Прошли те времена, когда имя Герда использовалось для политических спекуляций, когда опасно было произносить его имя, когда замалчивались его произведения, когда еще шли споры, что у Герда принимать или не принимать.
Кузебай Герд был официально реабилитирован в 1958 году, и вскоре после этого в литературных и партийных кругах стали говорить, что он будто бы реабилитирован как гражданин, но не как поэт. Эта формула трактовалась по-разному. Одни это понимали так, что еще надо разобраться, в чем К.Герд наш, а в чем не наш (предполагалось, что Герд в своих общественно-политических взглядах и творчестве не всегда придерживался коммунистически-партийной позиции, и потому, считалось, ошибался). Другие эту формулу повторяли в том смысле, что Герд будет полностью реабилитированным лишь тогда, когда будут изданы все его произведения и воплощены в жизнь его замыслы. В этом самом широком смысле слова выходит, что реабилитация Герда до сих пор продолжается.
Но мы собрались уже на очередные, четвертые, гердовские чтения, хотя формально наш форум называется конференцией. Вышло уже три тома материалов гердовских чтений. Ежегодно проходят гердовские дни. Посетителей Национального краеведческого музея, названного именем Герда, сегодня встречает памятник поэту. В д. Гурезь-Пудга работает музей Герда. В Венгрии Петер Домокош издал сборник Герда на удмуртском и венгерском языках. Изданы монографии Ф.К. Ермакова - о Герде, К.И. Куликова - о "Деле "СОФИН", Н.С. Кузнецова - "Из мрака Опубликованы глубокие теоретические статьи А.А. Ермолаева, В.В. Ванюшева, И.К. Калинина, В.Л.Шибанова, С.Т. Арекеевой и др. Широко отмечено 100-летие Герда не только в Ижевске, но и в Москве. Вышло 6 томов избранных произведений поэта. Значит, дело Герда живет. Но не то "дело", которое было на него заведено, а дело его жизни.
У слова реабилитация есть четкое научное содержание. По академическому словарю, реабилитация - "Это восстановление чести, репутации неправильно обвиненного или опороченного лица. Восстановление (по суду или в административном порядке) в прежних правах. (1). В этом смысле Герд, действительно, был реабилитирован в 1958 году. "Кузебай Герд настолько крупное явление в истории удмуртской литературы и фольклористики, - писали З.А.Богомолова и А.Н. Уваров в своей справке в ИМЛИ (Институт мировой литературы) 24 ноября 1977 года, - что не нуждается в дополнительной реабилитации" (2). А что касается полноты знания о деле Герда, тех документов, которые нам раскрыли глаза на масштабы провокации против Герда и по существу против всей удмуртской интеллигинции, что нас сильно отрезвило, то такой переломный момент наступил после публикации книг Н.С. Кузнецова "Из мрака и К.И. Куликова, что было возможно, в свою очередь, потому, что в пору гласности были открыты недоступные раньше архивные материалы. Когда будут открыты еще другие пласты архивов, мы, возможно, узнаем еще немало нового. (Хотя мы знаем судьбу Герда, нас всегда будет занимать, как все это могло произойти, каковы были конкретные механизмы уничтожения лучших сынов народа. Уже в хрущевские времена, в период так называемой оттепели, мы думали, что все архивы открыты, а оказалось не так). Сейчас некоторые говорят, что Гердом заниматься запрещали, что будто бы потребовалась вторая реабилитация. Это не совсем так. После реабилитации Герда каждый, кто интересовался творческим наследием К. Герда, мог изучать его в меру своего мужества и научной подготовленности. Уже в начале 1960-х Ф.К. Ермаков опубликовал два сборника стихов Герда в Удмуртском государственном издательстве, целую главу о Герде в коллективном исследовании УдНИИ при Совете Министров УАССР "Удмуртская литература" 1966 года, за Ф.