Выше уже говорилось о том, что в результате резкого изменения соотношения сил в мире в пользу США у них вознило стремление использовать военную силу в качестве инструмента своей внешней политики. Фактически произошел откат к тому времени, когда еще не был установлен ракетно-ядерный паритет между СССР и США, сделавший не только ядерное, но и другое оружие малоиспользуемым, архаичным инструментом внешней политики.

Возникновение новой международной обстановки ведет к пересмотру военно-стратегических концепций. Сегодня уже ясно, что эволюция военных концепций США и НАТО имеет совершенно определенную направленность. Я бы выделил следующие ее особенности.
Во-первых, расширение географии возможного применения военной силы далеко за пределы “зоны ответственности” НАТО. И здесь настораживает не только усиление военно-политической активности на постсоветском пространстве, но и очевидные заявки на объявление этих регионов сферой “интересов безопасности” США и НАТО.
Во-вторых, очевидна растущая готовность использовать военную силу в ее прямой, наиболее грубой форме на различных уровнях. Примеры с Косово, Ираком — только первые предвестники такой готовности. Надо полагать, что исключением не будут являться и другие, в том числе бывшие советские территории.
В-третьих, ведется разработка приемов использования новейших вооружений и военной техники, т.е. способов ведения боевых действий, применительно к новым международно-политическим условиям. Такое развитие военно-политической мысли свидетельствует о том, что военная сила рассматривается в качестве приоритетного инструмента внешнеполитического воздействия.
В-четвертых, откровенно игнорируются международные институты обеспечения мира и безопасности — СБСЕ, ООН, прежде всего Совет Безопасности, которые рассматриваются в нынешних условиях как “лишняя обуза”, сдерживающая маневр.
В-пятых, активно разрабатываются новейшие технологии вооружений, способные обеспечить США военно-техническое превосходство над остальными странами.

Последним смеется тот, кто стреляет первым.
А.Лебедь

Оценивая перспективы развития военно-стратегической ситуации в мире на период до 2015 г., приходишь к выводу, что в нынешнем мире США и их союзники играют и далее будут играть ведущую военно-политическую роль. Претензии США на мировое господство недвусмысленны. Сегодня даже отпала необходимость их скрывать. Вот что, например, говорится в официальном документе Министерства обороны США:
Главная задача, стоящая перед Министерством обороны США, является простой, но ответственной. Наши вооруженные силы должны соответствовать требованиям опасного мира путем формирования обстановки и реагирования на угрозы в период 1997—2015 гг. (здесь и далее выделено мной. — А.П.). Для этого мы должны поддерживать наши возможности в ближнесрочной перспективе и в то же время осуществлять необходимые преобразования в интересах обеспечения способности эффективно противостоять вызовам будущего.

Ракетные войска готовы, я уже вам говорил, в зависимости от вклада в них финансирования, выполнить любые задачи.
И.Сергеев,
министр обороны РФ

В этих целях необходимо уже сегодня вести подготовку к реагированию на возможные угрозы непредсказуемого будущего. Важно, чтобы Соединенные Штаты, вступая в следущее столетие, сохраняли свое военное превосходство; без него наша способность осуществлять глобальное лидерство и создавать международные условия, способствующие достижению наших национальных целей, окажется сомнительной. Для поддержания этого превосходства мы должны достичь нового уровня эффективности при проведении совместных операций.

В ближней и среднесрочной перспективах Западная Европа и Япония, несмотря на разногласия с США по тактическим вопросам, будут действовать в рамках общей политики. Однако в долгосрочной перспективе (2010—2015 гг.) нельзя исключать формирование в Европе и Японии полностью самостоятельных центров силы.

В рамках закрепления и окончательного оформления победы США и их союзников в “холодной войне” в ближней и среднесрочной перспективах политика США и Запада в целом будет направлена на недопущение интеграции в рамках СНГ, ослабление там позиций и влияния России.

Представляется, что на ближайшие несколько лет придется кульминация “битвы” за Кавказ. Одновременно в эти сроки окончательно определится общий вектор ориентации стран СНГ либо на Россию, либо на другие центры силы. Прибалтика уже сделала выбор в пользу интеграции в евроатлантические структуры, предотвратить которую, судя по всему, не удастся.

