Колонии не перестают быть колониями из-за того, что они обрели независимость.

“Торговля не разорила еще ни одного народа” — говорил Б.Франклин. Теперь мы знаем действительно, ни одного, кроме... русского. В 80-е годы СССР относился к числу ведущих торговых держав мира. В 1990 г. по объему экспорта (103 млрд. долл.) занимал 10-е место в мире, а по импорту (26,8 млрд. долл.) — 27-е место. К 1993 г. Россия оказалась отброшенной на 20-е место по объему экспорта (43 млрд. долл.), хотя и сохранила прежнее место по стоимости импорта (26,8 млрд. долл.). В 1995 г. превышение экспорта (55—59 млрд. долл.) над импортом (31—33 млрд. долл.) России составило 26 млрд. долл.

Внешнеторговый оборот России в январе—сентябре 1998 г. составил в текущих ценах 103,4 млрд. долл. США (737,8 млрд. руб.) и по сравнению с январем—сентябрем 1997 г. снизился на 9,9%, в том числе экспорт составил 54,0 млрд. долл. США (384,9 млрд. руб.) и снизился на 14,4%, импорт — 49,5 млрд. долл. США (352,9 млрд. руб.) и снизился на 4,5%.

Сальдо торгового баланса сложилось положительное, 4,5 млрд. долл. (в январе—сентябре 1997 г. —11,2 млрд. долл.).

Казалось бы, положительное сальдо во внешней торговле должно только радовать. Но это лишь на первый взгляд. За период 1988—1992 гг. соотношение индекса экспортных цен к индексу импортных цен России составило в среднем 88,3%. Т.е. цены на вывозимую из России продукцию занижаются, а на ввозимую завышаются. У Германии же, Италии, Нидерландов, США все обстоит наоборот. И в этом заключается ключ к пониманию разорения России через несбалансированную торговлю: Россия все более превращается в экспортера дешевеющего сырья и импортера дорожающей наукоемкой продукции.

Это наглядно видно из приведенных табл. данных Госкомстата по динамике цен. Главным фактором сокращения стоимостных объемов экспорта остается снижение цен мирового рынка на основные экспортные товары. К сожалению, существенных изменений в структуре российского экспорта в 1998 г. не произошло. По-прежнему, значительную долю в экспорте товаров составляли топливно-энергетические ресурсы, а также черные и цветные металлы. Но иного и быть не могло: вся политика осталась неизменной. Более того, вводятся неоправданные ограничения западными странами даже на те сырьевые экспортные

Структура внешней торговли России приобрела в минувшие несколько лет откровенно колониальный характер. На долю сырьевых товаров приходилось более половины всего вывоза. При этом сырая нефть и природный газ обеспечивали 35% всей валютной выручки страны. На экспорт поставляется 40% всей добычи и производства российского никеля, 40 — меди, 35 — алмазов, 23 — нефти, 20 — фосфатного сырья, 15% — природного газа и каменного угля. Здесь необходимо вину возложить и на `родное` правительство: очевидно, что оно не создает условий для более полной переработки и повышения наукоемкости экспортной продукции. Тот же никель, экспортируемый в готовых изделиях (не говоря уже о палладии и других редких металлах), в стоимостном выражении в десятки и сотни раз дороже.

Между тем четверть века назад, в 1970 г., удельный вес в советском экспорте машины и оборудование составляли 21,5%, а топливо и электроэнергия — лишь 16,6%. С другой стороны, в импорте особый акцент в то время делался на завоз прогрессивного оборудования в интересах развития автомобильной, химической и нефтехимической промышленности, приборостроения. Сегодня даже не принято всерьез говорить об импорте наукоемких средств производства для производства средств производства.

По оценкам Центра комплексных социальных исследований и маркетинга, в период 1990—1994 гг. из России “утекло”от 80 до 100 млрд. долл. Плюс в 1995 г. “бегство” капитала равнялось 1,5—2,0 млрд. долл. ежемесячно, т.е. по 18—24 млрд. в год. Из накопленных за рубежом российских денег, принадлежащих юридическим и физическим лицам, 25—30 млрд. долл. депонировано в ссудной форме на банковских депозитах и различных счетах других финансовых учреждений. Распространенной формой “бегства” являются авансовые платежи под импортные контракты без последующей поставки товара и зачисление валюты на счета российских резидентов в зарубежных банках. Занижение экспортных цен и завышение импортных, особенно активно используемые в бартерных операциях, оборачиваются для России ежегодной потерей еще 4—5 млрд. долл. Наконец, капитал вывозится из России просто в виде наличной иностранной валюты. По оценке Государственного таможенного комитета Российской Федерации, только в 1993 г. таким путем было вывезено 3,7 млрд. долл.