К. Ермаковым на Ученом Совете УдНИИ была закреплена тема по творчеству Герда (а УдНИИ, напомню, это был государственный институт, который финансировался из государственного бюджета). А.А. Ермолаев и П.К. Поздеев в учебник для 9-10-х классов "Удмурт литература" (первое издание 1975 года) включили монографическую главу "Кузебай Герд". В 1977 году на Ученом совете факультета журналистики МГУ мною была защищена диссертация "Удмуртская газетно-журнальная критика в 1917-34 годы", где центральное место занимают личность и творчество К.Герда, Кедра Митрея, Г.Медведева и М.Коновалова. К началу 1978 года в связи с 80-летием Герда изд-во "Удмуртия" подготовило к изданию сборник стихов К.Герда (составитель и автор предисловия А.Г. Шкляев). Обо все этом, о том, "что сделано уже областным комитетом партии и общественными организациями Удмуртии после реабилитации Герда (1958) по пропаганде его литературного наследия", пишут З.А. Богомолова и А.Н. Уваров. В начале 1970-х годов, как пишут авторы справки в ИМЛИ, Ф.К. Ермаковым была создана рукопись "Творчество Кузебая Герда" (500 стр.). Одним из ее рецензентов, оказывается, была сама З.А. Богомолова. Как утверждают ученые, "этот вариант рукописи не рекомендован к печати по следующим причинам" и далее разъясняют: "Ф.К. Ермаков пошел по линии сглаживания идейных противоречий Герда, пытаясь найти аналогии в литературах других народов, что едва ли может оправдано. Автор рецензии (т.е. З.А. Богомолова - А.Ш.) советовала Ф.К. Ермакову в отдельных моментах пересмотреть свою позицию и, как говорится, "поставить точки над "i". Нам трудно судить, - продолжают авторы справки, - в каком направлении шла дальнейшая работа над рукописью о творчестве Герда: внес ли Ф.К.Ермаков в нее поправки, коррективы, или оставил в прежнем виде" (3).
Одним словом, "в течение двух десятилетий в республике учеными разных специальностей, - как утверждали З.А. Богомолова и А.Н. Уваров, - идет активное исследование творческого наследия К.Герда". (4).
Другое дело, что зашоренные наукой, строившейся по партийному принципу, в основу которой был положен классовый подход к общественным явлениям, многое в Герде не видели и в недоумении останавливаясь перед такими стихами как "Ой, эше" ("Ой, мой друг"), "Султэ" ("Встаньте!"), "Гуртын буран" ("В деревне буран") и др., говорили о непонимании Гердом существа революции, классовой борьбы и т.д. А читая стихи "Революция", в которой говорится, что революция - это "солнце", "колокол", "огонь", закрывали глаза на другой, явно неоднозначный образ: "революция - ты топор". Не то что закрывали, но и хотели закрывать, ведь подчеркивать этот образ в тех идейно-политических условиях, значило снова обвинять Герда. Или же останавливаясь на стихах, призывающих удмуртов объединяться, видели его неклассовый подход к национальному вопросу, ибо призывы к национальному единству и объединениям по национальному признаку квалифицировались как национализм, а национализм непременно сопровождался эпитетом "буржуазный", значит "враждебный".
Сегодня наше общество, строящееся на принципах плюрализма, более терпимо и более доверчиво относится к принципу национальной демократии, и мы имеем сегодня и Общество русской культуры, и татарское, и еврейское Общества, что еще лет 25 назад было трудно представить. Поэтому Герд и этой стороной своего творчества, с призывами к национальному единству, становится ближе к нам, ибо, действительно, есть такие судьбоносные вопросы, где этнос должен приходить к единению и внутреннему согласию.
