В истории советской высшей школы были замечательные учебные заведения, которые хотя и были потом преобразованы, остались в памяти народа как питомники целой плеяды талантливых научных и творческих кадров. Такую славу заслужили, например, ВЛХИ (Высший литературнохудожественный институт) и ИФЛИ (Институт философии, литературы и искусств), который нередко называют советским лицеем. Опыт этих институтов нуждается сегодня в изучении в свете последних изысканий психологопедагогической науки по улучшению подготовки специалистов в вузе. Важно понять не только сами результаты работы учебного заведения, но сам процесс обучения и воспитания, благодаря которому достигается именно такой, а не иной результат. Тем более, как пишет современный ученый, "результаты исследовательской работы, проводимой в рамках деятельного подхода, убеждают, что творчеству можно и нужно учить" `. Притом речь идет о воспитании не только отдельной творческой личности; каждый вуз, наверное, может гордиться своими несколькими выпускниками. Речь идет о таких учебных заведениях, где почти каждый выпускник стал творческой личностью. Выпускница ВЛХИ Е. Благинина пишет` в своих воспоминаниях: "Из этих стен (из стен ВЛХИ - А. Ш.) вышли первоклассные переводчики (школа Ивана Кашкина - Калашникова, Волжина, Жаркова, Богословская и другие), крупные ученыелитературоведы - Сергей Макашин, Борис Пуришев, Леонид Тимофеев; поэты - Иван Пулькин, Георгий Оболдуев, Михаил Светлов; прозаики - Анна Кальма, Кирилл Андреев, Мария Поступальская - трудно всех припомнить и назвать. А сколько работников печати - редакторов, корректоров, глубоких знатоков книги!"2 Назовем еще имена А. Веселого,
П. Замойского, Ст. Злобина, М. Голодного. Среди выпускников ВЛХИ были также два поэта, которые стали основоположниками двух финноугорских1 национальных литератур,- К. Герд (удмуртской литературы) и Д. Морской (мордовской литературы). Изучение творчества этих двух последних поэтов, стремление понять путь их формирования и привело автора к этой теме.
К. Герд был направлен на учебу в ВЛХИ областным правлением Союза работников просвещения Вотской автономной области "как сознательный член своего Союза"3. Это место было выделено для Вотской автономной области культотделом ВЦСПС от 5 июля 1922 года4. Было выделено и второе место - Союзу металлистов, и облпрофсовет направил в ВЛХИ еще И. Векшина. В рекомендации К, Герду, подписанной председателем облисполкома Т. Борисовым и заведующим облоно А. Медведевым от 4 августа 1922 г., говорилось, что Герд "один из видных литератур, нообщественных работников среди вотяков", что он уже "создал своеобразную литературную школу". "Его стихи,- писали руководители области,- имеют широкое распространение среди вотяков и распеваются ими по деревням, а стихотворение "Солнце золотое взойдет" чуть ли не сделалось национальным гимном. Являясь одновременно природным рассказчиком, поэтом и исполнителем вотяцких песен, он собрал богатейший материал вотяцкого народного творчества- до 3000 песен, большое количество сказок, легенд, преданий, пословиц, загадок и т. д." 5 В рекомендации говорилось о нем также как об авторе сборника "Гусляр" и повести "Черный кот".
За время учебы К Герд прослушал лекции по циклам стиха, критики, педагогики, фольклора и редакционноиздательского дела. В академическом листке, приложенном к свидетельству об окончании ВЛХИ, указываются сданные выпускником зачеты по историческому материализму, фонике стиха (класс стиха и стихология), музееведению, классу фольклора, по лирической композиции, а также физике, химии, биологии 6. В процессе учебы, как это указано в анкете, Герд сдал зачеты по следующим дисциплинам: введение в западноевропейскую литературу, историческая поэтика, основы стиховедения, введение в историю русской литературы, семинарий по всеобщей истории, семинарий по русскому автору, народная словесность, поэтический синтаксис, класс стиха, семинарий по Гоголю, класс критики, методология работ с массами, организация просвещения, история античной литературы7.
Естественно, чтобы скольлибо полно изучить психологопедагогические аспекты подготовки творческих кадров в ВЛХИ, требуется большая архивная работа, знакомства с личными делами бывших студентов, но и то, чем мы располагаем сейчас, статьи, воспоминания, биографии отдельных писателей дают нам воз
можность делать Некоторые выводы о методике обучения и воспитания в институте.
