотических и антинациональных. То есть сил, усилия которых направлены на разрушение национального государства и установление единого всемирного "международного порядка".
Забывая об опыте Советской власти, которая декларировала как равные по значимости принципы "пролетарского интернационализма" и "советского патриотизма", и явно не желая заглядывать в программные документы современных коммунистических организаций, они часто обращаются к одному из самых драматических периодов нашей истории - эпохе Первой мировой войны 1914-1918 гг. Тогда большевики, вполне справедливо охарактеризовав начинавшуюся бойню как войну империалистическую, то есть захватническую, направленную на передел сфер влияния и рынков сбыта, выдвинули призывы к прекращению братоубийственной войны и переходу от войны империалистической к войне революционной, направленной на свержение антинародных режимов Западной Европы, повинных в развязывании мирового военного конфликта (лозунг "обратить штыки внутрь самой страны"). Эта программа была расценена многими как антипатриотическая, якобы направленная на поражение России в войне.
Думается, что идеологическая проблема соотношения интернационализма и патриотизма в левом движении берет свое начало в программных документах мирового коммунистического движения. В своем "Коммунистическом манифесте" К.Маркс и Ф.Энгельс пишут, что "хотя борьба пролетариата против буржуазии по своей сущности не есть борьба национальная, однако она вначале принимает национальные формы. <> Так как пролетариат каждой страны должен прежде всего завоевать политическую власть, превратиться в господствующий класс нации, то поэтому он остается еще национальным, хотя совсем не в буржуазном смысле этого слова". Данная начальная стадия продолжается до тех пор, пока пролетариат данной конкретной страны не покончит со своей собственной буржуазией; очевидно, теоретики марксизма считали, что после завоевания политической власти национальный пролетариат вполне готов для решения подлинно интернациональных, глобальных задач.
Внимательное прочтение этого положения наводит на вопрос: на какой стадии завоевания политической власти пролетариат готов для решения интернациональных задач? Может ли выполнять глобальную миссию рабочий класс конкретной страны, если в его руках находится лишь часть власти, при этом часть небольшая? Очевидно, что на этот и подобные ему вопросы большевики в ХХ в. отвечали положительно, а западноевропейские социалисты и социал-демократы - отрицательно. (Впоследствии это противоречие в полной мере было отражено в партийных документах.) Разногласие оказалось принципиальным, оно касалось не только тактики, но и целей мирового левого движения; большевики были нацелены на форсированное решение задач пролетарской революции, западная социал-демократия - на постепенное реформирование существующего строя, на использование парламентских форм борьбы и пр. У обеих сторон были существенные причины поступать именно таким образом: на Западе частичная стабилизация, наступившая после войны, позволяла действовать более осторожно, Россия же, находившаяся (во многом благодаря бездарной деятельности Временного правительства) на грани национальной катастрофы, была подобна голодному, которому нужнее всего не лакомства, но кусок хлеба. Голодный, как известно, не может ждать
В любом случае можно утверждать, что "Коммунистический манифест" оставил значительный простор для тактических решений левых национальных лидеров - кому и когда включаться в решение глобальных задач мирового левого движения. Более того, само международное движение не считалось панацеей, скорее мощным тактическим средством координации общих действий. К.Каутский писал, что Ф.Энгельс отрицал ответственность I Интернационала за Парижскую коммуну, хотя и объявил себя солидарным с парижским восстанием; уже тогда было заметно желание реакционных национальных буржуазий сделать из Интернационала пугало для всякой патриотической общественности.
Можно считать (или не считать) это место частично противоречащим положениям "Коммунистического манифеста", но нужно признать, что теоретики марксизма оставляли достаточный простор для творческой работы национальных рабочих лидеров. Им самим необходимо было распорядиться теоретическими схемами учения, исходя из конкретной политической ситуации. Кто-то из них сделал это более удачно, кто-то менее, упрекать их в этом - грешить против историзма, который учит, что нет абстрактной, вневременной истины, есть конкретные представления об истине, которые складываются под влиянием большого количества исторических факторов и переменных. Это в полной мере относится и к проблеме интернационализма и патриотизма в мировом и отечественном левом движении.
