Сегодня, когда все так оживленно обсуждают историю с пленением и счастливым возвращением на родину английских моряков, мне вспоминается начало декабря 1994 года. Подвал Дома правительства в Грозном. Несколько десятков человек с бледными, унылыми лицами смотрят на телеэкран, где министр обороны Павел Грачев клятвенно заверяет, что никаких военнослужащих Минобороны в Чечню не посылало и, соответственно, нет никаких пленных. Все это, сказал министр, "дудаевская пропаганда". Когда Грачев исчез с экрана, к телевизору подошел Аслан Масхадов, выключил его и сказал: "Ну, что, дудаевская пропаганда, будем ужинать".
Это был тяжелейший момент в судьбе солдат и офицеров, попавших в плен после печально знаменитого танкового броска на Грозный 26 ноября 1994 года. Они уже знали, что из Москвы к Джохару Дудаеву приехал Сергей Юшенков с группой депутатов - первое официальное лицо (председатель думского комитета по обороне), признавшее пленных гражданами России. После короткой встречи с ним воспрянули духом. А вечером Павел Грачев, глядя с телеэкрана прямо в глаза этим людям, по сути приговаривал их к смерти: "Вас не было и нет".
Однако потом, когда все они в конце концов оказались дома, родина уделила им самое пристальное внимание. В лице особистов. Труженики спецслужбы долго и строго вопрошали: не выдал ли кто военную тайну, не пособничал ли, не ронял ли воинской чести? И упрекали за подавленный внешний вид перед телекамерами - "на вас ведь весь мир смотрел". Предлагали появиться перед телекамерами снова - но уже опрятными и бритыми, с рассказом о пытках в чеченском застенке. Насколько я помню, никто не согласился проявлять "героизм" задним числом.
У меня был тогда небольшой разговор с Джохаром Дудаевым. И я прямо спросил, были ли допросы с пристрастием - очень уж угнетенно выглядели пленные. Он ответил в своей ироничной манере: "Какие военные тайны мне, командиру стратегической дивизии с допуском к секретам "особой важности", или вон Масхадову, начальнику штаба дивизии, может выдать танкист?" Впрочем, один вопрос действительно занимал президента Чечни - кто конкретно стоял за этой танковой авантюрой? Но исполнители знали немногое - "командировку" готовила спецслужба, тогдашняя ФСК, при полном содействии Минобороны и лично Павла Грачева. Что, собственно, уже тогда было секретом полишинеля.
Вот за эту самую тайну - кто готовил авантюру - и предлагалось российским военнослужащим претерпеть муки плена, а то и сгинуть с концами. "Достойным" поведением в плену четыре десятка солдат и офицеров просто обязаны были оплатить спокойствие организаторов во всех отношениях преступной вылазки. А поскольку не оплатили, выбрали жизнь, то родина отнеслась к ним по возвращении прохладно, хотя и не посадила за решетку. Что, видимо, и следует считать единственной компенсацией за все пережитое. Вот тут и счастливое совпадение с английской историей - и те, и другие вернулись в свои семьи живыми и здоровыми.
Судя по валу сарказма в российских СМИ по адресу "национальных героев" Англии, немало моих соотечественников предпочло бы смерть позору плена. В воображении особо продвинутых патриотов, наверное, рисуется сцена, где они, разрывая на груди тельняшку, плюют в лицо иранскому президенту (впрочем, эта категория патриотов предпочла бы плевать в лицо Бушу). Не жестокий человек, я все-таки хотя бы на сутки поместил этих кухонных героев в тот подвал, где в неизвестности и тоске проводили дни и ночи "несуществовавшие" танкисты. Не в фашистский застенок, не в зиндан к лютым боевикам (уже без покровительства советского отца-командира), а хотя бы в тот относительный комфорт на еще не разбомбленной Минутке. Поместил, а потом быстро вернул назад. Как легко проорать "Русские не сдаются!", не выпуская из одной руки банку с пивом, из другой - веселую подружку. И как трудно даже голову поднять, когда твоя жизнь на кончике чужого пальца. Почувствовать эту разницу на своей шкуре - такого никому не пожелаю.
Много мути намешано еще стараниями советского агитпропа в призывах к солдату непременно жертвовать собой, избегая пленения. Но и современные, вполне прогрессивные умы не прочь "замутить" тему. Особенно умиляют рассуждения людей, избавленных от тягот военной службы. Одна уважаемая журналистка даже отказала Англии в будущем, поскольку в этой стране, как выяснилось, "демократия лишает людей силы духа". Там ценят человеческую жизнь больше, чем несгибаемую выю. Там - о, позор! - отказываются умереть за родину, хотя "это и есть обязанность, которую берет на себя солдат". Суровая женщина. С нее бы Родину-мать лепить.