В. Брюсов еще в дореволюционное время мечтал о создании специального учебного заведения для будущих поэтов. И уже тогда его признавали своим учителем такие известные поэты и критики как Н. Гумилев, Шик, Садовской, К. Чуковский 8. Он исходил из положения, что "подобно тому как композиторы готовятся к своей профессии в консерваториях, так и поэты должны получать определенную сумму сведений и навыков, которые в будущем сократили бы для них "опыты быстротекущей жизни"9. Октябрь открыл широкие возможности для осуществления брюсовской мечты. Сначала была создана студия при Лито Наркомпроса, потом был основан по инициативе и плану Брюсова ВЛХИ, которому и было впоследствии присвоено имя его создателя.
В начале 20х годов в институте произошла по существу встреча двух поколений, двух социальных групп, а значит и взаимодействие их социального опыта и знаний: прошедшей суровую школу жизни рубежа 10-20х годов молодежи и старой профессуры с ее классическим образованием и огромным интеллектуальным потенциалом. Конечно, это было только исходным условием. Взаимоотношения преподавателей и их питомцев могли сложиться поразному. (В последующие годы высшая школа знала периоды, когда ученики восставали против своих учителей как якобы ретроградов, помогали их вытеснять как представителей буржуазной науки и тем самым обрекали себя на полуобразование или на заменяющую настоящее образование упрощенную политграмоту.) Уже в начале 20х годов сильно давали о себе знать пролеткультовские тенденции отбрасывания всей старой культуры, противопоставления старой интеллигенции молодежи. В ВЛХИ произошло встречное движение представителей двух поколений, и между ними сложились нормальные отношения как между учениками и учителями. Учителя - В. Брюсов, профессорафольклористы братья Соколовы, Цявловский, П. Коган и другие - смотрели на своих учеников как на будущих творцов новой советской культуры, а их ученики на своих учителей - как на друзей, которые являются обладателями несметных сокровищ знания. Связующим началом здесь в первую очередь был ректор института В. Брюсов- мастер, как называли его коллеги: "мэтр" и как назвал его М. Горький: "самый культурный писатель на Руси". Ясны были его политические позиции: он один из первых среди писателей стал сотрудничать с Советской властью, вступил в РКП (б). Все это нравилось пришедшей из низов молодежи. Кроме того, В. Брюсов был человеком универсального ума, энциклопедических знаний и работал не только как администратор, но читал лекции, вел "класс стиха".
"В институте Брюсов проявил свой энтузиазм и способности педагога в полной мере. Его преподавание носило характер энциклопедический: он читал курсы истории литературы, латинского языка в связи со сравнительным языкознанием, даже математики, вел различные семинарские занятия, увлекал студентов всякими искусно изобретенными упражнениями. Брюсовпедагог проявлял при всех обстоятельствах исключительную щедрость, постоянную готовность помочь в чем бы то ни было. Вся эта благородная и плодотворная активность протекала в условиях голода и холода, .которых старались не замечать ни студенты, ни их воодушевленный, помолодевший в их кругу учитель" ш. Брюсов сам был автором методических пособий по стихосложению. "Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и форме" стали основополагающими в изучении и преподавании стиха. Бесконечно уважительное отношение к учителю обусловливало трансляцию его личности в своих учеников.
В институте вообще царил культ искусств и литературы. И располагался он во Дворце искусств на Поварской улице, в усадьбе XVIII века, представляющей собой архитектурный памятник. Здесь жил дух Пушкина и Блока. Сюда приходили В. Маяковский и С. Есенин. Студенты знали наизусть много стихов. Знания, полученные в атмосфере такого высокого эмоционального подъема, закреплялись на всю жизнь. "В те годы читатель стихов был какойто неистовожадный, но... разборчивый. Все настоящее запоминалось сразу, накрепко, навсегда, и вызывало какойто буйный восторг... Здесь читал свою "Гренаду" Светлов, сюда приезжал Маяковский, здесь Цявловский допытывался у студентов, как звали отца Татьяны Лариной и бывал ли Пушкин за границей, и как инструментован "Медный всадник". Здесь Георгий Шенгели демонстрировал перед упоенными слушателями чудеса модулированного ямба... Поблескивая молниями пенсне, Эйхенгольц пировал вместе со слушателями на пирах французской литературы с чисто раблезианским размахом. Здесь читал немецкую литературу Григорий Рачинский - наш патриарх. Он казался нам ужасно старым - ему было тогда лет за пятьдесят. Наконец, сам Валерий Брюсов, как всегда туго застегнутый, подтянутый, в крахмальных, белыхпребелых воротничках, поврубелевски складывающий руки, читал то лекцию по средним векам, то латынь, то физику, то философию. Не помню, была ль у него какаянибудь определенная дисциплина по курсу. Он был скорее дирижером, исполнявшим ту или иную партию для того, чтобы оркестрант знал, как ее надобно вести. Все это вместе создавало впечатление большой духовности, многозначительности" ".
