Академик Российской академии наук Анциферов Владимир Никитович
Последние 10-15 лет, несправедливо мало пишется и говорится о людях, которые, собственно, и создавали своим умом, трудом и талантом богатства нашей страны.
А ведь еще совсем недавно общественный интерес к делам и судьбам творцов науки был очень высок. Большими тиражами выходили серии книг о жизни и творчестве замечательных исследователей. Пермское книжное издательство выпускало в свет "Рассказы ученых" об открытиях и новых разработках, свершавшихся в лабораториях вузов, академических учреждений, отраслевых научно-исследовательских институтов Прикамья. В областной газете "Звезда" был создан специальный отдел науки и вузов, в котором я проработал много лет. Благодарен судьбе, сведшей меня, журналиста, с прекрасными, талантливыми людьми, составляющими цвет пермской науки.
Среди них - целая плеяда представителей Пермского государственного технического университета, обладающего очень высоким научным и интеллектуальным потенциалом, о котором далеко не всегда знают широкая общественность, наши земляки.
Бесспорно, что отличительной чертой современной науки является ее коллективность. Но тем более важной предстает роль лидера, организатора научного поиска, человека, который не только генерирует идеи, но и дает им жизнь, делает достоянием своих учеников, формирует целое направление. А в итоге рождается то, что принято называть "научной школой".
В ландшафте ПГТУ есть настоящие вершины, составляющие особую гордость и славу вуза, отмечающего в 2003 году свое 50-летие. Речь идет о научных школах, сформировавшихся и получивших здесь развитие за эти годы. И - о целом созвездии имен выдающихся ученых, продолжающих пополнять свой вклад в подготовку кадров высшей квалификации и в исследованиях, которые велись и ведутся творческими коллективами кафедр и научных подразделений университета. Им посвящена книга, которая готовится сейчас к выходу в свет. Главы из нее (в сокращении) мы предлагаем вашему вниманию.
На излете хрущевской "оттепели" - в начале шестидесятых - читающая Россия на высоком градусе напряжения обсуждала солженицынского "...Ивана Денисовича" и небольшую повесть или, скорее, рассказ Ирины Грековой "За проходной". В этих двух литературных произведениях странным образом переплелись образы уходящего ГУЛАГа и научного центра, прокладывающего дорогу в космос.
Литература, пожалуй, впервые открывала для себя миры за колючей проволокой. Но если о лагерном быте середины века современники знали - кто по слухам, а кто, изведав собственным горбом, то о режимных лабораториях и секретных НИИ известно было очень мало. Ходили лишь легенды о главных конструкторах, проведших годы в бериевских "шарашках". А потому несколько страничек новеллы с посвящением "создателям первых космических ракет" зачитывались до дыр.
...Унылое здание на окраине большого города. Казенная мрачная проходная с жесткой пропускной системой. А за ней, в лабораториях - напряженный и по-настоящему вдохновенный труд героев повести - исследователей, пронизанный романтикой и стихами... Это был 1962 год...
В этом же году никому не известный аспирант Московского института стали и сплавов Владимир Анциферов приходит на беседу к ректору пермского "политеха" Михаилу Николаевичу Дедюкину и рассказывает о вехах своей пока еще не богатой событиями биографии. Как после Иркутского горно-металлургического института распределился в Соликамск и, начав с рядового ванщика на магниевом заводе, стал бригадиром, старшим мастером, а потом и начальником участка порошковой металлургии на закрытом предприятии п/я 211, известном больше как Молотовский завод имени И.В.Сталина, он же впоследствии - Пермский моторостроительный завод имени Свердлова.
Развитие авиационной техники требовало новых технологий и материалов - пермские моторостроители начали создавать участок порошковой металлургии. И, очевидно, один из пионеров этого дела Владимир Анциферов сделал бы здесь отличную производственную карьеру, если бы не тяга со студенческих времен к науке. А потому поступил он в аспирантуру Московского института стали и сплавов - института легендарного, знаменитого мощной научной базой и первопроходческими исследованиями в области материаловедения.
Поскольку молодой аспирант выбрал специальность "Порошковая металлургия", недостатка в выборе места работы в Москве или Подмосковье у него не было. Однако женитьба на пермячке стала весомым поводом именно к встрече с Дедюкиным. Удивительный дар первого ректора ППИ "видеть" человека - не дал осечки и тут. Выслушав, сказал коротко:
- Защитишься - приезжай...