Некоторые мои коллеги склонны утверждать, что они писали, выявляя лишь социалистическую ориентацию поэта, а не иначе, потому, что так заставляли. Статьи писались с позиции тогдашнего официального литературоведения, в основу которого был положен классовый подход к общественным явлениям и принцип партийности. Главным критерием оценки творческого пути поэта считали его отношение к Октябрьской революции. В творчестве его искали те образы, те идеи, которые согласовывались с идеями классовой борьбы. Подобно тому, как С.Есенин воспринял революцию с крестьянским уклоном, К.Герд воспринял ее под углом национально-демократического возрождения. Доказывать, что К.Герд был однозначно правоверным коммунистом, значило - погрешить против истины, в этом и была односторонность критики 1970-х годов. "Ф.К.Ермаков, - пишет в связи с этим И.К.Калинин, - посвятил многие годы исследованию жизни и творчества Герда, за что заслуживает особой благодарности. Но его позиция, несомненно, оказывающаяся в условиях социализма гражданским подвигом, напоминает амплуа адвоката на коммунистическом суде. Слабость ее заключается в том, что он вынужден по необходимости интерпретировать слова и действия Герда в узких для последнего концептуальных рамках марксистских идеологических штампов" (5). О перипетиях в изучении творческого наследия в 1960-70-е годы наиболее полно пишет В.М.Ванюшев (6).
Серьезным препятствием в объективном изучении Герда было открытое письмо Гражданину Герду, что приравнивлаось к партийному документу. Автор его считался непререкаемым авторитетом, и оценку с тех идейно-политических позиций, с которых писалось это письмо, было не прейдеши. Смелость оспорить и разоблачить открытое письмо И. Наговицына принадлежит Е.Ф. Шумилову, который от этого письма не оставил, как говорится, камня на камне (7).
В 1970-е годы мы еще мало знали и не могли знать, потому что архивы были закрыты. Единственный человек, который видел архивы, связанные со следствием, к тому времени был Ф.К. Ермаков. Наиболее полную информацию нам дали нам уже в своих книгах Н.С.Кузнецов и К.И.Куликов, которые также соприкоснулись с делом следствия. Страницы судьбы приоткрыла нам Р.А.Кувшинова, которой как наследнице были переданы письма Герда и Герду и благодаря обращению которой были заполучены письма из архива Финского Литературного Общества. После того как были опубликованы эти документы, мы увидели масштабы провокации против Герда и поняли последствия классового подхода к анализу произведений поэта.
В отличие от сегодняшнего времени в 1970-е годы Герда мы рассматривали через призму науки, построенной по партийному принципу и доказывали, насколько пролетарским, насколько коммунистическим был поэт. И доказывали, что он был вполне советским, вполне классовым поэтом. И находили много доказательств. Но как быть сегодня, когда его призывы бить буржуев будут восприняты как экстремизм, ибо мы живем уже в капиталистическом обществе и в нашей Конституции не допускается агитация и пропаганда, вызывающие вражду и ненависть по социальному признаку. Что останется от поэта за минусом советской идеологии? К счастью, настоящий поэт при всей его приверженности к той или иной идеологии или партии всегда шире в своих образах, иначе ничего не осталось бы сегодня от Маяковского, как это и хотели представить некоторые литературоведы.
Еще в 1970-80-е годы мы всячески хотели сделать К.Герда однозначно классовым, коммунистическим поэтом, пытаясь спасти его творчество от обвинений в национализме. Вспоминали стихи "Ой эше, юлтоше!" и доказывали, что нет, нет, Герд все же был за классовую борьбу, он не проповедовал классовый мир, слово "эн тушмона" означает не "не враждуй", а "не завидуй".
Сегодня издано большинство произведений Герда. Настало время для спокойного осмысления и осознания его творчества, время, когда на его творчестве можно вести эстетическое, нравственное, патриотическое воспитание. Но парадокс заключается в том, что когда народ жаждал впитывать его творчество, Герд был запрещен, а когда Герд весь издан, его аудитория перестает знать свой язык и тянуться к своей культуре. Именно этого боялся Герд, и он не раз напоминал, что нам дан последний шанс сохранить свой язык и оставаться народом. При Герде еще не было слова глобализация, но ее грозное приближение поэт чувствовал и чутко на него реагировал. Не важно, как называл он эту силу. Глобализация не перестает быть глобализацией, будь она коммунистическая или капиталистическо-империалистическая. Поэт инстиктивно ощущал, что национальная культура погибнет, если ее не собирать, не поддерживать, не защищать, не развивать. Именно это, что мы называем сегодня национальным патриотизмом, подавалось чиновничье-охранительной бюрократией как национализм и сепаратизм.
