Александр Неклесса: Вступительное слово на заседании клуба `Красная площадь`Назад
Александр Неклесса: Вступительное слово на заседании клуба `Красная площадь`
Тема заседания клуба сегодня - " Государство-корпорация". В одноименном сборнике материалов, изданном к заседанию, трактовка данного понятия, как вы заметили, производится различным образом, и определенный резон в подобном разночтении темы, по-видимому, имеется. Актуальность тезиса о "государстве-корпорации", думаю, заключена именно в том, что он является одной из вех формирования категориального аппарата эпохи пост-модерна, постсовременности, фиксируя феноменологию обновляющейся социальной среды, т.е. того транзитного состояния, в котором пребывают мир и Россия.
Собственно, сам термин и сама тема акцентируют появление нового формата государственности: процесса, ставшего важной составляющей политической истории прошлого века. Докладчик изложит свое видение темы - Андрей Ильич потрудился сфокусировать проблему и сформулировать определенную позицию, которую предложит нашему вниманию. Но как всегда на заседаниях клуба "Красная площадь" обсуждаем мы не только представленный доклад, но именно тему заседания, поэтому в ходе дискуссии и возможны, и приветствуются различные точки зрения на проблему.
Основанием современной трактовки темы "государство-корпорация", служат, как мне представляется, процесс "приватизации государственности", новая формула суверенитета в современном мире, качественные изменения в номенклатуре влиятельных субъектов политического действия в нынешнем глобальном универсуме. Но исторически, при широком ее прочтении, тема увязывается с определенными историческими трендами, а также с судьбой некой профессиональной корпорации. Или, говоря более конкретно - с эволюцией определенного профессиональной страты, сформировавшейся первоначально как сословие наемных управленцев и политиков в условиях господства "третьего сословия".
Густой замес европейского политического класса анализировал в свое время Макс Вебер, отмечавший наличие в среде профессиональных политиков представителей различных социальных групп. Клириков-клерков, интеллектуалов-грамматиков, знать, лишенную удельности, многочисленную прослойку патрициата-джентри, юристов-судейских, литераторов и журналистов - всей этой свиты силы, бессильной самой по себе. Но бессильной лишь до поры, пока овеществленная в ходе постиндустриальной революции мысль не стала самостоятельной силой в динамичном и сложном мире, что привело, в конце концов, к своего рода историческому конкордату - смыканию "политического класса" и "класса правящего".
Сегодня "четвертое сословие" - влиятельный субъект социальной динамики, творец геоэкономических и геополитических стратегий, держатель управленческих и интеллектуальных активов, оператор финансовых ресурсов и проектировщик информационно-коммуникационных технологий, плетущий смыслопроводящие сети Нового мира. Предтеча же, "двойник" и одновременно его оппонент - номенклатурный "новый класс". Иначе говоря, политическое сословие, делавшее акцент не на личном обладании материальными ресурсами и даже не на непосредственной конвертации власти в собственность ("термидорианство"), а на коллективном ("корпоративном") прямом либо косвенном управлении ею. На подчинении себе тем или иным способом прежнего владельца и гегемона - исторического третьего сословия, порой ломая его о колено.
Политические и социальные корпорации претерпевали на протяжении нескольких столетий эпохи Модернити различные метаморфозы. В сущности, находящуюся ныне под ударом (сразу по нескольким направлениям) национальную государственность также можно было бы определить и описать как своеобразную "национальную корпорацию", обладающую, естественно, определенными культурными, историческими особенностями. К примеру, проанализировать генетику американской государственности, частично спроектированной еще на палубе "Мейфлауера" и реализуемой как амбициозный социальный/политический проект. Кстати, определение американского правительства как "администрации" примечательно именно в данном контексте.
Рассуждая о генезисе "государства-корпорации" как о процессе кристаллизации в ХХ веке инновационной формулы государственности, нельзя пройти мимо доктрины "корпоративной государственности", сформулированной итальянским фашизмом, который " реализует корпоративную систему интересов, согласованную в едином государстве" (Муссолини). Иначе говоря, государство понималось как форма сотрудничества ("корпоративности") управленческого (политического) класса и класса владельцев, а также профсоюзов. Процесс происходил в те годы под эгидой национальной государственности и даже гиперболизировал последнюю.