С другой стороны, на Западе все более будет усиливаться стремление к ускоренной ликвидации военного и технологического потенциала, доставшегося России в наследство от СССР.

В настоящее время в Российской Федерации практически не осталось предприятий, способных осуществлять серийное производство сложных образцов вооружения и военной техники. Существует лишь дорогостоящее опытное производство единичных образцов. При этом разрушена кооперация предприятий и потеряны сотни технологий, создававшихся десятилетиями. В стране полностью прекращено производство боеприпасов, ракет “воздух — поверхность”, систем ПВО, бронетанковой техники.
Осталось только 6 авиастроительных заводов. Ранее они выпускали ежегодно более 540 боевых самолетов. Сейчас выпускается 1—2 самолета для внутреннего рынка. Современные образцы вооружения в российской армии составляют не более 20%, а к 2005 г. ожидается сокращение их доли до 5—7%. (Для сравнения, армии стран блока НАТО имеют современного оружия более 70% от общего количества вооружения и военной техники). И этот процесс деградации отнюдь не остановлен. В бюджете на 1998 г. практически не предусматривалось ничего, чтобы изменить эту ситуацию. Принципиально не улучшилось дело и сегодня.
В то же время очевидно, что мы должны обладать возможностями нейтрализовать военную силу США, если она будет направлена против интересов России. Сказанное означает, что мы должны не только совершенствовать военное искусство применительно к новым реалиям, но и обновлять свой военный потенциал, делая его способным противостоять в случае необходимости США. Прежде всего речь идет об усилении использования Россией новейших достижений НТР в оборонных целях.
В ближней перспективе наиболее актуальным станет поддержание на требуемом уровне Стратегических ядерных сил и обеспечивающих систем. Что касается локальных конфликтов, то главной целью здесь должно стать предотвращение втягивания Вооруженных Сил РФ в масштабные боевые действия на вражеской территории, способные окончательно разрушить армию и государство.

Приоритет на постсоветском пространстве, особенно на Кавказе, следует отдать дипломатам, спецслужбам и дружественным России местным силам, рассматривая возможность применения подразделений Вооруженных Сил РФ лишь в самом крайнем случае и в максимально ограниченных масштабах. Здесь необходимо отметить следующее:
— Важным направлением может стать участие Вооруженных Сил РФ в оказании содействия МВД и ФПС в обеспечении стабильности и безопасности в регионах, прилегающих к Чечне (Дагестан, Ставрополье, Северная Осетия, Кабардино-Балкария) и, в случае возобновления грузино-абхазского конфликта, — к Абхазии (Кубань, Адыгея, Карачаево-Черкесия).
Формой агрессии против России может быть как распространение нестабильности, терроризма, диверсий, перемещение оружия и боевиков и криминальный бандитизм вокруг Чечни и к северу от Абхазии, так и вторжение крупных вооруженных банд из Чечни в Дагестан и Северную Осетию с целью захвата территорий, грабежа и депортации населения, а также несанкционированные полеты самолетов и вертолетов из Чечни за рубеж и обратно.
— Актуальным останется такая функция Вооруженных Сил, прямо не предусматривающая ведение военных действий, как миротворчество в Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье, Таджикистане и, что вероятно в недалеком будущем, в Нагорном Карабахе.
— В случае локальных конфликтов в СНГ с прямой вовлеченностью ограниченных сил России, можно ожидать: на первом этапе — поставок западных вооружений антироссийским силам, помощь им советниками и специалистами, засылку диверсионных групп и подразделений спецназа. На втором этапе — применения сил РЭБ, ВМС и ВВС (с целью обеспечения локального превосходства над ВМФ и фронтовой авиацией России, подавления ее систем информационного обеспечения, связи и боевого управления) и воздействия с воздуха по пророссийским силам и подразделениям Вооруженных Сил РФ (если таковые, в частности средства ПВО и подразделения ВДВ, окажутся в зоне конфликта) с целью их максимального ослабления. На завершающей стадии возможна высадка аэромобильных сил и (или морской пехоты США и НАТО) в районе ведения боевых действий.

Основные положения, раскрывающие суть военной доктрины России, были изложены в официальном документе под таким же названием, принятом в 1998 г. На мой взгляд, эта доктрина адекватно отражает сложившиеся в мире реалии.

