Для моей картины мира существование Бога (а значит, и дьявола) не требуется. Пьянство в такой системе координат - всего лишь своеобразная форма покаяния. Потому я совершенно спокойно и без эмоций допиваю последний бокал "Белой лошади", встаю из-за осиротевшего стола и машинально двигаюсь в сторону книжных полок. Протягиваю руку к Золотой коллекции от Дженифер Блейк - вещь называется Perfume of Paradize.
Открываю самое начало тринадцатой главы.
...Как странно, что однажды энергичный, общительный, жизнерадостный человек вдруг умирает. Человек уходит, а жизнь продолжается... Всходит и заходит солнце. Идут дожди. Одно время года сменяет другое. И так происходит всегда. Смерть одного человека едва ли имеет какое-либо значение.
Но всё-таки должен же оставаться какой-то след от человека помимо каменного надгробия, установленного в грязном поле?!
Художник из жизни не уходит, это жизнь рано или поздно уходит из художника, - вспоминается мне расхожая фраза. Швыряю книгу на диван, подхожу к окну. Сыплет мелкий снег, родившийся ещё в прошлом году. Откуда-то из снежного марева появляется Мартыш - она уже не первый раз проделывает со мной подобные штучки. Она стоит ко мне спиной на заснеженной берёзовой аллее, но я точно знаю, что это она. Конечно, я вижу Мартыш не так, как в жизни. Она нацепила высокие чёрные сапоги до колен и стоит, заложив руки за голову; её жёсткие волосы стали длинней и спускаются на голую спину. Кроме сапог на Мартыш ничего нет, она это любит.
- Ну и как ты будешь жить дальше?- задаёт она свой беззвучный вопрос, слегка повернув голову.
- Как-нибудь выживу, Мартыш, хотя это очень больно: жить - значит рождаться снова и снова. Может быть, всё брошу. Уеду на дачу, стану разводить пчёл. Говорят, эти летающие зверьки очень забавны и могут заменить целый мир... Целый мир - могут, а тебя - нет. Умершую любовь сменяет другая, только в своей жизни я уже прошёл этот этап.
Ты ведь классический пенсионер, - мысленно говорю я себе... Брюзжишь; презираешь своих сограждан, выбравших нынешнюю аморальную власть; ненавидишь это общество, замешанное на предательстве, вражде и насилии; временами тебе даже стыдно, что ты - русский. Но национальность поменять нельзя, а забыть российскую историю - всё равно, что забыть собственное прошлое. Впрочем, каждый сам решает, что ему хранить, а что выбрасывать. И только эпитафия является истиной в последней инстанции. Всё остальное - все события, все жизни, все детали (важные и не очень) - будет унесено в Past Perfect. В вечность...
Вы спросите меня: почему я всё ещё остаюсь в этой сумасшедшей, Богом забытой стране?
Да я и сам толком не знаю. Может потому, что здесь на скромном подмосковном кладбище покоятся могилы моей матери, моего деда Петра Васильевича, бабушки Натальи Семёновны.
А может, потому что именно здесь говорят и пишут по-русски; и картины мои написаны для тех, кто живёт здесь: иноземцы, очень вероятно, их просто не поймут. Да и Незнакомка моя - тоже отсюда...
И ещё я очень люблю во время тёплого июльского дождя выйти из своей дачной халупы, сделать несколько шагов до своего вишнёвого сада, обеими руками пригнуть высоко вытянувшуюся ветку с сочными спелыми ягодами, почувствовать, как капли дождя и брызги с листвы падают на лицо и... нежно, одними губами сорвать плод. А потом вернуться в дом, удобно устроиться на диване у окна и бездумно смотреть на косые росчерки небесной воды.
Впрочем, очень может быть, всё - не так, и я просто реализую заложенную моими предками генетическую программу: остаюсь дома для того, чтобы, как Архимед, охранять свои чертежи. Что ж, значит, исход предопределён...
* * *
Когда тебе четыре десятка лет, "Белая лошадь" может заменить сон, особенно в новогоднюю ночь. Но чувствуешь себя при этом не слишком здорово. Барахтаясь в безбрежном океане выпитого, я всё ж таки нахожу в себе силы добраться до письменного стола, плюхнуться во вращающееся кресло и включить компьютер. Вентилятор моего PC работает совершенно бесшумно. Меня окружает полная, абсолютная тишина.
Вот так приходит осень жизни, - лениво шевелится в голове банальная мысль. Для смерти ещё рано, для любви уже поздно. Отвратительное время, когда ты не в силах ни жить, ни умереть; всё, что остаётся - так это лишь думать и вспоминать.
Загрузив операционную систему, открываю новый документ "Microsoft Office" и начинаю писать: "С некоторых пор я люблю читать некрологи. Сейчас их почему-то стали реже печатать в московских газетах. А раньше...
* Полностью повесть напечатана в сборнике - Гусев А.Е. "ROLE PLAYS в зрелом возрасте": повести и рассказы / М., 2003 ISBN 5-704-0630-1
www.geocities.com
Док. 516398
Перв. публик.: 12.09.03
Последн. ред.: 07.11.08
Число обращений: 218
Гусев Андрей Евгеньевич
|
