-Вы, когда актером решили стать, правда картавили?
- Правда. И во взрослом возрасте переучивался. Была такая Ольга Юльевна Фрид, царствие ей небесное, замечательный педагог Школы-студии МХАТ, она разработала для меня целую систему, и я пытался выговаривать. Причем время было такое - конец 80-х годов, тогда вообще очень мало актеров брали. А меня Иван Михайлович Тарханов к себе на курс принял - его тоже уже, к сожалению, нет. Это было какое-то чудо. Как сейчас помню: он подошел ко мне на вступительном экзамене, когда я прочел Есенина, сказал: Сынок, ты, видимо, человек творческий, но между нами - стена. А я руку протянул к нему: Какая же стена, Иван Михайлович, ее нет. Он задумался на секунду. И взял.
- Вы и не надеялись?
- Да конечно, я уверен был, что не возьмут, даже не боялся. У меня был такой нерв, будто я на расстрел иду и ничего хуже уже случиться не может. Представляете, мне было уже 20, я учился в другом институте - по своей первой специальности я инженер.
- Я тоже. По-моему, это неплохо - считается, что систематизирует мозги.
-Ну у меня они совершенно не систематизированы. Мой друг режиссер Виктор Шамиров говорит, что у меня разрозненное мышление и что я - не режиссер.
- А были режиссерские амбиции?
-Одно время во ВГИКе пытался со студентами что-то делать.
- Вы преподавали?
-Громко сказано. Так, присутствовал на курсе Киндинова года три, пытался делиться со студентами некоторыми своими соображениями. Дима Мерзликин, кстати, мой ученик. Оксана Пакитченко - она снялась в одном из последних фильмов Рязанова - тоже моя студентка. Я Диму встретил на днях, говорю: Ты же мой студент. Но он как-то скептически отнесся к моим словам. Что популярность с людьми делает.
- Вам нравилось преподавать?
-Да, ничего. Приятная штука. Но я понял, что мне сначала нужно заняться собой. Я понимал, как правильно нужно себя вести, чтобы сам актер начинал играть, но это не совсем получалось - меня там было слишком много. Мне не хватало опыта - я решил его приобрести. Вполне возможно, с возрастом я к этому вернусь.
- Может быть, у вас разрозненные мозги оттого, что вы снимаетесь сразу во многих фильмах?
- Я снимаюсь в одном-единственном фильме - заканчиваю Охоту на изюбра, многосерийную картину, которую делает Первый канал. Это именно фильм, а не сериал - он и снимается на пленку. Вообще, я стараюсь вести себя, как бы это сказать, целеустремленнее - не слишком разбрасываться. Вот только что закончил работу над фильмом Есенин - с Сергеем Безруковым. Играл там эсера Блюмкина. Убивал Есенина - после этого страна должна меня возненавидеть. Если уж мне и это простят, я не знаю...
-Это смотря кто убедительнее - Есенин или Блюмкин.
- Поверьте мне, Сергей очень убедителен.
-Сейчас на экранах страны идет последний отечественный блокбастер Турецкий гамбит. Помимо вас в фильме снималась целая плеяда очень известных актеров. Глядя на титры, только и успеваешь подумать: Только что Безрукова нет.
- Да, Первый канал любит привлекать суперзвезд.
- Но не получается разве, что на каждую звезду выпадает слишком мало экранного времени?
- Там же готова сериальная версия, четырехсерийная картина, в которой у всех времени больше. Но весь отснятый материал с моим участием вошел в фильм. У меня там небольшая роль. Я хотел побольше, но не поместилось.
- В книге вашего героя вовсе не было.
- Да, но в фильме нужен был какой-то визуальный враг. И придумали меня. Конечно, я хотел добавить - знаете, все бьются за каждую секунду своего присутствия на экране. Но мне грех - ребят вообще почикали всех, и Марата Башарова, и Диму Певцова. Телеверсия, я думаю, будет в этом смысле более вразумительной. Но все равно хорошо, что это сделано и что собрали какие-то рекордные деньги за первый уикенд показа. Так и должно быть - это же приключенческое кино.
- И литературный материал достойный.
- Да, чудесная книжка, читать ее да читать. Главное - была бы роль. Хочется, конечно, Фандорина сыграть.
-Так все-таки хочется?
- Конечно. Я бы чуть-чуть иначе сыграл. Замечательно, что появился такой персонаж.
- А вы с Акуниным на съемках общались?
