Двести лет вместе. Война и мир русско-еврейской истории от автора `Красного колеса`Назад
Двести лет вместе. Война и мир русско-еврейской истории от автора `Красного колеса`
Слухи о новой книге А. И. Солженицына "Двести лет вместе" , точнее, о том, что великий писатель готовит "книгу про евреев", ходили давно. Как обычно, слухи оказались не совсем точны - книга не собственно только о евреях самих по себе, но о евреях в России. Жанровая природа сочинения, как всегда, не вполне определима - это одновременно и отложенный на потом в особую папку узел "Красного колеса", и отчасти как бы историческое исследование, напоминающее многотомный "Архипелаг ГУЛАГ", и в то же время - перспективно-ретроспективный публицистический трактат вроде знаменитой брошюры "Как нам обустроить Россию".
Солженицын избирает позицию третейского судьи, сурового, но справедливого: "Искренно стараюсь понять обе стороны. Для этого погружаюсь в события, а не полемику", ибо "пока народное мнение не найдет себе ясного пера - оно бывает гул неразборчивый, и хуже угрозно." Декларированная цель писателя - взвесить и оценить взаимные вины и обиды.
Несмотря на пафосно-исторический заход, Солженицын редко выдерживает эпическую карамзинскую интонацию. Он скорее пишет романы неизвестного (толстовского) жанра, строем своим подражающие истории, чем историческое сочинение, а потому автор как бы научного труда вдруг мгновенно превращается в азартного болельщика административной игры: поправляет, дает советы, негодует, в общем - "обустраивает евреев" задним числом, спустя сто лет, и так, как будто у российской империи впереди еще века и можно "вдумчивыми реформами" эмансипировать крестьян, просветить все остальное население и только потом уж.... Так что размышления писателя порой напоминают какую-то компьютерную стратегию, вроде "Цивилизации", где можно "запомниться" и начать все сначала.
Но самое уязвимое для критики место в труде А.С. Солженицына - архаичность самой "метафизики вины": мы признаем наши вины - вы признаете свои? Мир да любовь вследствие взаимопогашения и списания "долгов": согласно списку, составленному третейским судьей, еврейская экономическая экспансия и еврейское участие в революции компенсируется чертой оседлости и погромами. Эта "метафизика вины" - тоже часть творческого метода писателя, так сказать, оборотная сторона вдохновляющего его процесса "переписывания истории".
