Исполнителем преступления в соответствии с п. 2 ст. 33 УК РФ признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств.
Таким образом, в российском законодательстве существует три вида исполнительства: непосредственное, соисполнительство и посредственное исполнительство.
В случае непосредственного совершения преступления лицами, лишь одно из которых обладает специальными признаками субъекта преступления, действия последнего подлежат квалификации как действия исполнителя, а действия лица, таковыми не обладающего, квалифицируются по правилам п. 4 ст. 34 УК РФ. Согласно этой норме лицо, не являющееся субъектом преступления, но участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя или пособника. Однако в литературе предлагаются и другие подходы. Например, предлагается ввести понятие соисполнителя как особого вида соучастника, под которым следует понимать лицо, выполняющее преступное деяние совместно с исполнителем, но не обладающее специальными признаками, свойственными последнему (См., напр.: Семенов С.А. Специальный субъект преступления в уголовном праве. М., 1999. С. 22-24.). Представляется, что тем самым обессмысливается существование специального субъекта - и поэтому такое предложение вряд ли может быть принято.
Другая позиция заключается в том, что случаи соисполнительства специальных субъектов преступления и частных лиц признаются не соучастием в преступлениях со специальным субъектом, а специфическим видом совокупности, при которой одним групповым посягательством причиняется одновременно вред нескольким объектам уголовно-правовой охраны, в силу чего происходит несколько преступлений одновременно и прослеживается, соответственно, несколько их составов.
Таким образом, действия лиц, обладающих признаками специального субъекта преступления, предлагается квалифицировать по соответствующей статье Особенной части УК РФ, которая предусматривает ответственность именно специальных субъектов, а действия иных соисполнителей - по статьям Особенной части УК РФ, которые предусматривают ответственность общих субъектов преступления (См.: Шеслер А.В. Соучастие в преступлениях со специальным субъектом // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Материалы научно-практической конференции (3-4 февраля 2000 г.). Красноярск, 2000. С. 117-118.). Согласиться с предлагаемым вариантом квалификации действий соучастников также нельзя по причине невозможности соучастия в разных преступлениях.
Как указывает профессор Н. Иванов, "неспециальный субъект, соучаствующий в преступлении подобного рода, несет ответственность в зависимости от роли, которую он выполнял в процессе совершения преступления, но, разумеется, не в качестве исполнителя" (Иванов Н. Соучастие со специальным субъектом // Российская юстиция. 2001. N 3. С. 51.). Под посредственным ис-полнительством понимается преступная деятельность субъекта, умышленно использующего для своей преступной цели при выполнении объективной стороны состава преступления в качестве орудия другое физическое лицо, не об-ладающее общими или специальными признаками субъекта преступления (См.: Михеев Р.И. Уголовно-правовая оценка общественно опасных деяний невменяемых при групповых посягательствах // Актуальные проблемы борьбы с групповой преступностью: Межвузовский сборник научных трудов. Омск. 1983. С. 10-11.). Следует отметить, что действия, например, невменяемых лиц, используемых исполнителем для совершения преступления, при всей их связи с умыслом исполнителя не образуют соучастия в преступлении (См.: Назаренко Г.В. Квалификация особых случаев соучастия: соучастие и невменяемость // Правоведение. 1995. N 3. С. 95.). Однако необходимо также учесть, что понятие "исполнитель преступления" относится только к соучастию, поэтому когда в совершении преступления участвует лишь одно лицо, являющееся субъектом преступления, вряд ли такое лицо можно назвать исполнителем. В связи с этим непонятно, почему посредственное исполнительство, предусмотренное п. 2 ст. 33 УК РФ, отнесено к соучастию. Ведь "другие лица, не подлежащие уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств", не являются субъектами преступления, а потому и не могут быть соучастниками лица, которое их использовало. Следовательно, в этих случаях нет соучастия.
Такую позицию занимает Верховный суд РФ. В п. 9 постановления Пленума Верховного суда РФ от 14.02.2000 г. N 7 "О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних" (далее - постановление) указано: "Необходимо иметь в виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает соучастия". Однако дальше позиция Верховного суда РФ представляется непоследовательной, поскольку в том же п. 9 постановления говорится: "Вместе с тем, при совершении преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности по указанным выше основаниям, лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу ч. 2 ст. 33 УК РФ несет ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного причинения".
