Эффективные методы борьбы с онкозаболеваниями известны. Но в российских регионах нет ни аппаратуры, ни хорошо подготовленных врачей
Мой давний, еще с "Комсомолки" 60-х, сотоварищ Юра Рост сделал однажды фотопортрет этого человека. Так что нет нужды его представлять. Рост просто так портретов не делает. За каждым - характер. Имеющий очи да видит. К тому же под каждым портретом - не то эссе, не то стихотворение в прозе, что всегда составляет особую прелесть "Свободного пРОСТранства". А вот ему Рост посвятил в нашей газете (2004 г., N 86) целый очерк.
Сегодня собеседник "Новой" - А.Г. ТАЛАЛАЕВ. Доктор медицинских наук. Профессор. Главный патологоанатом по детской службе Минздравсоцразвития РФ.
- Александр Гаврилович! В последнее время в онкологии произошел настоящий прорыв. В частности, в НИИ детской онкологии РОНЦ излечивают опухолевые заболевания у 80 процентов детей. Значительные достижения и во "взрослой" онкологии. Но это в основном в столичных центрах. А в целом по России смертность от онкологических заболеваний растет. Чем вы объясните это противоречие?
- Я никогда не занимался статистикой в масштабах страны. Всегда имею дело с конкретной болью реального ребенка, его судьбой, его жизнью и смертью.
Но если ответить по существу, дело в следующем. Есть разные виды медицинской помощи: доврачебная, первая врачебная, квалифицированная и специализированная. Так вот даже специализированная помощь в разных районах Москвы, не говоря уже о контрасте между столицей и окраинами, осуществляется по-разному. Единой технологии диагностики, ведения, лечения и реабилитации больных в нашей стране нет.
Все думают о разработке каких-то стандартов. Стандарты существуют во всем мире. И в так называемых цивилизованных странах работают. В России - нет. Почему? Потому что у нас ни подготовка врачей, ни уровень оснащенности техникой, ни лекарственное обеспечение этим стандартам не соответствуют.
- Что делать, чтобы соответствовали?
- Надо в разных областях специализированной врачебной помощи сделать то, что в свое время сделал в офтальмологии Святослав Федоров. Его клиники и в Москве, и на самом Крайнем Севере или Востоке работали по абсолютно идентичной технологии, были однотипно оснащены, врачи его были подготовлены в соответствии с единой образовательной "идеологией". Пациент получал равноценную помощь независимо от той географии, в которой ему выпало счастье (или несчастье) жить.
А то ведь как сейчас? Вызывают врача из провинции в столицу на переподготовку, знакомят с самым последним словом в его области. Но возвращается он домой - и лечит по-старому. Ибо делать что-то по-новому и не на чем, и не с чем, и не с кем.
Я это на собственном опыте усвоил. Лет десять назад приезжаю в один из американских детских онкологических госпиталей. Изучаю опыт и думаю: зачем я здесь? Ведь этого мне ни за что не повторить! Но, вернувшись, два года шаг за шагом занимался тем, что полностью воссоздавал с коллегами увиденную там технологию. И только тогда мы получили возможность что-то делать.
Так и в масштабах страны: ничего не выйдет, пока нет единой технологии.
- Именно об этом шла речь на двух недавних международных форумах - конференции "Диагностика рака молочной железы и лимфопролиферативных заболеваний" в Подмосковье и "круглом столе" по вопросам диагностики в Ростове-на-Дону. Их участники заявили о необходимости для России единой диагностической онкологической сети. Предполагается создать диагностические центры во всех федеральных округах. Первый из них - в Южном округе. Повышение уровня диагностики - одно из направлений и Всероссийской онкологической социальной программы "Равное право на жизнь", объединившей специалистов-онкологов, федеральные и региональные власти, общественность.
- Сам я ни в каких общественных движениях никогда не участвовал: не могу "двигаться" куда-то в толпе. Но идею единой федеральной диагностической, патоморфологической службы, естественно, поддерживаю. Важно только, чтобы на местах под ней была необходимая материальная база. В Ростове-на-Дону она есть. Тамошние лаборатории хорошо оснащены, их специалисты высокопрофессиональны. Вот с ними уже можно говорить на одном уровне, на одном языке.
Единые медицинские технологии для всей страны - ключ к уменьшению смертности. Ибо как только мы создадим хотя бы в семи округах абсолютно однородные центры с адекватной подготовкой специалистов, дело пойдет. Не новые стандарты надо придумывать, а создавать условия для соблюдения уже существующих мировых стандартов. И понимать: нашу отсталость в одночасье, кавалерийским наскоком не преодолеть. Нужны последовательные, хорошо подготовленные шаги. На это может уйти не менее 4-5 лет.
- По данным РОНЦ, в мировой медицинской практике выделенные финансовые средства распределяются таким образом: 30 процентов - профилактика, 50 - лечение, 20 - реабилитация. Это, так сказать, стандарт, о котором вы говорите. А у нас цифры соответственно - 6, 94, 0. Чтобы привести их в созвучие с мировым стандартом, потребуются немалые деньги, которых Минфин и правительство, как всегда, не найдут Между тем в стране сейчас более 2,3 миллиона только стоящих на учете - с установленным диагнозом - онкологических больных. Экономический ущерб от такой ситуации ежегодно превышает 90 миллиардов рублей. При сохранении нынешних темпов роста заболеваемости к 2010 году эта цифра может возрасти до 200 миллиардов. Но - у нас нет денег, чтобы преодолеть беду
- Но где кому денег когда-нибудь хватало? Много их вообще не бывает. Я только что приехал из Германии, побывал в США. И там тоже всем не хватает денег. Но там их умеют считать, рассчитывать под конкретные задачи. А у нас все требуют денег, толком даже не зная, сколько же нужно на самом деле. И тем напоминают Паниковского, прицепившегося к Корейко: "Дай миллион! Дай миллион!".