О военной доктрине

В документе определено, что Вооруженные силы должны быть способны:
1. В мирное время:

• своевременно вскрыть совместно с другими государственными органами Российской Федерации готовящееся вооруженное нападение или угрожающее развитие ситуации и предупредить о них высшее руководство государства;
• осуществить стратегическое сдерживание потенциального противника от развязывания ядерной и любой другой войны против России и ее союзников;
• группировками войск (сил) общего назначения вооруженных сил в составе и состоянии мирного времени совместно с другими войсками выполнить задачи по локализации и нейтрализации вооруженных конфликтов;
• выполнить миротворческие задачи самостоятельно или в составе коллективных миротворческих сил, в том числе в одной-двух операциях под эгидой Совета Безопасности ООН;
• обеспечить осуществление политических акций государства путем демонстрации военной силы, военно-морского присутствия, защиту судоходства, промысловой и других видов деятельности государственных и иных экономических структур Российской Федерации в Мировом океане на основе международно-правовых норм и в соответствии с интересами России;
• осуществить надежную охрану Государственной границы Российской Федерации, не допустить проникновения вооруженных группировок противника на территорию России;
• обеспечить в рамках государственных мероприятий перевод страны с мирного на военное положение.

2. В военное время:

• обеспечить неотвратимость ядерного возмездия в любых условиях обстановки;
• разгромить противника в локальной войне боевым составом группировок войск и сил мирного времени при их частичном мобилизационном развертывании;
• нанести поражение противнику в региональной войне в одном стратегическом районе при одновременном сдерживании противника в других стратегических районах полным боевым составом Вооруженных сил Российской Федерации;
• обеспечить поддержание режима военного положения, законность и правопорядок.

Представленный проект военной доктрины дает характеристику структуры военно-политического и военно-стратегического руководства. Учитывая, что действующими нормативными актами не определено создание таких органов на военное время, в проекте документа предлагается порядок, в соответствии с которым:

• в военное время военно-политическое руководство государством осуществляет Государственный комитет обороны (ГКО), возглавляемый Президентом РФ. Военно-стратегическое руководство Вооруженными силами и другими войсками осуществляет Ставка Верховного главного командования, возглавляемая Президентом РФ — Верховным главнокомандующим ВС РФ. Основным рабочим органом Ставки Верховного главного командования является Генеральный штаб Вооруженных сил РФ;
• решение о передаче всех полномочий государственной власти ГКО, а по военно-стратегическому руководству ВС и другими войсками Российской Федерации — Ставке Верховного главного командования принимает Президент РФ с объявлением войны в случае агрессии против России или непосредственной угрозы крупномасштабного нападения с незамедлительным сообщением об этом Федеральному собранию РФ.

Решение задач обеспечения обороноспособности страны на требуемом уровне предполагает модернизацию существующих военных технических систем и создание систем нового поколения, значительно превосходящих существующие по своему тактико-техническому уровню, а нередко и принципиально новых военно-технических средств. Осуществить это возможно лишь при активном создании и внедрении в вооружение и военную технику (ВВТ) передовых технологий. На практике, однако, в сегодняшней России сложились такие условия в военно-технической области, что если они сохранятся, то к 2003—2005 гг. научный комплекс оборонной промышленности утратит способность к созданию передовых технологий мирового уровня.
Приведу лишь некоторые доводы в обоснование этого вывода. К декабрю 1998 г. в ВПК сложилась следующая ситуация: по состоянию на 01.1998 г. задолженность 1997 г. погашена только на 16% от общей суммы, в том числе по заработной плате — на 22%.
Вследствие корректировки Госзаказа и несвоевременного его утверждения в течение 1994—1998 гг. образовалось так называемое “незавершенное производство”, составляющее ориентировочно 4—5 млрд. руб. убытка для предприятий.

Из-за недополучения бюджетных средств за выполненный Госзаказ предприятия задолжали федеральному и местным бюджетам, а также внебюджетным фондам средства на оплату коммунальных услуг, за что им начислены пени и штрафы общим объемом более 13 млрд. руб. Несмотря на требования ст. 24 Федерального закона о бюджете на 1998 г. пени и штрафы с предприятий не были списаны, что в результате привело к банкротству ряда предприятий.