Герд не был ни коммунистическим, ни антикоммунистическим поэтом. Поэт-"полукоммунист" (по определению Е.Ф.Шумилова) был за то, чтобы сохранить родной язык, сохранить этнос. В зависимости от решения этого вопроса он был и за советскую власть (за то, что она дала свободу творчеству, национальной печати), и испытывал симпатии к Финляндии (за то, что там сохранили свой язык и создали современную цивилизованную культуру). Партийная точка зрения к 1930-м годам постепенно эволюционировала в сторону концепции, согласно которой надо сначала решить социальные вопросы, а потом национальные. Герд считал, что следует решать национальные вопросы в связке с социальными вопросами. Герд был не только поэтом, ученым-этнографом и фольклористом, он был общественным деятелем, но в то же время он не был профессиональным политиком. Он был баззащитен на фоне того разлома, который образовывался между теоретическими предпосылками новой идеологии и складывающейся практикой в национальном строительстве, когда на словах говорилось о развитии национальной культуры, а на деле продвижение этой культуры всячески тормозилось: верх брала теория, согласно которой следовало строить без национального содержания, но в национальной форме, социалистическую культуру.
На фоне этих глобалистских тенденций полная красок, живых чувств, ярких картин лирика Герда казалась явлением, мешающим, частным, не укладывающимся в ту модель нового человека, который должен был быть полностью подчинен инструкциям и стать бездушным колесиком и винтиком государственной машины, - машины, которая потом будет названа тоталитаризмом.
Вместе с тем, Герд был глубоко советским поэтом. Он безгранично верил в новый строй, в строительство новой жизни, в добрые намерения советских людей. Сегодня хотят его представить утопистом. Да, он верил в новое время, но он не был только восторженным романтиком, он корректировал свои чувства и взгляды, и постоянно выражал тревогу за будущее. Вот почему его лирический герой так часто слышит в природе тревожный голос совы и диких гусей. Он понимал свое одиночество и сознательно выбирал себе роль пророка-одиночки. Об этом свидетельствуют его самые трагические стихотворения "Кылбурчи!" ("Поэт") и "Мынам кулонэ" ("Моя смерть"). Как поэт он не только воспевал свой народ, признавался ему в любви, но и бросал ему упрек за его пассивность, инертность, разобщенность. Через все раннее творчество Герда пройдет тот мотив, тот призыв, который Н.А. Некрасов в свое время, думая о своем народе, выразит словами: "Ты проснешься ль, исполненный сил, Иль судеб повинуясь закону, Создал песню, подобную стону, И навеки духовно почил?!". Но и потом, уже в частном письме А. Эрику Герд даст не менее резкую характеристику своим сородичам:
Удмуртъес полын Среди удмуртов
Жокыт улыны, Душно жить,
Кышкыт кулыны, Страшно умирать,
Уг окмы омыр шоканы. Воздуха не хватает дышать.
В 1860-е годы Н.Г. Чернышевский сказал в адрес своего народа. задавленного крепостным правом: "Рабы, сверху донизу рабы", и потом его слова были расценены как слова истинной любви к своему народу. Так и в данном случае мы можем расценивать слова К.Герда как его беспокойство за то, что в этнической психологии слишком много еще темного, не осознанного, рабского, и Герд хотел освободить эту опутанную суевериями и страхом душу своего этноса.
Я сын угрюмого Прикамья,
Удмурт, заброшенный в лесах,
Привык к следам от колеса я
Пройдет немного времени, и Герд скажет:
Удмурт сюлэм пыдсы пыриз ин Революци шом!
Со шом вань мылкыдэз турка, мылкыд шундыяське.
Тани уг, учке удмуртэз: табре удмурт мукет.
Герд был за активного человека, строителя новой справедливой жизни, но он хотел, чтобы этот человек был одухотворен, милосерден, чтобы его социальная активность была достаточно обеспечена духовным багажом.