Немаловажную роль сыграл сам отбор студентов для учебы. Естественно, программ для поступления не было. Абитуриенты
проверялись на способность к творчеству, к воображению, вместо экзамена проходили собеседование. Оно было необычно. У поступающих спрашивали не столько то, что надо как минимум знать, а то, что они знали и как знали. Могли спросить любого поэта, запомнившийся стих, случай из жизни, и даже могли попросить решить математическую задачу. В целом был набран состав студентов с ярко выраженной профессиональной направленностью, Они учились одновременно с активной творческой деятельностью. Эта деятельность поддерживалась и стимулировалась самим учебным процессом. Так в классе стиха Брюсов анализировал стихи Пушкина (надо заметить, что сам Брюсов был пушкинистом) и давал задания студентам написать стихотворение по определенной ритмике, жанру или дописывать какоелибо стихотворение. Методический почерк Брюсова виден и в его деятельности в Союзе поэтов. Один из его учеников вспоминает: "Нередко Валерий Брюсов давал активу Союза поэтов ту или иную тему стихотворения. Для выполнения задания назначался определенный, обычно весьма короткий, срок. Брюсов писал стихи на ту же тему и к тому же сроку и сам" 12.
Уделялось внимание новизне учебного материала и его разнообразию, овладению умениями и навыками будущей профессиональной деятельности. "...Странно было бы,- писал В. Брюсов,- если бы пишущие стихи вместо современной поэтической техники стали пользоваться той техникой, какая существовала 20 лет назад, или даже сознательно отступали еще дальше и довольствовались техникой 80х годов" `3. Сам Брюсов - великолепный виртуоз и стилизатор стиха - вводил в учебный процесс изучение стихов К Бальмонта, В. Хлебникова и других. Обучение на высоких образцах сыграло большую роль в воспитании высокого художественного вкуса и вкуса к экспериментаторству, к поиску. Мог быть и другой вариант, он не раз потом встречался. В частности, в 30-60е годы молодые литераторы были лишены возможности учиться на высоких образцах писателей предыдущего, предшествующего, поколения: А. Ахматовой, М. Цветаевой, М. Булгакова, Б. Пастернака, А. Платонова. Во всяком случае они не включались в учебные программы, да и до сих пор они находятся на отшибе в учебных программах. Поколение молодых писателей начала 20х годов находилось в более выгодном положении: они брали эстафету непосредственно из рук предшествующего поколения, классику воспринимали уже через опыт своих непосредственных предшественников. Преемственность в восприятии культуры, наверное, очень важна в развитии культуры. Если этой преемственности нет, то подлинные образцы могут быть заменены эрзацами. "...Социальные условия его (специалиста, таланта, просто человека.- А.Ш.) жизни могут быть таковы,-пишет уче
ный,- что вместо овладения подлинными достижениями человеческой культуры он овладеет ее "эрзацами", вместо творческой деятельности он будет выполнять роль придатка машины. Но зато ему "научно" разъяснят, что все это изза его "врожденной" неспособности" 14. В последние десятилетия не раз можно было слышать упреки в адрес литературной молодежи, что она слишком поздно входит в литературу, дескать, смотрите, как было в 20е годы: в 22-25 лет уже были известными писателями.