К 1996 г. бюджетное финансирование инвестиционных программ конверсии ОПК сократилось до критического уровня. На эти цели в 1996 г. было направлено лишь 7,2% от средств, предусмотренных Федеральным бюджетом, а в 1997 г. — только 0,85%. К началу 1998 г. остались незавершенными 134 переходящие конверсионные программы, а вообще без источников финансирования — более 300 вновь начинаемых проектов.
Крайне неравномерно осуществляется также финансирование гражданских НИОКР в организациях ВПК. За 9 месяцев 1998 г. объем финансирования составил 31,1% от предусмотренного в Федеральном бюджете. Резкое различие объемов финансирования НИОКР (31,1%) и выделение конверсионных кредитов (0%) приводит к задержке освоения предприятиями наукоемкой, высокотехнологичной, конкурентоспособной продукции гражданского назначения и к омертвлению государственных средств.

На 1 ноября минувшего года дотации предприятиям и организациям ОПК были профинансированы на уровне 4% от объемов, предусмотренных в федеральном бюджете. Кредиторская задолженность предприятий, образовавшаяся в основном из-за неуплаты за выполнение работ для федеральных нужд, в 3—4 раза превысила дебиторскую задолженность и составила около 2—3 годовых объемов промышленного производства. Более 400 предприятий и организаций оборонной промышленности признано неплатежеспособными. Из-за недостатка денежных средств предприятия применяют натуральный обмен продукцией (бартер), объем которого достигает по отдельным предприятиям до 90% взаиморасчетов.
Балансовая прибыль предприятий и организаций сократилась в 17 раз, в том числе от научно-технической деятельности — в 13 раз, что фактически лишает их оборотных средств и не позволяет развивать материально-техническую базу. За 9 месяцев прошлого года по сравнению с соответствующим периодом предшествующего года на 11,5% уменьшился объем инвестиций в основной капитал, более чем в 3,8 раза сократилась среднегодовая стоимость основных фондов.
Заработная плата на предприятиях оборонной промышленности, где сосредоточены наиболее квалифицированные кадры, остается ниже, чем в среднем по

промышленности и в гражданском машиностроении (соответственно на 36% и 12%). Имеют место многомесячные задержки ее выплаты, а по отдельным предприятиям зарплата не выдается по 12—18 месяцев. Это вызывает массовый отток квалифицированного персонала. В самом худшем положении оказались градообразующие предприятия и предприятия, имеющие большой уровень загрузки государственным оборонным заказом.
Разрушается система воспроизводства научных кадров, утрачивается преемственность в науке. Численность научных работников сократилась более чем в 3 раза. Число докторов наук уменьшилось в 1,5 раза, кандидатов наук — почти в 2 раза, аспирантов — в 8,8 раза. Все это неизбежно привело к падению потенциала научных организаций оборонной промышленности. За 7 лет в 30 раз сократилось количество полученных патентов, в 32 раза — объем использованных защищенных технических решений.

Обладание передовыми технологиями является важнейшим фактором национальной безопасности и, в первую очередь, военной безопасности, а также фактором процветания национальной экономики любой страны. Похоже, что к 1998 г. с этой очевидной истиной согласились и в высшем политическом руководстве России. Нелишне напомнить, что последнее десятилетие являлось эпохой уничтожения военно-технического и военно-экономического потенциала России. Тем заметнее тот факт, что на официальном уровне, хотя бы формально было признано, что “в основу военно-промышленной политики государства заложена необходимость решения задач поддержания независимости Российской Федерации в области разработки и производства современных и перспективных стратегических и основных видов обычных вооружений, развития и совершенствования собственного военного производства, защиты интересов отечественных производителей вооружения и военной техники”.

В качестве главной цели военно-технической политики государства определено поддержание технического оснащения Вооруженных сил и других войск на уровне, обеспечивающем надежную оборону и защиту жизненно важных интересов личности, общества и государства.