История отечественной социал-демократии и коммунистического движения свидетельствует, что вопрос о целях и задачах международного левого движения долгое время носил достаточно отвлеченный, даже второстепенный характер. Интернационализм назывался в качестве основных принципов деятельности, но конкретных задач не ставилось. На I съезде РСДРП был рассмотрен вопрос о Польской социалистической партии, в результате чего был принят 8 решений съезда, который был, по признанию членов съезда, программой по национальному вопросу, выраженной в самом общем виде: " 8. Партия через свой Центральный Комитет вступает в сношения с другими революционными организациями, поскольку это не нарушает принципов ее программы и приемов ее тактики. Партия признает за каждой национальностью права самоопределения". Манифест РСДРП, помимо упоминаний о "международной социал-демократии, как носительнице классовой борьбы и классового идеала сознательных рабочих всего мира", никакой программы по данному вопросу не предложил. Существуют разные мнения о месте и значении Первого съезда в истории партии; во всяком случае, есть основания предполагать, что такая ситуация сохранялась довольно долго, вплоть до событий 1914 года.
В исследованиях, посвященных Великой Октябрьской социалистической революции, буржуазные историки и идеологи очень часто вспоминают о так называемых "деньгах кайзера". Задают вопрос - почему малочисленная и небогатая партия смогла в течение нескольких лет склонить на свою сторону значительную (если не большую) часть российского населения? Многочисленные "разоблачения" относительно источников финансирования большевиков будут выглядеть не столь убедительно, если рассмотреть этот вопрос на примере других партий. Практически все они имели тайные (и, соответственно, нелегальные) источники средств, в том числе и из казны враждебных государств.
Ответ может быть только один: победившая партия более четко, по сравнению с остальными партиями, представляла себе реальные тенденции развития тогдашнего российского общества и более гибко сумела использовать в своих интересах эти тенденции. К сожалению, сведения об источниках финансирования большевистской партии, по непонятным причинам ставшие достоянием слухов и политической публицистики, лишь подогрели недоверие широких масс к левому движению, став поводом для белого террора и разного рода "патриотических", а на самом деле черносотенных доктрин типа "бей жидов, спасай Россию" и "Россия для русских".
Очевидно, что и после национальный вопрос оставался для большевиков предметом тактики; если в начале войны В.И. Ленин, исходя из международного характера конфликта, сделал акцент на интернациональной миссии русского пролетариата, то уже после победы Октябрьской революции 1917 г. и начала Гражданской войны и интервенции большевики активно использовали патриотические лозунги, самый известный из которых - "Социалистическое отечество в опасности!". После окончания войны большевики проводили в целом взвешенную и обоснованную внешнюю политику, сочетавшую принципы "пролетарского интернационализма" и "советского патриотизма", исходившую из доктрины "построения социализма в отдельно взятой стране", выдвинутой В.И. Лениным и весьма талантливо развитой впоследствии И.В. Сталиным.
Так, через три года после смерти Ленина, то есть в 1927 году, Сталин в "Отчете Центрального комитета XV съезду ВКП (б)" указывает на преемственность текущей политики ленинскому курсу мирного сосуществования с капиталистическим окружением: "Отсюда задача оттянуть войну и принять все меры к сохранению мирных отношений. Мы не можем забыть слов Ленина о том, что очень многое в деле нашего строительства зависит от того, удастся ли нам оттянуть войну с капиталистическим миром, которая неизбежна, но которую можно оттянуть либо до того момента, пока не вызреет пролетарская революция в Европе, либо до того момента, пока не назреют вполне колониальные революции, либо, наконец, до того момента, пока капиталисты не передерутся между собой из-за дележа колоний. Поэтому сохранение мирных отношений с капиталистическими странами является для нас обязательной задачей. Основа наших отношений с капиталистическими странами состоит в допущении сосуществования двух противоположных систем". Рассматривая эти три сценария как равноправные и равноценные, ленинец Сталин, таким образом, не только не принижает значения национального фактора, но оценивает его очень высоко, ставя в один ряд с международным рабочим движением. (К слову, этот второй сценарий блестяще реализовался на протяжении всего ХХ века в форме национально-освободительных движений.)