Между тем боеготовность армии вряд ли определяется исключительно жертвенным сознанием воина. Как раз наоборот - волей к жизни она определяется. По мне так куда более бойцовским качеством, чем готовность умереть, является страстное желание жить. И нет такой обязанности - "умереть за родину". Есть обязанность победить и остаться целым. Профессионал подписывается выполнять свои обязанности, а не лежать в земле сырой. Разговоры о том, что защитник отечества - профессиональный смертник, выгодны генералам-портачам, не привыкшим экономить на пушечном мясе. Классический пример тому - знаменитая фраза Павла Грачева о "мальчиках, погибавших с улыбкой на устах". Это он про 131-ю Майкопскую мотострелковую бригаду, брошенную вопреки всем боевым уставам в узкие улочки Грозного - без разведки, без прикрытия с воздуха, на ночь глядя, под кинжальный огонь чеченских гранатометов. Просто кто-то захотел сделать подарок ко дню рождения "лучшему министру всех времен". А министр, судя по всему, не возражал. Ни за Майкопскую бригаду, почти полностью полегшую в ту ночь, ни за десятки таких "бригад" за обе чеченские кампании, никто из полководцев не понес уголовной ответственности. Потому что погибшие просто выполнили условия контракта с Минобороны - умерли за родину.
Нет ничего постыдного в том, чтобы поднять руки, когда воевать больше нечем и незачем. Сбережение своей жизни вне боя - первейший долг солдата не только перед своими близкими, но и перед своей страной. Так должно быть. Это должно быть прописано в новых воинских уставах. В Наказе русской армии о законах и обычаях сухопутной войны (приложение к Уставу полевой службы 1912 года) читаем: "Каждый попавший в плен должен объявить свое настоящее имя и чин... военнопленные подчиняются законам, уставам и распоряжениям, действующим в армии, их захватившей". Сколько жизней своих и чужих солдат спас русский генерал Михаил Драгомиров, автор наставлений солдату и командиру. Но в войне без правил - гражданской - победителями оказались те, кто забросил его наказы куда подальше. Советская власть приравняла плен к предательству. Какое уж там "Безоружного врага, просящего пощады, не бей". Били еще как. И чужих и своих, поднимавших руки.
Есть только одно исключение, когда должно карать поднявшего руки перед врагом. Это когда ты спасаешь себя ценой других жизней. Но и тут не место для пафоса и агитпропа - достаточно статьи Уголовного кодекса.
Но пока у нас все не так. На днях бывший сослуживец по Северу доказывал мне, что подключение норвежских вертолетов к спасению уцелевшего экипажа подлодки "Комсомолец" было невозможно. По той простой причине, что, оказавшись в руках натовских военных, офицеры и матросы новейшей по тем временам атомной субмарины неминуемо поделились бы информацией с иноземным командованием. "За эту утечку страна заплатила бы большую цену", - сказал мне этот офицер, к слову сказать, до сих пор пребывающий в рядах ВМФ, и не на самой последней должности. А так все получилось как никогда "удачно" - и "железо" с секретами ушло на недосягаемую для натовцев глубину, и даже не все подводники погибли.
Храня традиции, из тех же государственных соображений мешкали с обращением к иностранцам и новые флотоводцы (по сути все те же советские адмиралы), когда на дно лег "Курск". А сегодня, как мне рассказали, воспитатели (политработники) в главкомате ВМФ соображают, как из истории с английскими моряками сделать агитку под названием "Так российские моряки не поступают".
Иначе говоря, попади нынче наш матрос в полон к персам, он бы как важную военную тайну должен был хранить содержание своей книжки "Боевой номер" (обязанности по корабельному расписанию). А если бы унес тайну в могилу, то на родине ему поставили бы памятник. Хотя скорее всего не поставили бы. Просто министр обороны Сердюков объявил бы миру, что никаких моряков Россия в Персидский залив не отправляла, стало быть, и пленных никаких нет. Это за провалившихся чекистов родина будет рвать и метать. Другая цена жизни тех, кто несет просто службу, а не "спец".
...Сто лет назад Кронштадтским военно-морским судом был вынесен смертный приговор адмиралу Николаю Небогатову, спустившему флаг перед неприятелем. Адмирал сделал этот выбор, потому что за спиной стоял еще больший враг - глупая и вороватая власть. Портрету этого человека место в галерее героев военной истории России. Он имел мужество уклониться от бессмысленной бойни, вернул, по словам своего адвоката, "российским бабам две тысячи мужиков" и заплатил за это своим добрым именем и едва ли не жизнью (приговор был смягчен). Но время, когда мужественный и благородный поступок этого человека будет оценен по достоинству, еще не пришло.