Владимир Никитович защитился досрочно. Так в ноябре 1963 года в Пермском политехническом институте появился новый ассистент. Через сорок лет академик Анциферов так ответил на вопрос корреспондента газеты "Звезда" о роли случая в его жизни:
- Чем старше становишься, тем больше задумываешься о том, кто управляет нашей жизнью и судьбой. В одной из зарубежных командировок мне на глаза попала в номере Библия. Начал читать, и вдруг возникло ощущение какого-то особого покоя, как будто соприкоснулся с Вечностью. Мне охотно отдали насовсем эту великую Книгу, и она продолжает дарить мне минуты погружения в тишину и особый душевный покой, какой я испытывал разве что, навещая могилы своих родителей... Мне сложно оценивать что было случайным, а что нет в моей жизни, но все больше убеждаюсь в предопределении многого из того, что казалось внешне случайным. Вот после того, как нам удалось решить некоторые проблемы материаловедения для космического челнока "Буран", стали поступать многочисленные приглашения на работу в столицу, в Белоруссию, в Севастополь и другие заманчивые места. Я внутренне решался на перемену мест, но каждый раз возникали "случайные" причины, которые затягивали решение вопроса и мешали в конце концов осуществлению задуманного отъезда.
И давайте посмотрим - что в итоге?
Республики с распадом Союза "отошли", институты, куда приглашали - частью распались, частью свернули исследования. А здесь, в Перми, я мог продолжать работу, был избран членкором и академиком Российской академии наук...
А взять мой перевод из Соликамска в Пермь именно тогда, когда стала остроактуальной задача формирования участка порошковой металлургии!..
Это все случайности или нет? И что такое вообще "случай"?..
Должно было совпасть немало факторов, определивших путь Анциферова в научную отрасль, которую мы будем именовать для краткости "Порошковой металлургией".
Перейдя с кафедры металловедения на "Технологию металлов", молодой преподаватель не просто становится волей случая исполняющим обязанности заведующего этой кафедрой, но и принимает твердое решение развивать здесь направление, обозначенное в его "закрытой" докторской диссертации как "теоретические проблемы материаловедения и создания новых материалов".
Защита состоялась в 1972 году. Владимир Никитович становится профессором. Но на кафедре он был почти единственным "остепененным". Поэтому и поставил задачу - растить из преподавателей кандидатов наук и вместе с ними создавать "гвардию" докторов наук, ибо без специалистов высшей квалификации сложно было идти на штурм новых высот.
Речь шла не только об организации и совершенствовании учебного процесса на достойном "политеха" уровне. В год защиты докторской Владимир Никитович создал научно-исследовательскую лабораторию порошковой металлургии - основу будущего Республиканского инженерно-технического центра порошковой металлургии, в составе которого он возведет еще одно научное "здание" - НИИ проблем порошковой технологии и покрытий.
Это было сложное и интересное время.
Если кто-то и называет семидесятые годы "застоем", то это наверняка люди, далекие от полного драматизма, побед и трагедий процесса участия науки в глобальной схватке двух политических систем. Не высокие слова и лозунги, а реальные оборонные задачи диктовали ученым работу "на опережение" реального противника в исследованиях и внедрении новейших материалов и технологий.
Космос, ракетостроение, атомная энергетика оказались, может быть, самыми важными полигонами такого соревнования, ибо именно здесь концентрировались достижения высоких технологий, передовая научная мысль, целеустремленность и мужество ученых - граждан великого государства, сказавшего "Нет!" новой мировой войне.
Конечно, "закрытый" характер значительной доли исследовательских работ, что велись под руководством Анциферова, диктовал и особый режим деятельности созданного в сосновом бору за Камой Республиканского инженерно-технического центра. Проходная здесь очень напоминала описанную Ириной Грековой. А известно, что не только люди определяют характер режима, но и режим формирует характеры...
Недостаток информации о том, что делалось "за проходной", восполняли слухи. Или - того хуже - рассказы людей, не совсем добровольно покинувших учреждение. Обиженные жаловались на чрезмерную, по их мнению, суровость дисциплины...
Зал для совещаний и выставку научных трудов Центра по сей день украшает цитата из указа Петра: "Все прожекты зело исправны быть должны, дабы казну зряшно не разорять и Отечеству ущерб не чинить. Кто прожекты станет абы как ляпать, того чина лишу и кнутом драть велю..." Как говорится, в любой шутке есть доля... шутки.
В каждом новом деле явно и неявно присутствуют в качестве соратников и противников, оппонентов и адептов - много людей, близких и далеких от сердцевины проекта или направления.