В связи с постоянными правительственными кризисами в 1998 г., финансовыми проблемами, обострением социально-экономической ситуации проблемы военного реформирования вновь отошли на второй, даже третий план. Еще 2 марта в связи с ликвидацией Совета обороны были распущены комиссия Черномырдина по военному строительству и комиссия Чубайса по финансово-экономическому обеспечению военной реформы. Результатами эти комиссии похвалиться не могли, но с их “безвременной кончиной” контроль за реформированием военных структур со стороны правительства совсем ослаб. Видимо, это и требовалось Президенту, который всегда ревниво относился к любому вмешательству в его абсолютный контроль над силовыми ведомствами.

С целью не допустить такого развития ситуации Президент Б.Ельцин 3 марта издал указ “О некоторых мерах по совершенствованию государственного управления в области обороны и безопасности”, согласно которому еще в начале апреля Правительство и Совет безопасности должны были представить Президенту согласованные предложения по разработке и реализации мер в сфере военного строительства на ближайший период. Этих документов так и не было подготовлено, но уже 27 мая подписывается очередной Указ о формировании новой комиссии по военному строительству во главе с С.Кириенко. В отличие от прежних двух комиссий, которые так и не смогли наладить совместной работы, теперь задачи военного строительства и финансирования этого процесса переданы в одни руки. А задач определено множество: совершенствование управления войсками, уточнение стоящих перед ними задач, организация применения войск, реализация военно-технической политики, совершенствование системы мобилизационной подготовки, осуществление гражданской и территориальной обороны, правоохранительная деятельность и обеспечение безопасности в военной сфере, совершенствование системы формирования и исполнения бюджета в части, касающейся расходов на оборону, а также решение вопросов финансирования военной реформы и реализации военного имущества. Весьма представителен и состав участников комиссии, в которую вошли руководители силовых структур (МО, МВД, ФПС, ФСБ, ФАПСИ, СВР, МЧС), начальник Генштаба, первый зам МО, министр финансов, МИД, секретарь СБ, министр экономики. Секретарем комиссии стал начальник управления военного строительства аппарата Совета безопасности В.Есин.

Однако реальные полномочия этого нового органа совсем невелики, что еще раз подтверждает вывод о стремлении Президента держать контроль над силовыми структурами в своих руках. Все решения по вышеобозначенным вопросам будет принимать сам и только сам Б.Ельцин. А комиссия лишь организует разработку и согласование концептуальных документов, рассматривает проблемные темы, информирует Президента по результатам реализации его решений.

Таким образом Президент сам не может, но другим не дает решать практические вопросы военной реформы. В этой обстановке министр обороны И.Сергеев и начальник Генерального штаба А.Квашнин робко пытаются реформировать вооруженные силы. Иногда они берут на себя ответственность за осуществление мероприятий, не “прописанных” в официальных правительственных решениях. На практике это означает, что Минобороны сам себя неуклюже реформирует.