Очередная мутация национальной государственности в ХХ веке обнаружила себя уже в процессах деколонизации и становления Третьего мира. В матрице постколониального госстроительства проявились сразу две тенденции: (1) местническая клановая приватизация полученного "наследства", при которой правящие группировки подчас рассматривали обретенную государственность как ресурс. И (2) деятельность транснациональных корпораций, порою продуцировавших ситуации, в которых новоявленные государства выступали не столько в качестве субъекта, но как денационализированные (ср. "деклассированные") объекты.
Метаморфозы государственности порождали, таким образом, очередную версию "государства-корпорации", в том числе уже в ипостаси "корпорации-государства", а экстремальные проявления феномена инициировали процесс трансформацию национальных ресурсов в продукт симбиотической "трофейной капитализации".
Подобные тенденции оказались свойственны, однако, не только Третьему миру. Они проявлялись впоследствии - причем в достаточно широком диапазоне и с той или иной степенью полноты - в весьма различных государствах.
В наши дни мы наблюдаем универсальный транзит государственности в привычном ее понимании: переход к новой логике политического и социального строительства - когда национальная государственность ( nation state) все чаще рассматривается не как интегрирующий субъект (а та или иная политэкономическая группировка как его составная часть), но прямо противоположным образом ( corporation state).
Государство превращается в этом случае в некий синтетический объект, в пределах которого та или иная группа борется за особую субъектность. В результате "планеты-государства" раскалываются на клановые "астероидные группы", которые подчас ощущают большую родственность с аналогичными образованиями в орбитах других национальных объектов, объединяясь с ними в совершенно новые констелляции.
Другими словами, национальная государственность подчас начинает рассматриваться как определенный цивилизационный ресурс, как историческое наследство, которое поддается приватизации и приобретается в частную или, точнее, групповую собственность, заметно деформируя, таким образом, прежнее понимание государственности. В этой связи, но уже применительно к постсоветской ситуации Вадим Леонидович Цымбурский пишет, например, о "корпорации утилизаторов", где ситуация, складывающаяся с политическими и экономическими функциями государства обретаеттрагическое, инволюционное звучание
Сегодня контекст международных отношений, понимаемых как отношения суверенных государств, сам по себе достаточно широк, включая международные регулирующие органы, страны-системы, территории, находящиеся под международной опекой. Но наряду с этим привычным контекстом складывается мозаика подвижных, автономных и в то же время достаточно влиятельных субъектов/протосубъектов мировых связей, которые нуждаются в классификации в качестве "новых суверенов", вписываясь в том числе и в номенклатуру "государств-корпораций".
Кроме того, неолиберальная формула мироустройства способствует нарастанию "полит-экономизации" внутренних и внешних аспектов деятельности национального государства. В ходе социального транзита, обобщенно именуемого глобализацией, прежний рисунок государственности, международных связей, управления политическими и экономическими процессами на планете принимает все более выраженную геоэкономическую окраску. Мы обретаем, в конечном счете, иной контекст социального строительства и новое поколение влиятельных игроков на данном поле. Впрочем, о геоэкономическом векторе говорилось и писалось уже немало.
Сумма данных факторов способна трансформировать привычную национальную государственность, "раскалывая" ее, по крайней мере, на два регистра: на административно-политическую составляющую и геоэкономическую корпоративность. Актуальный политический аспект процесса в следующем: какая из двух форм государственности - государственность I или государственности II - оказывается предпочтительнее для современных элит?
Необходимо, наверное, подчеркнуть, что речь идет об опознаваемом, но не завершенном тренде, о тенденции, не реализованной еще во всей полноте. Национальное государство как существовало, так и продолжает существовать, но степень его актуальности в новом политическом контексте явно меняется. Оно не прекращает существование, просто параллельно складывается конкурирующая формула государственности, а общее состояние властного консенсуса на планете начинает напоминать слоеный пирог.
И последнее. Меняющиеся на глазах прописи глобальной среды обитания не ограничиваются конструктивными формулами ее социализации. Двоюродные и троюродные собратья новых суверенов и сюзеренов образуют также теневое сообщество асоциальных, криминальных, а то и прямо деструктивных корпоративных организованностей, демонстрирующих в новом веке все большую амплитуду действия.
Не буду далее затягивать вступительное слово. Думаю, я обозначил комплексность поставленной на обсуждение темы. В дискуссии мы, наверное, не столько однозначно ответим на вопрос, что же такое государство-корпорация на сегодняшний день и какой может оказаться ее роль в композиции пост-современного мира, сколько постулируем саму проблему социальной реконструкции пространства, в котором мы с вами обитаем.
Публикуется на www.intelros.ru по согласованию с автором