На наш взгляд, именовать исполнителем лицо, совершившее преступление посредством использования лица, не являющегося субъектом преступления, при отсутствии соучастия вряд ли правомерно, потому что у некоторых авторов появляется соблазн усмотреть соучастие в подобных случаях. Так, например, предлагается дополнить ст. 35 УК РФ родовым определением преступной группы: "Преступление считается совершенным группой лиц, если в его совершении участвовали два или более исполнителя, из которых хотя бы один подлежит уголовной ответственности" (Хмелевская Т.А. Виды групповых преступлений и их квалификация по УК РФ. М., 2000. С. 11.). Вопрос о посредственном виновнике (посредственном исполнительстве) имеет долгую историю. Еще И.Я. Хейфец считал: "Понятие "посредственное виновничество" создано доктриной для избежания целого ряда неудобных следствий из признаваемого ею акцессорного характера подстрекательства. В целом ряде случаев, при которых логическим следствием акцессорного характера подстрекательства является ненаказуемость подстрекателя, доктрина вводит понятие "посредственный виновник" и спасает этим свою конструкцию подстрекательства от полного крушения. Это прежде всего при тех деликтах, где физическим деятелем является лицо невменяемое; как, например, определение душевнобольного к убийству. Так как душевная болезнь исключает всякую вменяемость, то тут нет налицо наказуемого деятеля, от которого... наказание рикошетом может попасть в подговорщика, следствием чего в данном случае является ненаказуемость подстрекателя. Ввиду практической невозможности результата, подстрекатель переименовывается в посредственного виновника и наказывается как физический убийца" (Хейфец И.Я. Подстрекательство к преступлению. М., 1914. С. 28-29.). На самом же деле "спасать" конструкцию соучастия в данном случае не надо. В приведенном примере просто нет соучастия (так называемый посредственный виновник и невменяемое лицо не являются соучастниками), потому нет и подстрекателя. Следовательно, нет и необходимости переименования. Кстати говоря, наше действующее уголовное законодательство тоже "спасает" то, что спасения не требует.
М.И. Ковалев в своей работе говорит, что "субъект, вложивший в руки сумасшедшего оружие или использовавший его бредовые идеи для убийства, должен рассматриваться не как подстрекатель или пособник, а как исполнитель, именуемый в теории и практике уголовного права посредственным причинителем" (Ковалев М.М. Соучастие в преступлении. Екатеринбург, 1999. С. 27.). В связи с этим необходимо отметить следующее: ст. 33 УК РФ действительно относит к исполнителям "лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности...". На наш взгляд, отнесение такого лица к разряду исполнителей не совсем уместно, так как понятие "исполнитель" прочно ассоциируется с понятием "соучастие" (да и расположена ст. 33 в главе 7 "О соучастии в преступлении"), а соучастия как такового в этих случаях как раз и нет.
Можно привести и точку зрения Дж. Флетчера и А.В. Наумова, которые указывают на два серьезных вопроса общей теории соучастия как теории производной ответственности.
Один из вопросов связан с ситуацией, в которой лицо, подстрекающее к преступлению, полностью подавляет поведение другого (действующего в состоянии заблуждения или находящегося в состоянии невменяемости в момент совершения преступления). Типичное разрешение такой ситуации состоит в том, чтобы рассматривать подстрекателя как исполнителя преступления, а невиновное лицо -просто как инструмент в руках исполнителя. Такой подход к совершению преступления можно назвать "совершением посредством", или "посредственным исполнительством". И это не часть теории соучастия в чистом виде, а отрицание соучастия и возложение всей полноты ответственности на расчетливого подстрекателя, находящегося за сценой (См.: Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. С. 474.). Как видим, эти авторы полагают, что соучастия в таких случаях нет, но используют термины, имеющие отношение только к соучастию.
По нашему мнению, лица, совершившие преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных УК РФ, не должны именоваться исполнителями и вопрос об уголовной ответственности таких лиц должен решаться за рамками главы о соучастии.
Соучастие немыслимо, когда кто-то действует под влиянием непреодолимой силы или физического принуждения. Единственный виновник преступления тот, кто использует эти факторы (обстоятельства) в своих преступных целях. Однако безусловное освобождение от уголовной ответственности влечет только такое принуждение, которое исключает у принуждаемого всякую возможность действовать по собственному усмотрению. В этом случае применяются правила о непреодолимой силе. Что касается психического насилия, то необходимо учитывать, что хотя на волю субъекта оказывается серьезное давление, она не парализуется полностью. Это обусловливает действие положений о крайней необходимости. Психическое принуждение само по себе, как правило, не освобождает от уголовной ответственности, но может смягчить ее. Освобождение от уголовной ответственности возможно в таких случаях лишь при наличии крайней необходимости.
По этому вопросу п. 10 постановления гласит: "Следует также учитывать, что согласно п. "е" ст. 61 УК РФ к обстоятельствам, смягчающим наказание, относится совершение преступления в результате физического или психического принуждения, не исключающего преступность деяния, либо в силу материальной, служебной или иной зависимости несовершеннолетнего, в связи с чем при выяснении судом факта вовлечения его в совершение преступления взрослыми следует решать вопрос о характере примененного в отношении несовершеннолетнего физического или психического принуждения.
При этом судам необходимо устанавливать, что такая зависимость или принуждение имели место быть реально, а сами преступные действия несовершеннолетнего являлись вынужденными, поскольку его воля была подавлена неправомерными действиями взрослого, вовлекшего несовершеннолетнего в совершение преступления".