Ничего путного из этого, очевидно, не получится. Так, в Генеральном штабе самостоятельно определены возможные театры военных действий и стратегические группировки войск для каждого из них, полным ходом идет перегруппировка войск и их сокращение. Речь идет, например, об объединении Сибирского и Забайкальского военных округов и создании на их основе Восточно-Сибирского оперативно-стратегического командования. Также предстоит слияние Приволжского и Уральского военных округов, на базе которых предполагается образовать Центрально-Азиатское оперативно-территориальное командование.
Все это — не согласованные с другими силовыми ведомствами мероприятия, чьи войска и воинские формирования дислоцированы в указанных районах. Кроме того, в самих вооруженных силах имеет место совсем неоднозначное отношение к данным преобразованиям.
Незаметно перешел в решающую фазу и процесс сокращения войск. Проведен ряд мероприятий по объединению ВВС и ПВО, которые с весны прошлого года управляются с единого командного пункта. Несколько частей из их состава с 1 мая прекратили существование. Наибольшие сокращения произошли в войсках ПВО в Сибири и в Центральной России. Начато реформирование Балтийского и Тихоокеанского флотов.
Значительные изменения начаты в группировке войск на Северо-Западе России, где к концу года предстоит расформировать или реорганизовать более 100 войсковых частей. Увольнению подлежат около 5 тыс. офицеров. Еще 5 тыс. кадровых военных уже уволены. Из них около половины не имеют жилья. Продолжается сокращение ВДВ, которые за год “потеряли” 16 тыс. чел. Офицеры отказываются получать жилищные сертификаты, считая это очередным обманом. Остра проблема отселения из воинских гарнизонов, особенно в удаленной местности. Не удается достичь прогресса в решении вопросов трудоустройства уволенных в запас военнослужащих. Число недовольных своим положением растет.
По мнению независимых экспертов, ошибки в перестройке такого сложного механизма, охватывающего практически все сферы жизни и деятельности государства, неизбежны. Однако они могут быть сокращены скоординированными усилиями всех властных структур, максимальным подключением общественных институтов. Пока же привлечения к разработке проблемы национальной безопасности достаточно широкого круга законодателей не наблюдается, нет и надежного гражданского контроля за деятельностью вооруженных сил и других силовых ведомств.
Иногда отмечается весьма странный подход к военной реформе.
В частности, иначе нельзя назвать то, что произошло с военно-строительными частями, еще в годы перестройки выведенными из вооруженных сил, а теперь вновь возвращенными в министерство обороны. В то время как сокращаются боевые части и соединения, в армию пришли около 40 тыс. “бойцов” с лопатами и соответствующее число генералов. Едва ли они повысят боевую готовность вооруженных сил, но, безусловно, обеспечат строительство дач для высшего военного руководства.
Правительство по сути отказалось от намерений исполнить принятое Президентом Б.Ельциным решение о переходе к 2000 г. вооруженных сил на систему комплектования по контрактам. Хотя соответствующий указ не отменен, бывший вице-премьер Б.Немцов сообщил депутатам Думы, что по крайней мере до 2005 г. армия будет комплектоваться по нынешнему смешанному принципу, т.е. преимущественно призывниками.
Даже такую, непрофессиональную армию государство содержать не способно. Долги только по социальным гарантиям военнослужащим превысили 11 млрд. руб. Денежное содержание выплачивается с задержкой до трех месяцев и более. Нет средств на военную форму. Офицеры и солдаты нередко ходят в настоящем рванье. Подобного положения в России не было со времен гражданской войны.

Еще хуже ситуация с закупками оружия и военной техники.
Расходы на эти цели за время существования вооруженных сил РФ уменьшились в 20 раз, а объем производства военной промышленности упал на 90%. В 1998 г. произошло очередное сокращение и без того весьма скудных ассигнований на государственный оборонный заказ (примерно на треть). А если учесть, что в предшествующем году вооруженные силы получили техники и вооружения только 30,5% от запланированного, обмундирования — 23%, а продовольствия — 64%, то картина складывается вовсе безрадостная.
И если в настоящее время, как уже говорилось, доля современных вооружений в российской армии не превышает 20%, то к 2005 г. в вооруженных силах техника на 95% будет устаревшей. Но и старое оружие едва ли удастся поддерживать в боеготовом состоянии. Уже сейчас от 30 до 75% вооружения нуждается в ремонте, но из-за недостатка средств не ремонтируется.
Характерных примеров масса. Реформа Федеральной пограничной службы “по А.Николаеву” значительно отличается от реформы “по Бордюже”. Еще большие различия в МВД, где С.Степашин намеревался сократить выращенные А.Куликовым внутренние войска в два раза. В вооруженных силах свои приоритеты, главным из которых являются любимые министром обороны Ракетные войска стратегического назначения.
Безусловно, что закон “О военной реформе” нужен, был нужен давно. Но он не решает одной из главных проблем, а именно — не обеспечивает единого повседневного руководства реформированием силовых структур высшим политическим руководством. Эта ответственность сохраняется лично за Президентом, который не способен ее нести.
Генералитету в войсках не верят, считая его в большинстве своем коррумпированным, занятым решением личных материальных вопросов и не способным отстоять интересы военных.

Как результат многолетней военной политики — отсутствие в армии, в ее самом важном звене “взвод-рота” кадровых офицеров. В частности, даже расхваливаемые военным руководством дивизии постоянной готовности, создаваемые во всех округах, на 70% укомплектованы младшими офицерами за счет выпускников гражданских ВУЗов, призванных на два года.

