Действуя в пространстве вызова, важно владеть верным оружием
В этом номере журнала мы намерены поставить вопрос о возможности нового представления о том оперативном пространстве, в котором любая страна, в том числе и Россия, сталкивается с вызовами новой эпохи.
Возможно ли инсталлировать это новое представление в существующую отечественную оперативную культуру, учитывая, что она в целом наследует советской: наивно-материалистической, со всеми присущими наивному материализму ограничениями Ниже - попытка к тексту, задающему наброски парадигмы представления о знаковом - знакотканом - пространстве как оперативном пространстве новой эпохи.
Наиболее эффективным способом введения в оборот представлений о "знаковом пространстве", о знакоткани нам представляется метафора "ультраструктуры" - слова, созданного по аналогии с "инфраструктурой".
Если инфраструктура - это системно-соорганизованная совокупность материальных объектов, позволяющих объединять людей вокруг той или иной деятельности, то ультраструктура - совокупность объектов, существующих в сознании людей и играющих ту же роль, что и "материальные" инфра-структуры: соорганизующих различные деятельности людей.
Существование материальных, "атомотканых" инфраструктур и идеальных, "знакотканых" ультраструктур подразумевает и третий структурный слой - "антропоструктуры".
Не могу не сослаться на Петра Щедровицкого, выделившего из Гелбрайтовского понятия "техноструктура" её несущую "антропную" конструкцию и назвавшего её "антропоструктурой", но не указавшего на наличие специальной знаковой - знакотканой - метасистемы, которую мы предлагаем называть "ультраструктурой".
Структуры, состоящие из людей. Структуры, собственно и представляющие собой человеческие деятельности. Именно относительно антропоструктур инфра-структуры являются под-, а ультра-структуры - над-лежащими.
Представление об "ультраструктуре" предполагает, что структуры общественного сознания тоже могут быть как "построены", так и "разрушены"; ультраструктуры имеют свою связность, пропускную способность
Пространство возведения ультраструктур мы назовём знакотканым пространством, указывая на подобие двух пространств: одного, задаваемого атомотканой материей, и другого - задаваемого "материей" знакотканой.
В пространстве знакоткани, например, одни знаковые структуры являются конструктивными материалами, а другие - инструментами воздействия на общественное со-знание и связность общественной коммуникации (со-общения).
Продолжая пример, заметим, что в этом пространстве из знаков и знаковых конструкций состоят не только структуры (постройки) и инструменты, но и "поражающие факторы" применяемого в нем оружия.
Таким образом, "террористические организации" (новый род войск новой эпохи) создают своим действием "знак ужаса", а не ведут классическую военную операцию, в том смысле, что для них гораздо менее важно, чем закончится "ужасающее действие" (и поэтому подсчёт потерь важен для оценки тактической эффективности контр-операции, но малозначим для определения стратегической её эффективности). "Ужасающих" (назовём "террористов" - по-русски) интересует не исход их действия - а время между началом и окончанием действия и качество его освещения СМИ, а также длительность и качество "эха" - то есть тиражирования образа (знака) их "ужасающего действия" после его окончания.
Чем дольше длится само действие, тем большее число "знаков ужаса" оно продуцирует. Каждая сцена этого действия - ещё один знак. Эти знаки и есть поражающие факторы "теракта", его "боевые части".
Знаки тиражируются. Чем больше тираж, тем большее число "боевых частей" достигнут целей; чем больше аудитория, внимание которой привлечено к происходящему, тем большее число живых сознаний подставлено под удар.
Сводить "площадь поражения" к числу заложников и вовлечённых в освободительную контр-операцию бойцов - всё равно, что сводить мощность атомной бомбы к числу людей, которых она может придавить своим весом, упав с большой высоты. Такое подробное "разжёвывание" этой темы имеет лишь один смысл. Он в том, чтобы точно и недвусмысленно указать всем, ответственным за трансляцию "знаков ужаса" с места "ужасающего действия": каждая камера, каждый микрофон, каждый газетный репортаж с места события, отражающие "знаки ужаса" террористов - это ещё один "ствол", выстреливающий боевые заряды в аудиторию.