B.C. Прохоров указывает, что в случае посредственного исполнительства, сопровождавшегося психическим принуждением, не вызвавшим состояние крайней необходимости, принуждающий является подстрекателем, а принуждаемый - исполнителем преступления (См.: Курс советского уголовного права. Часть Общая / Отв. ред. Н.А. Беляев, М.Д. Шаргородский. Л., 1968. С. 613.). Мы считаем предложенную квалификацию правильной, однако не согласны с тем, что в таком случае имеет место быть посредственное исполнительство.
Принуждение с помощью угрозы должно быть реальным, существенным для лица, к которому угроза обращена, с точки зрения последствий ее реализации. Такое восприятие и оценка угрозы могут быть констатированы лишь на основе исследования индивидуальных особенностей личности, включая жизненный опыт. Так, подростком угроза может восприниматься как не оставляющая места альтернативе, взрослый же может оценивать аналогичную угрозу как гораздо менее значимую.
В принципе, возможна и констатация исключительной ситуации, сводящей избирательность поведения на нет. Например, когда подросток глубоко привязан к организатору преступления или связан традициями подчинения старшим, характерными для некоторых этнических общностей, либо когда он в силу возрастной незрелости воспринимает угрозу как не оставляющую ему выбора (См., напр.: Ситковская О.Д. Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. М., 1999. С. 76.). По нашему же мнению, лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности, может быть признано исполнителем только в соучастии с организатором, подстрекателем или пособником.
Дж. Флетчер и А.В. Наумов ставят еще один вопрос: "Совершенно очевидно, что те, кто манипулирует невиновными лицами, должны привлекаться к ответственности так же, как те, кто использует технические средства для достижения своих преступных целей. Но как быть в ситуациях, когда лицо, используемое исполнителем на месте совершения преступления, не является невиновным лицом?" (Флетчер Дж., Наумов А.В. Указ. раб. С. 474-475.). Полагаем, что если речь идет об использовании лица, обладающего необходимыми признаками общего субъекта, но не имеющего признаков специального субъекта, то можно сделать вывод о посредственном исполнительстве. И такое лицо должно нести ответственность согласно п. 4 ст. 34 УК РФ.
Еще в конце 1950-х гг. П.И. Гришаев и Г.А. Кригер указывали на то, что в тех случаях, когда действия, образующие состав должностного преступления, выполняются только частным лицом, а должностное лицо склоняет его к совершению данного преступления или создает условия для его осуществления, то последнее должно привлекаться к уголовной ответственности в качестве исполнителя должностного преступления, а частное лицо - в качестве пособника (См.: Гришаев П.И., Кригер Г.А. Соучастие по уголовному праву. М., 1959. С. 235.). Анализ действующего уголовного законодательства позволяет, на наш взгляд, установить лишь одну форму посредственного исполнительства, когда и посредственный исполнитель, и используемое лицо являются соучастниками, - посредственное исполнительство субъекта, обладающего специальными признаками при использовании лица, у которого таковые отсутствуют. Это умышленное совместное участие двух лиц в совершении умышленного преступления (соучастие), но лицо, непосредственно совершившее преступление, не может быть признано исполнителем как не обладающее специальными признаками и несет уголовную ответственность в качестве организатора, подстрекателя либо пособника, а субъект, обладающий специальными признаками, несет ответственность как исполнитель, совершивший преступление посредством (посредственный исполнитель).
Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением И.Ю. Буневой о том, что случаи использования лиц, не обладающих признаками специального субъекта, должны оцениваться иначе, отличаясь по квалификации от традиционных вариантов посредственного исполнительства, которые предполагают использование лиц, не обладающих такими признаками общего субъекта, как вменяемость или достижение определенного возраста. (См.: Бунева И.Ю. Некоторые вопросы квалификации принуждения к даче показаний, совершенного группой лиц // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе. С. 151.). Наоборот, именно случаи использования лиц, не обладающих признаками специального субъекта, следует расценивать как единственную форму посредственного исполнительства.
Мы исходим из того, что посредственный исполнитель и используемое лицо являются соучастниками преступления. Именно поэтому представляются неприемлемыми иные (не соответствующие п. 4 ст. 34 УК РФ) варианты квалификации действий лица, не являющегося субъектом преступления, специ-ально указанные в соответствующей статье Особенной части УК РФ. С учетом изложенного мы предлагаем следующую редакцию п. 2 ст. 33 УК РФ: "Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, обладающее специальными признаками субъекта преступления и совершившее преступление посредством использования лица, на стороне которого указанные специальные признаки субъекта преступления отсутствуют. Лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом, признается исполнителем, если наряду с ним в совершении преступления принимают участие организатор, подстрекатель либо пособник".
По нашему мнению, исполнитель преступления действует всегда только с прямым умыслом. Общепризнано, что исполнить преступление можно как активными действиями, так и в форме преступного бездействия.