Творческому созреванию молодых писателей в ВЛХИ содействовала обстановка литературной полемики. Не надо было внедрять проблемное обучение, оно было дано самим временем, историческим своеобразием переживаемого момента. За стенами института кипели литературные страсти, бились литературные группы. Хотя мы нередко и справедливо пишем о вреде групповой литературной раздробленности 20х годов, в этом были и свои положительные моменты: открыто выдвигались литературные мнения, поэт стоял перед суровой необходимостью самоопределиться. Вместе с тем сам В. Брюсов был вне групп, но не вне борьбы. Он ратовал за новую высокую культуру, построенную на основе высоких образцов прошлого, поэтому ориентировал своих учеников на упорный труд. "Брюсов и Адалис вызывали у нас стремление к поискам нового, современного, усиливали требовательность к форме. Они начали приучать нас к профессиональному овладению материалом, к ежедневному труду, несмотря ни на что. Приучали нас к строгой дисциплине литературного труда. Писать надо не так, как вышло, а, самокритично найдя слабые места, много потрудившись, самому добиться лучшего решения. При неудачах не падать духом. Не лениться. Не обижаться на критику товарищей. Неудачи могут быть очень поучительными. В любой науке одному удачному результату может предшествовать много предварительных опытов. Неудача может быть и удачей, так как предостерегает от последующих ошибок". Мы спросили Брюсова: когда он решил закончить "Египетские ночи", верил ли он в свою удачу? Он ответил: "Я верил не в удачу, а в удачный труд". Брюсов часто напоминал нам слова Гете: "Без труда нет ничего великого" 15. Брюсов мог убедить своих слушателей в том, что во всем, в овладении мастерством, развитии памяти, воображения, лежит труд. Вот еще о каком эпизоде вспоминает его ученик. "Большинство из нас не видело альманаха, и мы стали просить Брюсова прочитать "Египетские ночи". Он не отказался еще раз продемонстрировать нам свою великолепную, натренированную память - и это, вероятно, входило в его учебную задачу: смотрите, как бы говорил он, чего можно добиться трудом и упражнениями... Затем он рассказал, как он дополнял неоконченную поэму, ста
раясь не выходить за пределы пушкинского словаря, его ритмики, его рифм. Мы были восхищены и подавлены такой глыбищей эрудиции и труда" 16.
Заслуживает внимания метод обучения Брюсова самому процессу творческой, профессиональной деятельности, будущих литераторов. Он интуитивно постигал то, что на языке науки сегодня формулируют педагоги и психологи. "...В самой педагогике творчества должны быть заключены такие принципы, которые делают возможным и необходимым выработку действительно профессионального отношения к творчеству. Студент должен осознать необходимость и получить возможность непосредственно работать над способами и методами профессионального творчества, а не над "творческими" результатами... Важно сменить ориентацию деятельности с искомого результата на метод деятельности в целенаправленном процессе воспитания творчества. Таким образом, вместо ориентации на продукты разработки той или иной проектной темы, в сознании учащегося должны выступать особенности и возможности тех или иных уже сложившихся способов деятельности, разработка своего способа решения стоящей задачи" 17. Этот принцип обучения находил свое выражение в педагогике Брюсова в следующей форме. "Если Брюсов никуда не спешил, что, правда, бывало редко, или если неожиданно во всем доме гасло электричество, что бывало тогда часто, Брюсов предлагал читать стихи. Читал их сам и знал их великое множество... А то, не договорив строфу, предлагал нам вспомнить окончание или самим придумать рифму. Когда же мы смущенно удивлялись, как же мы будем хотя бы одним словом изменять строфы Пушкина, Лермонтова, Тютчева,- Брюсов, шутя, напоминал, что "сам делал попытку обработать и дописать незаконченную поэму Пушкина "Египетские ночи". Написал вопреки старым запретам Достоевского" )8. Интересно само отношение Брюсова к классике. При всем безмерном уважении к ней, поэт все же говорит о ней как о рукотворном деле, а не как непостижимо божественном. Брюсов "умел превращать весь класс в дружную творческую лабораторию. Между ним и его учениками быстро устанавливались простые и доверчивые отношения" 19.