С середины 90-х годов объем оттока капитала из России во много раз превышает приток как прямых иностранных капиталовложений, так и кредитов и займов международных финансовых организаций и промышленно развитых стран. Следует добавить также, что Международный валютный фонд выдает России кредиты из расчета 8% годовых. Россия же вкладывает свои валютные резервы в ценные бумаги США, Германии и других развитых стран под 6%! И здесь речь идет отнюдь не о “сбежавших” теневых миллиардах, а о государственной внешнеэкономической политике (если ее так можно называть!). Капиталы бегут, и одновременно стремительно растет государственный долг России. Сегодня он составляет 25% валового национального продукта. К концу 1999 г. он может уже превысить 50% ВНП.

Такие размеры внешней задолженности становятся все более серьезным препятствием на пути экономического развития. Она увеличилась с 55,8 млрд. долл. в 1990 г. до 112,7 млрд. долл. в 1994 г. (для сравнения заметим, что в 1975 г. внешний долг СССР составлял 10,5 млрд. долл., а в 1980 г. — 17,8 млрд. долл.). По объему внешнего долга наша страна вышла на одно из первых мест в мире: сегодня он превышает 130 млрд. долл., и России суждено будет еще долго занимать “лидирующее” место в рейтинге стран-должников.

Страна уже не способна погашать внешний долг в сроки и объемах, предусматриваемых ее обязательствами. Потому исполнительная власть занята бесконечными переговорами по урегулированию проблемы внешней задолженности в отношении основных групп кредиторов: стран — членов Парижского клуба и коммерческих банков, составляющих Лондонский клуб. Однако отсрочки лишь перекладывают выплату долгов на плечи следующих поколений. Выдвигаются серьезные политические и экономические, а нередко и социальные, условия.

Весной 1998 г. в Госдуме, по моей в том числе инициативе, удалось создать комиссию по внешним долгам и заимствованиям. На одном из первых заседаний я представил свое видение этой проблемы. Приведу его целиком, для тех, кто будет заинтересован детальнее ознакомиться с этой проблемой.

К заседанию Комиссии Госдумы по внешним долгам и активам РФ

Прежде всего необходимо отметить, что программа в целом не решает ни одной крупной проблемы структурной перестройки промышленности и сельского хозяйства: кредиты выданы под множество мелких программ.

Значительные суммы кредитных средств направлены на оплату консультационных услуг и закупку оргтехники, практически во всех разделах, даже в такой тяжелой отрасли, как угольная, проектом МБРР 4059-0-RU предусматривается 25 млн. долл. США на эти цели. Проект “содействия осуществлению приватизации” на сумму 105,3 млн. долл. США, предусматривающий только финансирование консультационных услуг и закупку офисного оборудования, предназначенный для фонда “Российский центр приватизации”.

Проект “Постприватизационная поддержка предприятий (ЕБРР е-509) предусматривает 28,5 млн. долл. США для общественно-государственного фонда “Российский центр приватизации” на консультационные услуги и оргтехнику, на те же цели той же организации в проекте “Реструктуризация предприятий” (МБРР 4184-0-RU), на консультационные услуги предусмотрено еще 85 млн. долл. США, таким образом, только для этого фонда на закупку оргтехники и консультационные услуги предусматривается 218,8 млн. долл. США.

Раздел 12 “Жилищно-коммунальное хозяйство”: проект “Жилищный проект”, предусматривающий строительные работы, предполагает, по непонятной причине, получение средств пятью коммерческими банками.

Приложение раздела 07 “Промышленность, энергетика и строительство” предусматривает значительные закупки технологического оборудования, при этом многие предприятия — получатели иностранных кредитов под государственные гарантии находятся в тяжелом финансовом состоянии (предприятия угольной отрасли, фирма “Русский дизель” г. Санкт-Петербург, АО “Камаз” и т.д.). Возникает вопрос, предусмотрены ли средства на оплату таможенных платежей и монтаж данного оборудования, тем более что эти предприятия уже имеют задолженность по ранее взятым на себя кредитным обязательствам.