- Тогда вообще было больше стремившихся заниматься наукой, - вспоминает Владимир Никитович.- Было престижно стать доктором или кандидатом наук - это означало твой высокий статус в обществе. И что немаловажно (все мы не чужды человеческому) - помогало решать и какие-то житейские проблемы. Но если забота о личном благополучии становится главной мотивацией исследовательской деятельности, с такими лучше вовремя расстаться.
Я мальчишкой рос на Дальнем Востоке, в небольшом поселке. Жил в бараке. Родители - школьные учителя, конечно, были просто бедны. Потом долгие скитания по общежитиям - студенческим, потом заводским. Не скажу, что это нравилось, но воспринималось как необходимость в определенные периоды жизни. И, например, вопрос ребром о квартире я поставил лишь тогда, когда был полностью уверен в праве на улучшение условий.
Мне было очень важно понять, что движет в первую очередь теми людьми, которые стали приходить ко мне - наши выпускники, из классического университета, других вузов. И просто - специалисты, стремившиеся в новую отрасль знаний. Передо мной, как руководителем, конечно, вставала порой и проблема отсева, избавления от людей случайных. Главным моим требованием была преданность науке. А блага должны были быть лишь следствием реальных достижений.
На мой взгляд, ученый работает постоянно. Он думает, читает, пишет статьи, осмысляет результаты, ставит новые задачи... И такой постоянный рабочий режим - не выдумка, а насущная потребность настоящего исследователя. К сожалению, сейчас наука плохо кормит своих верных служителей...
Но тогда, в семидесятые - девяностые, Центр порошковой металлургии выходил на пик своего становления. Однако, если почитать пермскую прессу той поры, то трудно составить какое-то полное и глубокое представление о ведущихся на комплексе за Камой исследованиях. То, что делалось за проходной, было обречено в те годы на "особый режим", да и по сей день вряд ли возможен абсолютно открытый репортаж из этих стен. Показывают то, что можно показать без ущерба для "гостайны".
Есть комната, где выставлены некоторые образцы изделий, под девизом: "Создание и совершенствование новых материалов - основа развития научно-технического прогресса и наукоемкого производства". Стенд рассказывает о порошковых конструкционных сталях, армированной микросферами керамике. О многозеркальном семиметровом телескопе, разработке модели проектирования, расчета и конструирования энергосберегающих технологий, высокопористых композиционных материалов, высоконагруженных конструкций. Представлены детали из порошковых материалов - стали, титановых и медных сплавов, керамики... Рядом с направляющим аппаратом для вертолета скромно соседствует, например, фильтроэлемент для очистки воздуха, поступающего в отсек полезного груза многоразового космического корабля "Буран".
Именно работу на российский "Шаттл" считает академик Анциферов, может быть, одним из самых главных своих вкладов, наиболее важной реализацией теоретических работ возглавляемого им коллектива на практике. Они никогда не уходили от решения прикладных задач, что определялось и связями со многими предприятиями Перми и страны, и насущными потребностями всей промышленности, и самим характером научных исследований и экспериментов, базирующихся на реальной производственной основе.
Заслуженный деятель науки и техники РСФСР, почетный гражданин Перми, Соросовский профессор Владимир Никитович Анциферов становился лауреатом Государственной премии СССР, премии Правительства СССР, дважды - премий Правительства Российской Федерации. Причем одна из последних премий в 2001 году тоже связана с работами на космос. Но это заслуженное признание не мешает ему очень жестко оценивать политику правительств последних 10 -15 лет в области науки и высоких технологий.
- Наша государственная власть делает очень грубую ошибку. Если американцы на продаже высоких технологий зарабатывают около 500 миллиардов долларов, то мы всего несколько миллиардов рублей, причем процент от мировых продаж у нас составляет всего 0,3, а у американцев он зашкаливает за 50 процентов! Поверьте, я знаю, о чем говорю, и как специалист по материаловедению, и как человек, занимающийся философией, инновационными проблемами, знающий историю нашей страны. Она не может жить только одним сырьем, к которому бывшая власть обеспечила сравнительно легкий доступ. Но есть сырье, добыть которое очень трудно. И мы, например, подходим к тому пределу, когда уже не хватает вольфрама. Он есть в России, но к нему надо подступиться, затратив на это большие деньги.
Или вот возникает вдруг "обсуждение" продажи Курильских островов Японии, а там, между прочим, колоссальные запасы рения: так освойте производство, вложите в это дело нефтедоллары - и поколения людей будут там жить и работать на современных предприятиях!.. Я не могу понять - почему к этому не прислушиваются Президент, Правительство, думцы всякие, намозолившие языки о "государственных интересах"?..