Таким образом, Брюсов строил учебный процесс как обучение познанию и творчеству одновременно. Давая огромный объем информации, он мог его приблизить к учащимся. Обратим еще внимание на особенности подачи материала. "Брюсов учел особенности нашей, в большинстве не очень грамотной, аудитории и умел находить такую форму лекций и бесед, что они незаметно, исподволь делали из нас культурных людей. Сжатость, конкретность, умение отобрать необходимую предельную дозу излагаемого материала были характерными чертами его сооб
щений... Брюсов понимал, что большой объем даваемой им информации без навыков умственного труда у его слушателей не мог ими восприниматься в полной мере, поэтому он, походя, советовал, как легче и разумнее осваивать материал, давал задания прочитать доступную нам литературу... Только деликатностью умелого воспитателя можно объяснить стремление Брюсова просмотреть наши тетради или блокноты с записями его лекций. Он, видите ли, хотел вспомнить, о чем говорилось в прошлый раз. А прочитав наши записи и убедившись, как у некоторых отрывочно, наивно, а иногда и искаженно (для краткости) велись они, отдельно говорил с товарищем наедине, терпеливо объясняя и исправляя его ошибки... Брюсовым было введено - как правило: перед его лекцией минут 15-20 занимались сообщением студента о том литературном течении или писателе, произведения которого рекомендовалось на прошлом занятии прочитать"20. Судя по воспоминаниям, Брюсов мог демонстрировать сам процесс анализа, синтеза, размышления, решения умственной задачи. "Его беседа была непринужденной, и в любом вопросе он умел вылущить основное ядро (подчеркнуто мною. - А.Ш.) и подать его как явление, вам как будто уже знакомое, как суждение, вами слышанное"21.
В. В. Фефер вспоминает, что "упорный труд Брюсова был одним из главных источников его морального обаяния"22. Обучая труду, Брюсов обучал своих студентов внутреннему труду, ибо труд писателя изначально связан со словом, внутренним инструментом, и, работая над словом, писатель работает над собой. "Брюсов подчеркивал необходимость добиваться свежести и законченности в наших литературных опытах и ссылался на требования Пушкина, ценившего в стихотворной речи "блеск и энергию", "гармоническую точность"23. Работа над литературным произведением это есть труд души, и качество этой работы зависит от состояния души, от качества личности, от всей его внутренней душевной организации. Поэтому очень важно воспитание творческой личности с высоким душевным строем, а это зависит от самой личности, от умения работать над собой. У Горького есть слова о том, что человек растет в сопротивлении своей среде. От этого зависит его способность создавать себя. "В искусстве самоопределение становится сознательной личностной установкой, профессиональным принципом. Здесь нетворческим человеком быть нельзя. Художник с большой буквы - это всегда и творец самого себя; создавая для других, он должен созидать самого себя. Если он останется прежним, он перестанет быть художником. Всякая стереотшшзация в искусстве есть утрата искусства и сохранение в лучшем случае ремесла. Движение может быть только вперед через преодоление своих
возможностей. Если мы хотим сохранять свое творческое "я", мы должны постоянно и систематически менять себя, расти над собой, преодолевать себя"24. Брюсов был в постоянном самопреодолении, совершенствовании себя через других, и всей своей педагогической деятельностью он стремился передать своим ученикам этот механизм управления познанием и самопознанием, механизм и технику самовыражения словом.
В этой творческой атмосфере целых три года формировался талант удмуртского поэта К. Герда. Школа, пройденная им в институте, возглавляемом выдающимся русским поэтом и ученым, отразилась на всем его творчестве, а, значит, и на удмуртской литературе.
1 Нечаев Н. Н. Психологопедагогические аспекты подготовки специали
стов в ВУЗе.- М.: Изд. Московского университета, 1985.- С. 3.
2 Благинина Е. Воспоминания о ВЛХИ (написаны по моей просьбе 20 ок
тября 1987 г.; хранятся у меня.- А. Ш.).
3 ЦГАЛИ, ф. 596, оп. 1, ед. хр. 255, л. 4.
4 Там же, л. 3.
5 Там же, л. 5.
6 Там же, л. 17-18.
7 Там же, л. 8.
8 Литературное наследство. Т. 80.- М: "Наука", 1976.- С. 283.
9 Там же, с. 22.
10 Там же.
11 Благинина Е. Воспоминания о ВЛХИ.- С. 3.
12 Литературное наследство.- С. 233.
13 Там же, с. 234.
14 Нечаев Н. Н. Психологопедагогические аспекты...- С. 21.
15 Литературное наследство.- С. 819.
16 Там же, с. 818.
17 Нечаев Н. Н. Психологопедагогические аспекты...- С. 50, 58.
18 Литературное наследство. -С. 817.
19 Там же, с. 819.
20 Там же, с. 815.
21 Там же, с. 816.
22 Там же, с. 805.
23 Там же, с. 822.
24 Нечаев Н. Н. Психологопедагогические аспекты...- С. 45-46.
shklyaev.ru
06.11.2008
Док. 516952
Перв. публик.: 06.11.08
Последн. ред.: 08.11.08
Число обращений: 25
Шкляев Александр Григорьевич
|