И именно поэтому исчезает всякая моральная позиция для СМИ, обвиняющих кого-то в сотнях убитых и травмированных, и при этом травмирующих миллионы зрителей и читателей.
Не могу не сослаться здесь на Даниила Дондурея, в ряде своих исследований обращавшего внимание на разрушительную роль современного дискурса масс-медиа.
Однако вернёмся в более широкий контекст.
Травмирующим воздействием обладают отнюдь не только "знаки ужаса", производимые террористами, но и целый ряд других ужасающих знаковых конструкций, содержащихся в контенте современного информационного потока.
В современном морализующем дискурсе принято глумиться над любыми техниками эффективной коммуникации (больше всего достаётся нлп-терапии), переописывая их через невнятный, но "страшный" ярлык "зомбирования".
При этом морализаторы забывают (а часто злонамеренно умалчивают) о том, что сами по себе техники эффективной коммуникации являются лишь инструментом, который должен использоваться для терапевтических, а не для травмирующих действий. Они подобны топору - с его помощью можно срубить дом, можно нарубить дров, можно уронить его себе или кому-то на ногу, а можно и зарубить старуху-процентщицу.
Однако чтобы сменить парадигму оценки (то есть начать говорить не о "белом" и "чёрном" ПиаР - а о "полезных", "терапевтических" и "вредных", "травмирующих" действиях), нужно, прежде всего, разобраться в том, на что эти действия обращены. Разобраться, в чём здесь польза - а в чём вред. Иначе недалёк тот день, когда общество (или государство) заговорит о "чёрной журналистике" и "чёрных СМИ"; а через шаг - в обществе появятся тревоги относительно "чёрной медицины" и "чёрного образования".
Ужасу (один раз определим его как "рамочную эмоцию", другой раз - как духовное состояние) язык противопоставляет радость. Радость, которая в свою очередь не синонимична веселью, наслаждению или удовольствию.
Могут ли нынешние производители контента массовых коммуникаций создавать ультраструктурные знаковые конструкции, несущие радость? Или - единственным не вредным результатом массовой коммуникации может оставаться лишь веселье и развлечение?
В первом случае можно сравнивать число радостных и ужасных знаков на единицу времени трансляции и устанавливать необходимое соотношение; во втором - ужас должен быть полностью выведен из смыслового оборота СМИ, поскольку внутри массовых коммуникаций ему попросту ничто не противостоит.
На этом месте важно вернуться к началу текста: сопричастность радости не может быть обеспечена лишь посредством ультраструктуры - необходимы и антропоструктурный, и инфраструктурный слой. В прошлом такой "трёхдольной" структурой были Церкви. Однако в нынешней России живут десятки миллионов атеистов, и привести их к сопричастности радости Церкви в среднесрочном масштабе времени точно не получится. Это ни в коем случае не инвектива - это лишь констатация факта: Церкви сегодня в России не могут строить деятельные антропоструктуры - в первую очередь потому, что никакого другого содержания, кроме экономического, реально существующие массовые российские представления о деятельности, в себе не содержат.
Как известно, картина мира, образ действительности не может быть "прочитан" - он может быть лишь прожит. Ergo - он не может быть представлен в виде гипер-текста, как это было возможно в прошлые исторические эпохи (слишком много текстов ежедневно возникает сегодня) - он может быть лишь представлен в виде гипер-драмы, которой можно со-переживать.
Дерзновение сегодня может состоять в том, чтобы бросить вызов безрадостному состоянию общества, которое и определяет его (общества) объемлющий кризис.
Действительный вызов, стоящий перед нами - это необходимость появления "joiest". А вовсе не борьба с terroristами. Ужас парализует.
Ужас лишает способности отдавать себе отчёт в собственных действиях; ужас разрушает образ будущего и гасит желание деятельности и самореализации.
Ужас порождает депрессию - от эмоционально-психической депрессии людей и сообществ до экономической депрессии государств.
Ужас парализует, повергает людей в одиночество перед лицом ужаса, охватывает их и блокирует: от других людей, от любого сообщения.
Радость делает возможной самореализацию. Сопричастность радости сообщает людей, задаёт связность общества.