1. Программа, по нашему мнению, должна рассматриваться исключительно как составляющая федерального бюджета как в части поступлений (доходов) по тем суммам реального использования кредитов на текущий период, так и по расходам в части погашения безусловных обязательств РФ по средствам, полученным в текущем году, за счет соответствующих расходных статей бюджетов последующих лет (когда наступает срок погашения кредита и уплаты процентов), которые в свою очередь должны покрываться определенными доходами.

Таким образом, давая согласие на использование средств от внешних займов сегодня, Госдума фактически соглашается с соответствующей суммой расходов бюджетов следующих лет. Причем это согласие одновременно означает определенный автоматизм в последующие годы в погашении обязательств, т.е., например, в проект бюджета 1999 г. автоматически заносится сумма погашения задолженности по привлеченным кредитам как статья расходов. При этом цель указанных расходов, так как она уже была определена в предыдущие годы (когда использовались кредиты), остается как бы вынесенной за бюджетный процесс 1999 г., поскольку решения по цели расходования принимались в ходе “внебюджетного” процесса одобрения вышеназванной программы в 1998 или предшествующие годы.

Здесь просматривается две серьезные проблемы.

Первая. Насколько цели расходования кредитных средств сегодня отвечают общим принципам развития экономики страны и принципам принятого бюджета. Необходимо всегда четко понимать, что кредитные деньги — те же бюджетные ресурсы, направление использования которых определяется сегодня, а отнесение их на расходные статьи автоматически произойдет при рассмотрении бюджетов будущих периодов.

Вторая. Насколько автоматическая нагрузка расходов бюджетов будущих лет (в части сумм обязательных к платежам по погашению долгов) позволительна в принципе. Или, иными словами, где та критическая величина привлекаемых сегодня кредитных средств, которая может привести к бюджетному кризису в будущем?

По нашему мнению, на сегодняшний день необходимо получить четкое обоснование по определению лимитов внешнего заимствования с разбивкой по датам погашения и видам заимствования, которые установить как контрольные цифры при рассмотрении программы в целом, перейдя, затем, к конкретному изучению направлений использования средств.

Что же касается конкретно использования кредитов, то здесь совершенно очевидна необходимость проведения четкого раздела на две составляющих.

Первая. Средства, используемые на проекты, дающие после реализации источники погашения, позволяющие в полном объеме расплатиться с государством (бюджетом), а ему, в свою очередь, — с кредитором. В данном случае речь идет о том, что государство выступает как своего рода “коммерческий банк”, привлекая кредитные ресурсы (или предоставляя гарантии по кредитам) от разных зарубежных организаций и передавая эти деньги местным заемщикам, т.е. федеральный бюджет оценивает и берет на себя риск неплатежа конкретного юридического лица в России. Это лицо, в свою очередь, изначально декларирует возможность возврата долга. Типичный пример — поставка технологического оборудования для промышленных предприятий.

Вторая. Средства, которые изначально планируется гасить за счет не связанных с данным кредитованием доходов бюджета будущих периодов. Это, в какой-то мере, “завуалированное” финансирование дефицита федерального бюджета, что, по нашему мнению, в определенной степени допустимо в рамках использования, например, поступлений от “внешних облигационных займов” на “утвержденные бюджетные расходы” (читай, например, — погашение задолженности по зарплате “бюджетникам”). Беспокоят другие статьи, не утвержденные бюджетом текущим, но ведущие к прямым расходам по бюджетам будущих периодов, тем более, что там это произойдет автоматически (см. выше). Примеров множество.

Причем, что интересно, в представленных документах рассматриваемые два направления “грамотно” перемешаны. В частности, после использования кредита для спецтреста 4, г. Москва на цели закупки оборудования для строительства быстровозводимых зданий и сооружений (можно предполагать, что проект будет окупаем) идет пункт о выделении УД Президента РФ 72 млн. долл. из кредита в 312 млн. долл. на реставрацию Большого Кремлевского дворца (явно некоммерческий проект). По нашему мнению, указанные виды “кредитования” являются скрытой формой протаскивания не утвержденных текущим бюджетом расходов через рассматриваемую Программу.