В одних случаях действительно надо даже на очень дорогие лекарства, технику не жалеть средств. В других, наоборот, воздержаться от их распыления. Например, если у ребенка лимфома, важно знать, какой она разновидности - "А" или "В". Сейчас есть очень действенное лекарство, но только для В-лимфомы. Оно достаточно дорогое и эффективно только при определенной группе заболеваний. Если мы будем применять его расчетливо, адресно (впрочем, это относится к оптимальному применению и других лекарств), в общем итоге можем получить экономию.
То есть если в современных лечебных технологиях все элементы хорошо специализированы и отлажены, это ведет и к экономии средств. Но это - при точности диагнозов.
- Значит, главное - диагностика?
- Онкологи говорят: дайте нам раннюю диагностику - и смертность от рака резко уменьшится. Это и так. И не совсем. Сама диагностика должна стать частью единой технологической цепочки, где все элементы - ключевые. Ослабь любое звено - разорвется вся цепь.
Еще с моих давних студенческих лет нам твердили о малой онкологической настороженности участковых терапевтов. И до сих пор твердят. Но ведь они просто не обучены этой "настороженности"! Посади человека, летавшего на биплане, за штурвал "Боинга" - он его не поднимет, а если и поднимет, непременно разобьет.
Если, положим, на участке у терапевта-педиатра 800 детей и выявляемость опухолей в среднем 17 на 100 000 детского населения, то он в жизни может с этим вообще не столкнуться. А вы его вините в "потере бдительности"! Да и той аппаратуры, той лабораторной базы, которая у вас под рукой в ваших клиниках и центрах, у него, естественно, нет. Однако он и не диспетчер, механически переадресовывающий пациента к специалистам. Он - разведчик на переднем крае. Точный диагноз, конечно, - не его задача. Но распознать, предположить опасность он должен уметь.
Вам, онкологам, и карты в руки. Только не издавайте несчастные методички, а именно учите. Будущих педиатров учат сегодня чему угодно. Онкологии - нет.
И диспансеризация, как детская, так и взрослая, слишком часто превращается у нас в формальную вещь. Например, после 50 лет всем положено делать колоноскопию. Процедура неприятная и для врача, и для пациента. Ко взаимному удовольствию, оба от нее обычно отказываются. Пощупали пульс, смерили давление, сделали флюорографию, анализы мочи и крови - и все.
Впрочем, тут сказывается и перегруженность врачей в государственных и муниципальных поликлиниках. У нас должна быть совершенно другая структура поликлиники, предполагающая и более полный набор врачей-специалистов, и достаточное их количество, чтобы и многочасовых очередей не было, и врач мог уделить пациенту столько времени, сколько нужно.
- Ну, это идеал!
- Нет, это как раз и есть умение считать и рассчитывать. Кстати, только в этих условиях и возможен участковый врач широкого профиля, об ориентации на которого столько сейчас разговоров. Не будет он взаимодействовать с коллективом опытных специалистов, - разговоры останутся разговорами.
- Не мешает ли продвижению в жизнь медицинских технологий весьма своеобразное отношение нашего населения к врачеванию, когда буквально все разбираются в футболе, воспитании детей и - в медицине?
- Мешает. И еще как! У нас слишком часто перволечение строится по советам знакомых и рекламных роликов и объявлений, а к врачам мы обращаемся, когда совсем уж припечет. На этом невежестве не один шарлатан уже нажил в последние годы немалое состояние. Но это не проблема медицины. Это проблема воспитания населения.
- И врача? Ведь многие медики сами охотно участвуют в рекламном бизнесе!
- И врача тоже.
- У многих перевод медицины в русло научно-технического прогресса, высоких технологий, компьютеров и томографов рождает ностальгию по легендарным уже временам земских врачей, вооруженных одним стетоскопом, но чутко чувствовавших человеческую боль. А у вас?
- У меня не рождает. Да, среди земских врачей было немало подвижников. Но в целом их романтизация, навеянная чтением Чехова, Вересаева, Булгакова, далека от действительности. Столько же, если не больше, было среди них и погрязших в беспросветном быту, через какое-то время уже перестававших быть врачами, ионычей (и это тоже Чехов!). А в целом судьба земского врача - скорее трагическая: он был один на один со страшными, неизлечимыми болезнями, оказать помощь в полном объеме не мог, всего знать не мог - никакого тебе повышения квалификации, никакой связи с передовыми научными идеями.
Понимаю подтекст вашего вопроса: все эти технологии, компьютеры, томографы - не обездушивают ли они медицину, не удаляют ли врача от главного смысла его работы да и жизни: лечить больного, а не болезнь?
Парадоксально, но, наоборот, приближают. Ратуя за единые технологии, я ведь не о "железках" говорю. Центральным элементом в этих вроде бы унифицированных технологиях является индивидуальность, личность врача, чувствующего чужую боль, всегда нацеленного на интересы больного. Чувствовать чужую боль - такая же неотъемлемая черта медика-профессионала, как и точное, учитывающее личность больного знание того, какими средствами эту боль утолять. И с торжеством такого "технологического" подхода к медицине все больше возможностей будет открываться у нас для врачей-подвижников, все меньше будет докторов-ионычей.