- Я - нет. Меня до Акунина даже не допускали - я бы начал на него влиять. У меня была идея одной сцены, мы с Джаником (Джаник Файзиев, режиссер Турецкого гамбита.) ее даже обсуждали. Когда турки сидели в осажденной крепости, а русские привезли охотников, чтобы те отстреливали дичь, пролетавшую над крепостью. И мы хотели сделать такую сцену, когда мой герой сидел бы раненый и ему бы докладывали, что в крепости начали есть коней. И он бы спросил: а что с дичью? А ему бы ответили: русские все отстреляли, пролетело только три куропатки. И он отдал бы это раненым. Красиво можно было бы сделать - видите, я делал все что мог.
- Но вам не дали.
- Меня все успокаивали. Я был рад, что мне оставили хотя бы французскую сцену. Джаник сказал, что и ее не будет.
-Я слышала, что в американской версии Ночного дозора вашего персонажа вообще вырезали. Это правда?
- Да, американцы вырезали для проката. Меня там нет. И даже боев моих. Так часто бывает: то, что осталось в картине, - треть материала. Понимаете, в кино очень важен сценарий: он должен быть очень плотным. Трудно снимать такую литературу. А Ночной дозор снимали широко - собирали все грибы, все ягоды на поле, а потом уже сортировали. Костя Хабенский только что приехал с Берлинского фестиваля, на котором показывали новую версию Дозора, и сказал, что американцы знали, что делали: картина стала более динамичной.
- Но без вас.
-Они посмотрели и сказали: Мы вообще не понимаем, зачем этот персонаж. Понимаете, картина должна быть ясна. А мой персонаж отвлекал и приукрашал. Людей развеселило, когда я надел парик, - но какое дело американским домохозяйкам до моего парика, если они меня никогда раньше не видели? Так что все правильно: со сценарием надо обращаться мужественно.
-Я помню, что вы принимали участие в мероприятиях, посвященных 60-летию освобождения Освенцима. Кто еще там был?
- Сергей Юрский, Алла Демидова, Эммануил Виторган, Юлия Рутберг, израильские и польские актеры. Мы читали фрагменты из дневников узников, детские какие-то записки. Очень страшные строчки. Хроника там была адская - мы все ее раньше видели, но вдали от родины при соответствующих обстоятельствах она воспринимается по-другому. Я познакомился там с Владимиром Владимировичем. Он со мной, наверное, не познакомился, только я с ним.
- И как он вам?
-Молодец, хорошо держался, красиво сказал. А что - это наша война, как принято говорить, наш пакет акций все-таки более весом.
- Меня поразило выступление на этих торжествах украинского президента - оказывается, у него в Освенциме был отец.
- С ним нас тоже познакомили, и я ему сообщил, что в момент его предвыборной кампании мы играли свой спектакль Ladies` Night на Украине - не в поддержку каких-то политических сил, а просто были на гастролях. Я там в конце действия читаю стихи Шевченко по-украински: Як умру, то поховайте/ Мене на могил╕/ Серед степу широкого/ На Вкра╖н╕ мил╕й... В общем, такие революционные строки. И мне звонили родственники с Украины, рассказывали, что его команда использовала то ли видеозапись этого фрагмента, то ли просто запись. Я ему это рассказал. Он позвал возвращаться на родину. Я пошутил: звание дадите - вернусь.
- Вы испытывали гордость за родину в момент оранжевой революции?
-Я был душой за Ющенко, телом за Януковича. Это моя формулировка. Посмотрите, что происходит со странами СНГ, - я за целостность, в этом я целиком и полностью на стороне нашего президента.
- Я имела в виду, что люди нашли в себе силы высказать собственную волю.
- Да, согласен. Другой вопрос, что они не одни это делали, им помогали. Но правда, что весь Киев, вся интеллигенция и молодежь были за перемены. И действительно пока не было ни одного выстрела - хорошо бы и дальше так. Поймите, я успел пожить до Москвы во Львове - отец там работал - и хорошо знаю, что такое украинский национализм. И то, что националисты поддерживали Ющенко, что они говорят на одной и той же мове, употребляют одно и то же слово свобода, у которого так же много смыслов, как у блюда под названием картошка, это очень неприятно.
- Даже вам, украинцу?
- Я русский украинец, я вырос в Восточной Украине, там, где голубые - Запорожье, Днепропетровск.
-Когда вы себя почувствовали в Москве дома?
- Когда начал заниматься делом любимым. Самый счастливый день в жизни был, когда меня зачислили в Школу-студию. Мы сидели в аудитории 22 на втором этаже и воображали на полную катушку. У меня длинные волосы были.
- Скажите, у вас есть такса, ниже которой вы не опускаетесь в работе? То есть, если вам предлагают меньший гонорар, вы отказываетесь от работы? Я спрашиваю, потому что знаю, что вы много снимаетесь в дебютах.
-Вообще есть, конечно. Существуют проекты, которые заведомо хорошо финансируются, а о ставках все знают. Но я действительно люблю сниматься в дебютах, а там больших денег не бывает.