Рыночные процессы сказались, конечно, и на нас. Стало меньше сотрудников в Центре, часть коллег ушла в бизнес, организовали свои предприятия. Но и в самое сложное время мы по научному потенциалу ни в чем ни отстали. А даже так скажу, что стали умнее, у нас появилось оборудование, которого раньше не было. Высок интерес к нашим публикациям в России и за рубежом...
Владимиру Никитовичу довелось немало поездить по миру после того, как были сняты некоторые завесы секретности и он стал "выездным". Первый раз его выпустили за рубеж в дружественную нам социалистическую Венгрию. Потом он читал лекции в Польше, побывал в Италии, Германии, Индии, Америке... Участились приглашения от западных фирм, стремившихся с его помощью решить свои технологические и научные проблемы. Чаще стали наезжать иностранные гости в Пермь. Но вот странное дело - контакты эти в последние годы перестали радовать ученого.
- Мы столкнулись с откровенным воровством. Японцы, американцы, корейцы, китайцы, проведя обсуждение тех или иных проблем, а фактически получив у нас консультацию, отказывались платить российским ученым. Причем американцы ссылаются на законы США, защищающие интересы своих исследователей: финансируются именно "свои" - пусть даже они медленнее и менее эффективно решают ту или иную проблему, - размышляет Владимир Никитович. - И мы установили более жесткие порядки: никаких совместных научных исследований с западными партнерами, за исключением получения грантов и продажи готовой продукции.
Ну что же, рынок так рынок! Правда, несколько запоздало приходит пореформенная Россия к осознанию необходимости защиты интересов своих ученых и конструкторов как на внешнем, так и на внутреннем рынке. "Ограбление века" уже, по сути, свершилось - Запад практически даром получил многое из того, что тщательно сберегалось в виде государственных секретов "за проходными" НИИ и КБ. Это не может не беспокоить академика Анциферова, свидетельствующего, что в наши дни многие ученые уже просто боятся патентовать свои открытия, изобретения и разработки в России. Государственная система патентования не только не страхует от разграбления, но сама вызывает обоснованные подозрения в незаконном "распространении" доверенных ей идей.
Это большая и серьезная проблема для российских первооткрывателей. Во всяком случае, довелось как-то услышать, что научная школа Анциферова реализовала в последнее время несколько таких серьезных и оригинальных исследований, что они определяются на уровне открытий.
Только вот ученые предпочитают об этих достижениях не писать и не говорить...
- Я сомневаюсь, - говорит академик, - что мы можем защитить авторские права в условиях тотального воровства. Эксперту попала в руки заявка на изобретение или открытие - и он видит, что здесь действительно имеется ценная идея и оригинальное решение. Где гарантия, что он не воспользуется возможностью передать информацию другим заинтересованным, но знакомым ему лицам?
Волей-неволей приходится порой так организовывать работу, что часть сотрудников даже не знают - чему служат их конкретные разработки. Вот в 2001 году, выходя на "закрытую" премию Правительства России, часть исследований делали здесь, часть в другой организации. И сугубо закрыли сектор работ, относящихся непосредственно к Министерству обороны. Мы просто вынуждены это делать в нынешних условиях.
Я доверяю людям, с которыми работаю. Но как расценить, например, такой факт - мой сотрудник читает лекции студентам, ведет серьезные исследования по покрытиям - и вдруг он исчезает! Оказывается, его тут одна фирма завербовала на несколько месяцев. Я людей, призванных следить за соблюдением государственной тайны, спрашиваю: как же так? Что он там им подарит?.. А у нас, говорят, свобода, демократия и все такое. Другой - вернулся из Южной Кореи, спрашиваем: рассчитались ли они за работы по совместному проекту? Да они, оказывается, получив от него все необходимое и выжав, как лимон, отказались от всех обязательств! И я, как руководитель, не знаю - что он им предоставил, почему они перестали нуждаться в нас? Поэтому решил жестко: пусть студентов берут, ради бога, но вот квалифицированных специалистов я им больше не дам...
Так вот рассуждает сегодня глава научной школы, на себе испытавший сложности российского "переходного периода".
Мы, наверное, последние годы восхищаясь "открытостью" и "демократизмом" тех же Соединенных Штатов, забывали как-то о тех жестких законах, что ограждают интересы и приоритеты ученых США. О том, что "проходные" там, может, и выглядят поимпозантней, но далеко не всякого пропускают в "святая святых". А если куда пускают тех же россиян, там им трудно обнаружить что-то особенно новое.
- Все, что я увидел в Америке в институтах материаловедения, не представляло для меня никакого секрета, подтверждает Владимир Никитович.- Если бы увидел что-то сверхоригинальное, чего мы не можем - уверен, догадался бы о сути. Помните фразу Менделеева о том, что ему не надо знать, что завод производит - достаточно знать, что туда завозится...