Своими стихами он хотел затронуть все струны души своего народа. Вот он выражает свою тоску по романтичному времени первых лет свободы ("Валэлы" - "Коню"): вот он выражает чувства безмерного удивления Петербургом (Ленинград), языком шепота говорит о любви, о ее красоте и быстротечности (Та яратон чагыр кышет - Эта любовь - голубой платок), говорит о конце любви и драме расставания ("Вокселы туннэ люкиським" - "Навсегда сегодня расстались"), сочиняет такой марш для физкультурников, что от него руки-ноги сами начинают двигаться (Жуг, барабан!..- Бей, барабан!).
Особое место занимают в его творчестве стихи о родном языке (Выль кырзан - Новая песня). К.Герду как и его соратникам было трудно бороться за права родного языка, потому что они были только декларированы. Сегодня эти права закреплены законом, но и сегодня Герду, наверное, было бы непросто доказывать необходимость сохранения языка, придавать ему разнообразные функции, и нет уверенности в том, чтобы он и сегодня не оказывался бы в конфликтных ситуациях.
В 20-е годы нет-нет да и мелькали высказывания, согласно которым следует издавать литературу на удмуртском языке, изучать удмуртский язык потому, что удмурты еще плохо владеют русским языком, что на родном языке следует наладить общественно-политическое просвещение. В 50-60-е и последующие годы стали говорить, что удмурты уже хорошо знают русский язык, зачем ему еще нужен родной, удмуртский. Такова рода демагогия принесла немало бед. Как мы сегодня понимаем, денационализация под видом интернационализации приводит к духовному оскудению и к опустошающему космополитизму.
Наше время не так узко и утилитарно понимает место языка. Язык не только средство, он форма существования этноса, величайшая культурная ценность. Он пронесен через века, и было бы преступлением перед человечеством с олимпийским спокойствием смотреть на его исчезновение. И именно поэтому права нашего языка закреплены в нашей конституции как государственного языка. Наверное, об этом мечтал Герд.
Но для осуществления его мечты сегодня многое надо сделать. Другое дело, процесс был так запущен, что на быстрые изменения было бы наивно рассчитывать. Ситуация такова, что государственные органы сегодня много делают, и нужна более активная поддержка родителей, удмуртской интеллигенции, всего населения. Иногда можно слышать, дескать, это только удмуртская интеллигенция возбуждает национальный вопрос. А кто же, если не интеллигенция, интеллигенция выражает ум, честь и совесть народа и как же к ней не прислушиваться? Сегодня созданы прекрасные учебники по удмуртской литературе, переизданы произведения классиков удмуртской литературы. Будут ли у них читатели? Поэтому стихи Герда с призывом проснуться, остаются актуальными.
Герд взял свой псевдоним, что означает "единство", в надежде объединить вокруг себя всех удмуртов. Кому-то это казалось подозрительным. Но Герд хотел объединить их для сохранения языка и культуры. Он мечтал, чтобы язык звучал везде. На улице, в государственных учреждениях, в больницах, в суде, - везде. Есть вопросы, где действительно необходимо национальное единство.
Словарь русского языка в четырех томах. Т. Ш. П - Р.- М.: Госиздат иностранных и национальных словарей. 1959. С. 913.
Как молния в ночи К.Герд. Жизнь.Творчество. Эпоха. Сост. и лит. обработка З.А. Богомоловой. - Ижевск: Изд. Удм. ун-та. 1998. - С. 608.
Там же.
Там же. С. 602.
И.К. Калинин. Восточно-финские народы в процессе модернизации. М.: Наука. - С. 138.
В.М. Ванюшев. Из истории гердовдения // К изучению жизини творчества Кузебая Герда. Сб. статей. Вып. 3. Сост. и отв. ред. В.М. Ванюшев. Ижевск: УИИЯЛ УР РАН. С. 158-172.
Евгений Шумилов. Поэт и вождь // Как молния в ночи - С. 212-219.
Из сборника "Научно-практическая конференция "Кузебай Герд и современность" 31 марта - 2 апреля 2008г. - г. Ижевск: ООО "Информационно-издательский центр "Бон Анца". 2008. - 304 стр.".
shklyaev.ru
07.11.1998
Док. 516124
Перв. публик.: 07.11.98
Последн. ред.: 07.11.08
Число обращений: 371
Шкляев Александр Григорьевич
|