-В каком последнем дебюте вы снялись? Так, чтобы приятно вспомнить.
- У Павла Санаева - сейчас поеду на озвучение. Там небольшая роль, но меня это не смущает. Если ко мне обращаются и убедительно объясняют, почему эту роль должен играть именно я, я соглашаюсь. И не боюсь рисковать, не боюсь, что меня там будет немного. И даже если мое имя для кого-то послужит гарантом и кто-то вложит свои деньги и присоединится к этому ООО, если это честный проект, почему нет. Кино стало предметом торговли, оно не датируется, поэтому все правильно. Те люди, которые сегодня вкладывают деньги в кино, работают на завтрашний день. Мы, когда свою киностудию создавали втроем - MB Productions, рисковали и понимали, что пока не сможем заработать. Но думали о будущем.
-У вас милая роль в Марсе Анны Меликян - это ведь тоже дебютная работа?
- Правда, вам понравилось? Это женское кино, и я шагнул в эти женские руки. Когда я прочел сценарий, понял, что он не мой. И спросил у Ани: Кто это писал? Она выдержала паузу, и я понял, что она. И не смог отказаться. Кое-что мне там очень понравилось, я даже не могу словами высказать что, но главное - я ей доверял. Очень важно доверять режиссеру. Иногда бывает, что и материал нравится, но ты не доверяешь, - тогда нельзя работать. И я отказываюсь. А когда пусть даже какой-то вызывающий проект и пусть ничего не получится, но если у меня есть ощущение, что мы делаем одно дело, я буду работать. И тогда можно забыть о трудностях и о ночных сменах. Результат может оказаться полным отстоем, но пока ты это делаешь, ты должен быть причастен к творческому процессу. Об этом все равно мечтает любой актер. Мне важно, чтобы я был нужен. Потому что я очень долго не был никому нужен. Я десять лет после окончания Школы-студии был без работы.
-Вы не пожелаете актерской судьбы своей дочери?
- Ей сейчас исполнилось девять, и я не понимаю, что это будет за профессия через 10 лет. Полина, безусловно, может получить актерское образование, но я бы хотел, чтобы она занималась актерством на любительском уровне. Чтобы она получала от этого удовольствие.
- Вы когда песни стали писать?
- В детстве. Ужасные были песни. Я ведь не певец - я свое пение называю шепоты и крики.
- Фильм есть такой.
-Да, очень хороший. Но я с этими песнями езжу, и даже не так давно после концерта в Казани в одной местной газете написали: Он пел. Представляете - пел. Я часто даю концерты для раненых, недавно был концерт в институте Бурденко. Я вижу все эти ужасы - войну, инвалидов, от этого не уйти, у меня брат двоюродный в Афганистане воевал - он в Твери живет. Я даже председатель политсовета одного фонда, помогающего инвалидам, и этого не стесняюсь, мы собираемся снимать кино. Мне кажется, это очень нужно.
-Вам никогда не хотелось жить в другой стране?
- Я думал об этом, но нет, не хотелось. Есть русский язык, дай бог с ним разобраться. Я хочу здесь жить, в кино сниматься, в театр ходить, песни петь. Вот я новую песню придумал, про Лену. Всем Ленам посвящается: Девушке Лене любовь по колено, так молода и прекрасна она...
- Вашу девушку, кажется, зовут Ира. Она не обиделась?
- Нет. Она спросила: Лена - потому что колено?
-Вижу у вас в руках Ревизора. Новый фильм?
-Нет, я репетирую его в театре. Мне скоро 40 лет, и я хочу сыграть Хлестакова. У меня нет никаких штампов, уже наработанных, потому что я не театральный актер, несмотря на то что третий год подряд играю в антрепризе Ladies` Night. Единственное, что я понял за это время, - нужно делать только то, что любишь. И, например, играя на Малой сцене, нужно играть не для публики - только для себя. Чтобы человек посмотрел и, может быть, даже сказал: Мне не понравилось то, что они делали. Но они не пытались нам ничего навязывать. Мне по крайней мере не было скучно.
-Вы чувствительны к критике?
- Конечно. Обычно читаю начало статьи - если талантливо написано, то могу съехать по этой горке. Я с удовольствием прочту замечания профессионального критика, но если это сделано человеком с бутылкой пива в руке и грязными ногтями, я не хочу стать поводом для очередного кишечного отравления. А критика - это нормально. Играть - моя работа, спасибо, что за нее платят деньги. Я считаю, что кино мое в будущем, что я еще чему-то научусь.
Ирина Мак
15.03.2005
http://www.peoples.ru/
Док. 515574
Перв. публик.: 15.03.05
Последн. ред.: 05.11.08
Число обращений: 147
Куценко Юрий Георгиевич (Гоша Куценко)
|