После резкого обострения ситуации вокруг Косово в сентябре—октябре 1998 г. особый интерес и важность представляли встречи в штаб-квартире НАТО. В целом весь комплекс вопросов по проблематике НАТО — от эволюции военной доктрины до функционирования структур НАТО — чрезвычайно широк и малоизвестен общественности. Как правило, в России на слуху только одна тема: расширение НАТО и возможность использования ее военной силы в обход ООН и ОБСЕ.
Очень интересная встреча в первый же день состоялась у посла РФ в Бельгии и при НАТО С.И.Кислюка. Разговор шел откровенный. Естественно, больше всего говорили о Косово, но затрагивались и другие темы — наша бригада в Боснии, эволюция военной концепции НАТО, анализ расширения амбиций НАТО, работа Совместной постоянной комиссии (СПК).
Кризис в Косово поставил под вопрос саму идею сотрудничества России с НАТО, сохранение Парижского Акта и, соответственно, целесообразность сохранения военных и политических представителей России в НАТО. На этом фоне и проходил наш визит. Причем кризис тогда еще не вошел в “горячую фазу”, а решение НАТО о применении силы было приостановлено.
Российская бригада в Боснии, по общему признанию, — лучшая воинская часть в мире. Ее роль — и политическая, и военная, и гуманитарная — огромна. К сожалению, о ЗНАЧЕНИИ нашего присутствия, о той политической роли, которую играют наши военнослужащие, в России знают мало, очевидно, не понимая и недооценивая ее. В том числе и в Госдуме.

Директор Политического отдела НАТО, посол Д. Макконелл сделал свой анализ “Содружество между НАТО и Россией в соответствии с Основополагающими актами”. Совет встречается раз в месяц (на уровне послов) и на уровне военных представителей. Два раза в год — на уровне министров иностранных дел. Складывается впечатление, что Совет (СПС) стал, хоть и с опозданием, но функционировать. Особенно успешно, по мнению всех членов НАТО, в связи с вопросами обеспечения дейтоновских соглашений в Боснии. Вообще, повестка дня СПС тщательно готовится. Так, накануне нашего приезда готовился вопрос о нераспространении оружия массового уничтожения (ОМУ). Существует ошибочное мнение о том, что эта тема важна для США, но не для России. На самом деле, ОМУ в Пакистане и Индии, Иране и Ираке в не меньшей степени может стать проблемой и для России. В моем выступления я сделал акцент на следующих темах:

• эволюция военно-политических концепций идет параллельно с развитием научно-технической революции, вооружений, военной техники и инфраструктуры. Куда нас это приведет?
• НАТО расширяется, и это вызывает нашу обеспокоенность, особенно когда речь идет о бывших республиках СССР. Должно быть ясно, что мы никогда не согласимся с их вступлением в НАТО;
• НАТО выходит за пределы своей компетенции, подменяя собой СБ ООН, что нас также не устраивает. Куда будет эволюционировать военная концепция НАТО, которую примут в апреле 1999 г.?
• НАТО выходит за границы регионального военно-политического союза, фактически превращаясь в универсальный и глобальный военно-политический инструмент;
• СПС только начал работать. О его работе НЕ ЗНАЮТ в политических кругах и общественном мнении России;
• крайне беспокоит пассивность НАТО в уточнении договора по сокращению обычных вооружений (ОВСЕ);
• продвижение с ратификацией договора по “открытому небу” и СНВ-2 идет, хотя их идеологизация и делает ратификацию в самое ближайшее время проблематичной.

Военный Комитет НАТО — структура интернациональная. Основная его функция — быть главным консультантом политического руководства НАТО. Все члены НАТО выделяют в Комитет своих представителей. Решения Комитета принимаются консенсусом. В Комитете есть “российская ячейка”, которая формируется из “специалистов по России”. Генерал-лейтенант В. Заварзин, наш представитель в СПС, также участвует в работе Военного Комитета. Он признал, что работать ему сложно, потому что Военный Комитет находится под жестким политическим руководством НАТО.
Очень важна мысль В. Заварзина о том, что, несмотря на все экономические трудности, Россия должна ИСПОЛЬЗОВАТЬ СВОЕ ПРАВО на участие в военных учениях НАТО, причем на всех стадиях — от планирования до завершения. Это ведь не только обозначение СВОЕГО ПРИСУТСТВИЯ, но и бесценный опыт. Дело за малым — небольшими деньгами, которых, как обычно, нет.

Док. 530385
Перв. публик.: 08.12.01
Последн. ред.: 08.12.08
Число обращений: 265