Проблема для наших ученых состоит еще и в том, что отстаивание собственных интересов страна на себя брать не желает и в чисто материальном аспекте.
Один из главных импульсов развития "школы Анциферова" заключался в наличии в Перми немалого числа промышленных предприятий и организаций, которые так или иначе занимались вопросами материаловедения. И были кровно заинтересованы в надежных и эффективных связях с наукой. Что и воплощалось в немалое количество договоров кафедры и Центра с конструкторскими бюро, отраслевыми НИИ, заводами... А это помогало формировать мощную исследовательскую базу, финансировать перспективные разработки.
Когда, по словам академика, произошло "сжатие" промышленности и машиностроения, ситуация не могла не измениться и для ученых. Республиканский центр порошковой металлургии при Пермском политехническом институте создавался в свое время решением правительства как инженерно-техническое подразделение, ориентированное на закрытую тематику. А по существу, это был институт с опытным производством, внедрявшим свои научные разработки на территории от Владивостока до Ленинграда, и от Коми до Оренбурга.
После августа 1991 года и распада Союза Владимир Анциферов и его коллеги принимают решение о повышении статуса Центра, организовав внутри его научно-исследовательский институт проблем порошковой технологии и покрытий, сохранив его принадлежность к вузу, переименованному в 1992 году в государственный технический университет.
Анциферову предстояло в сложнейшее время беспрецедентного в мировой истории "перехода от социализма к капитализму" сохранить созданное годами - коллектив, научную школу и саму исследовательскую базу с ее опытным производством. "Проходную" не разобрали по кирпичику и потому, что его жесткий характер продолжал дисциплинировать людей, объединять их в решении сложных научных и организационных задач. И, может быть, больше стало уделяться внимания кафедре, которая, как сообщающийся с Центром сосуд, чутко реагировала на изменения.
Безусловно, он был не один. Можно было бы очень много интересного сказать об очень многих людях, с которыми Анциферов прошел большой путь и которые многого добились, став заметными людьми в науке.
Но вот подчеркивает Владимир Никитович, что не хочет называть кого-то отдельно, чтобы не обидеть других. Если учесть, что под его научным руководством защищено шесть десятков кандидатских и шестнадцать докторских диссертаций, что он работает с большим творческим коллективом, может быть, в этом тоже проявляется зрелость лидера, о котором нередко можно услышать, что он "человек с трудным характером". Правда, тут можно уточнить, что уж лучше "трудный", чем никакой...
Конечно, традиции работы "за проходной" наложили свой отпечаток на этот характер руководителя, на стиль взаимоотношений в коллективе и даже на то, как встречают в этом царстве стерильной чистоты и сурового порядка, скажем, представителей вольного племени журналистов. Даже во времена "приспосабливания" к рынку любезнейший Н. Н. Масленников - заместитель директора по науке, не очень охотно принимал репортеров, которые, по сути, могли бы в эту нелегкую пору сделать "бесплатную рекламу" разработанным в Центре нейтрализаторам выхлопных газов автомобилей и пористым наполнителям к ним. Тем более, что к новинке проявил, как говорят, особое внимание даже мэр Москвы Юрий Лужков...
И даже не то, чтобы здесь чурались внимания прессы, но уж, видно, генетически сотрудники Владимира Никитовича не стремятся к "общественному вниманию", воспитанные особым режимом их важной и часто абсолютно секретной работы. Это и им посвящены стихи, написанные героем повести Ирины Грековой:
Никто - и все.
Ваш подвиг безымянен.
Вас слишком много.
Вас нельзя назвать.
Нельзя.
Вас не покажут на экране.
Не будут вас поэты воспевать.
Да знают ли о вас они, поэты,
Какие вы и кто из вас какой
Философы, насмешники, аскеты,
Укрытые от мира - проходной?
Да знают ли поэты эти, кто вы
И как бывает горек, груб и крут
Ваш умственный,
тяжелый и суровый
Суровее физического - труд?..
Вы, пахари, идущие за плугом
По каторжной научной полосе,
Немыслимые друг без друга,
Вы, безымянные.
Никто - и все.
Анциферов Владимир Никитович
Родился 26 ноября 1933 года в г. Владивостоке, профессор, академик Российской академии наук, директор Государственного научного учреждения "Научный центр порошкового материаловедения Пермского государственного технического университета Минобразования РФ", заведующий кафедрой "Порошковое материаловедение" ПГТУ. Основатель Уральской научной школы порошкового материаловедения.
