- Мы пробуем, репетируем. Мы в самом-самом начале работы. Я с этой пьесой вообще не расстаюсь, еще начиная со времен Театра Советской Армии, где играл Звездича. Другое дело, что сейчас - совсем другая роль. Арбенин - такая фигура одиозная, что к ней надо быть готовым. Подготовиться. И я себе поставил так, что эта роль должна стать этапной для меня, должна перевести меня на другой уровень. Это будет определенная черта в моей актерской биографии.
- Вы верите в актерские предрассудки, что "Маскарад", например, опасная пьеса, что-то всегда случается с теми, кто за нее берется...
- У меня был "Макбет" - самая, наверное, в этом смысле опасная пьеса, которой все актеры боятся, но я как-то проскочил, хотя... нет. Случилось. Какие-то странные вещи стали твориться, уже после выпуска. Но - ничего серьезного, ни болезни, ни смертей. А "Маскарада" - не боюсь. Это все-таки не "Пиковая дама".
- Вы много видели спектаклей по "Маскараду"?
- Немного. Я человек впечатлительный, меня сильная работа чужая может даже не сбить... но что-то на подкорке остается, особенно если понравилось, и волей-неволей будешь пытаться что-то повторить. Это остается внутри. Поэтому лучше ничего не смотреть, когда работаешь над ролью. Я недавно смотрел "Шейлока" с Аль Пачино по телевизору и думал: "Ну как после этого мне было бы репетировать, после Аль Пачино?" Если бы сейчас в работе эта пьеса была - все! Хана!
- Арбенин - более чем неоднозначный персонаж, очень много вопросов возникает, когда думаешь о нем. В чем его логика, почему он именно так себя ведет, вы уже нашли ответы?
- Я бы начал с другого вопроса: что происходило в душе у 21-летнего Лермонтова, что он такую пьесу написал? Давайте от этого отталкиваться и, может быть, здесь будем искать ответ на все вопросы. Потому что Арбенин - это же производное от человека, которому был всего 21 год, и который написал пьесу-загадку: уже почти два века все ломают над ней голову. Я хочу показать то, что написано, я хочу прочесть стихи так, как они написаны, я хочу понять ту мысль, которая заложена, произвести на зрителя то впечатление, которое на меня производит пьеса. Я хочу, чтобы зрители поняли, что может чувствовать человек, который находится в состоянии Арбенина, и что это за состояние, как он вообще живет, что для него Нина, что для него карты, и, в принципе, жизнь и смерть. Учитывая, что "Маскарад" - это визитная карта Театра им. Моссовета - тот, легендарный спектакль с Мордвиновым долго шел,- наша ответственность в этой работе невероятна. А уж если она, как мы планируем, выйдет к 80-летию театра, это будет определенный этап для театра, а для меня это будет экзамен, который я довольно давно не сдавал.
- Да, ведь последняя ваша премьера в Театре Моссовета - "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда" - вышла в 2005 году. Для театрального актера промежуток между премьерами в два года - довольно большой. С чем это связано?
- А "Сирано де Бержерак" у меня вышел в 2001 году. Понимаете, можно каждый год штамповать премьеры. Толку никакого. А можно выпускать раз в три года, что я, в принципе, пытаюсь делать, - потому что должно быть, что сказать со сцены. После "Сирано", когда меня спрашивали: "Ну что дальше?", я честно отвечал: "Не знаю. После "Сирано" - не знаю. Все что я хотел - сказал в этой роли". Я себя в тот момент реализовал полностью. Сыграл комедию, трагедию, драму, мелодраму - все в одной пьесе, в "Сирано". А со "Странной историей" у нас занятно произошло: я предложил Павлу Хомскому "Тень" Шварца, а он уехал к дочке и привез "Странную историю...". То есть, все равно о том, о чем мне думалось - о раздвоении, о втором "я", и почему оно возникает. О том, почему черное, почему белое, и что сильнее О том, что мы давим и что - выпускаем. И все вопросы, которые меня мучили в то время, мы поставили. Не знаю, ответили ли на них. Я для себя - ответил. Для меня это главное.
- Если смотреть на вашу актерскую судьбу, кажется, что все очень хорошо складывается. Когда вы вспоминаете себя в институте, то, о чем тогда мечтали, - осуществляется?
- Да, наверное. Хотя сейчас я хочу больше. Всего же всегда становится мало. Если не поднимать себе все время планку - ничего дальше не будет. Нельзя говорить: "Я сделал то, я сделал это..." - и успокаиваться на этом.
- Какие роли надо себе подбирать, чтобы не останавливаться?
- Такие, чтобы в данный момент на данном материале тебе, с твоим человеческим опытом было, что сказать, вложить в эти буквы. Ведь происходит некое накопление моего жизненного опыта - я не говорю, что он правильный, что это истина в высшей инстанции, что это единственно верное знание, но я - на сегодняшней моей жизненной дистанции, так ощущаю - и себя, и мир. Я думаю, что понимаю что-то, что могу вам сегодня показать, растревожить что-то у вас внутри. Ведь на "Сирано" плачут, значит, куда-то вглубь я попадаю, если они молчат и слушают стихи. Чего-то же это стоит, ведь 70 процентов людей приходят в театральный зал, чтобы увидеть лицо из телевизора. У меня была масса случаев, когда я слышал из зала выкрики с названиями моих киноролей. И не то что у меня страх есть перед этим, но 50 на 50 - негатива и позитива, и этот негатив надо убить, другого слова не подберу. Его надо выбить. Я должен победить, и заставить их слушать Ростана, а не смотреть на "живого Домогарова". Я же один выхожу против тысячи, а у них у каждого своя энергетика, и каждый на тебя смотрит с определенным настроем. Каждый! И далеко не все - с позитивом. А я очень ощущаю негатив. Физически ощущаю. И пока он меня не сгибает, а прибавляет сил, я начинаю драться. Это же по-любому драка. Я же каждого если не переубедить должен, то заставить себя слушать. И получается!
Катерина Антонова
01.02.2007
http://www.peoples.ru
Док. 517350
Перв. публик.: 01.02.07
Последн. ред.: 09.11.08
Число обращений: 99
Домогаров Александр Юрьевич
|