Таким образом, диалектическая оппозиция "интернационализм - патриотизм" является не противоречием, как говорят наши социал-империалисты и национал-патриоты, но сложным взаимодействием двух мировоззренческих принципов, определяющим в разное время различные цели и задачи политической деятельности. На одном этапе возможно преобладание внешнего (глобального, геополитического, интернационального) фактора, на другом - внутреннего (национального). Гораздо важнее - какую главную цель преследуют участники политической борьбы. Для коммунистов и социал-демократов это построение общества социальной справедливости, общества без насилия и эксплуатации человека человеком. Остальные цели и задачи - вторичны, их важность и очередность могут изменяться под влиянием конкретной политической конъюнктуры.
Не вызывает сомнения факт, что наша цивилизация развивается именно по социалистическому пути. Это подтверждают многочисленные социальные завоевания трудящегося класса в России и за рубежом: коммунистические и социал-демократические партии представлены в парламентах и органах местного самоуправления, они влияют на работу правительств, рабочие и служащие участвуют в управлении предприятиями, увеличивается число социальных гарантий, сокращается продолжительность рабочего дня и т.д. Более того, эти достижения подчас более видны в странах Западной Европы, чем у нас. Это значит, что перспектива общественного развития, описанная в XIX - начале ХХ века К.Марксом, Ф.Энгельсом и В.И. Лениным, была в целом верной.
Как сложатся судьбы социализма в будущем, какой характер станет определяющим - интернациональный или национальный? Очевидно, что сложные взаимоотношения между этими направлениями по сути являются исторической константой, которую мы обнаруживаем практически во всех рабочих движениях всех стран. Ярче всего она отразилась в идеологической полемике Маркса и Лассаля. Но и после них она продолжалась с той же силой и продолжается до сих пор. Так, по мнению французского исследователя проблем современного социализма Алена де Бенуа, национальный социализм во многих аспектах вообще сливается с национализмом - показательно, что Жан Жорес в качестве предшественников социализма упоминает Лютера, Канта, Фихте и Гегеля, то есть тех людей, которых не без основания считают основополагающими теоретиками современного национализма. В свою очередь, социализм интернационалистский проявляет центристские тенденции, в определенной мере конвергируя с буржуазным миром. Например, сегодня во Франции существует то же глубинное противоречие между космополитическим "либерализмом" Миттерана и национальной ориентацией социалистов линии Жана-Пьера Шевенмана, которые утверждают, что "задачей социализма является реализация национальной независимости и историческое возрождение Европы". Впрочем, кроме этого факта, других примеров подобного противостояния Бенуа не приводит.
Полемика все же не закончена. Многие аспекты этого идеологического спора остаются все еще неопределенными. Но, как бы то ни было, история ясно показывает, что, поскольку социализм как учение имеет будущее (а социальная база для этого все еще наличествует, поскольку капиталистический мир не способен снять сам по себе глубиннейших противоречий, заложенных в нем, не способен дать адекватного ответа на вызов "социальной несправедливости", нищеты, эксплуатации и т.д.), то это будущее может лежать в зоне национального социализма, предлагающего, наряду с интернационалистским социализмом, вполне реалистичную и радикальную альтернативу "торгашеской логике" торжествующего, но исторически обреченного буржуа.
АГОШКОВ Андрей Валерьевич
к. филос. н., член редколлегии журнала "Национальные интересы"