Исходя из изложенного, по нашему мнению, целесообразно дополнительно запросить Минфин РФ составить отдельный список по чисто “дотационным” расходам, которые не утверждены текущим бюджетом. Указанные виды расходов рассматривать отдельно с учетом общих принципов и соотношений, применяемых при формировании расходной части Бюджета РФ.

Чем больше посредников, тем больше воды в вине.
К.Бунш

Безусловно, необходимо исключить при этом принцип увязки предоставления кредитов. Речь идет о следующем. Основная масса сумм предоставляется не в форме денег (несвязанное финансирование), а в форме поставок конкретных машин и оборудования и оплаты консультационных услуг (как правило, западным консультантам, которых рекомендует кредитор, а в конечном итоге оплачивает федеральный бюджет). Очевидно, что в таком случае кредиты четко связаны с поставками или услугами. При этом очень часто с российской стороны провозглашается принцип целесообразности использования средств на те цели, которые обозначены кредиторами (если дают взаймы “куриными окорочками” — давайте брать кредиты ими; это лучше, чем вообще не брать). Конечно, в любом случае необходимы профессиональные оценки, но с трудом верится, что западные консультанты оказывают за российский счет “бесценную” помощь при “разработке программы заимствования России у МБРР” на сумму в 10, 2 млн. долл. США (это только цена на их опыт по вопросу о том, как лучше для нас взять в долг их же деньги)! Есть еще и строка “бюро экономического анализа” — с выделением из бюджетных расходов 3,7 млн. долл. США. Можно было бы еще понять, если бы заемщиком был Минэкономики РФ или какой-либо государственный НИИ, действующий по заказу Правительства или Президента, от результатов исследований которого зависело определение принципиального направления развития страны, но в строке заемщик указан Фонд “Бюро экономического анализа”, все указанное выше, как правило, обосновывается тем, что таковы требования кредиторов. Возникает закономерный вопрос, — зачем федеральному бюджету удовлетворять именно такие требования? Может быть от них отказаться?

Существуют и другие замечания. Так, в частности, можно, конечно, согласиться с тем, что кто-то от имени государства считает возможным предоставить Международному банку реконструкции и развития, Европейскому банку реконструкции и развития свои гарантии по возврату средств российскими коммерческими банками, которые они (банки) предполагают использовать на свое развитие, хотя трудно предположить, что сумму в несколько миллионов долларов такие банки, как ОНЭКСИМбанк или АКБ Менатеп не могут заплатить самостоятельно за свое развитие, но при этом находят сотни миллионов для покупки у того же государства пакета акций приватизируемых компаний. Однако в названном списке значится и чисто западная компания “Артур Андерсен”. Зачем российскому бюджету брать на себя риск в целях стимулирования развития отнюдь не бедной западной компании на нашем же российском рынке? Что, спрашивается, у нас своих банков не хватает?

2. Вопросы предоставления кредитов со стороны России также нуждаются в серьезных комментариях как с точки зрения направления их использования, так и обоснования целей и задач, а также экономической целесообразности указанных объемов. Приведенные данные не дает ответов ни на один из названных вопросов.

3. Программа полностью обходит “молчанием” вопрос порядка определения стоимости привлекаемых кредитов. Этот вопрос не так малозначим. Ведь обязательства федерального бюджета по погашению кредитов включают и уплату процентов и других сумм, связанных с предоставлением кредитов (комиссий по договорам и т.д.). Кто конкретно отвечает за устанавливаемые соглашениями кредитные ставки? Чем вызвано применение той или иной ставки и насколько целесообразно привлечение кредита именно за такую плату? Утверждая программу, как нам представляется, Госдума дает “молчаливое” согласие на оплату установленных соглашениями процентов. Где разумный предельный уровень оплаты услуг по пользованию чужими (заемными) деньгами?

Исходя из изложенного считаю, что в предоставленном виде материалы по программе государственных внешних заимствований РФ и предоставляемых РФ государственных кредитов на 1998 г. вряд ли целесообразно выносить на заседание Совета Государственной Думы.

К сожалению, практически повлиять на решение этой проблемы Комиссия Госдумы так и не смогла. Попытка поставить под контроль парламента деятельность правительства в области внешних заимствований — не удалось. Правительства просто игнорировали ее мнение.

Док. 530398
Перв. публик.: 08.12.01
Последн. ред.: 08.12.08
Число обращений: 264