Об идентичности
Если в 2003 году о контрреволюции в Москве говорил только один человек, то о развитии твердили сотни. Постоянно. Говорят о нём и сегодня. Более того, это слово включено в названия нескольких федеральных министерств
В своей предрождественской лекции 2004 года Ефим Островский тоже говорил о развитии. О развитии России, где предприниматели могут использовать бесчисленные продажи и товаропотоки, текущие по миру, чтобы сообщать с их помощью высокие смыслы, идеальные цели и качества и зарабатывать на этом сверхприбыли. О развитии Европы, возвращённой самой себе. О развитии Нового мира, где идеальное более не поражено в правах. Он говорил о владетельных Родах сегодняшней и завтрашней России и Русского Мира. О новой аристократии, способной предложить и осуществить реалистичный проект будущей Страны.
О тех, в чьих силах осуществить победную (контр)революцию - в государственном строительстве, политике, экономике, культуре.
Выступлению предшествовало приглашение, финальную часть которого мы публикуем, прежде чем перейти к тексту лекции.
ВЛАДЕНИЕ СОБОЙ КАК ОСНОВАНИЕ (ПРИНЦИП) ОБЩЕСТВЕННОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ
От любого дела, предпринимаемого людьми, иначе говоря, от любого делового предприятия (или, выражаясь современным ангрусским языком, "бизнеса"), - европейское мышление требует эффективности. Европейская эффективность - это реализация идеальных сущностей в материальном мире: перевод идеальных целей в материальные задачи.
Деловое предприятие реализует в материальный мир то или иное идеальное качество.
Именно качественное изменение мира и человека - а вовсе не финансовая прибыль - является предназначением любого предприятия; первой эффективностью пресловутого "бизнеса" являются те человеческие качества, которые он придаёт обществу, финансовая же эффективность - лишь вторая эффективность, способ измерения общественной (социальной) эффективности, способ задания обратной связи этого сообщения.
Конечно же, такой подход вызывает к жизни и востребует высокую рефлексивность и предпринимателя, и, кстати, потребителя, всё в большей степени становящегося в современном мире партнёром производителя: потребитель производит из себя (может производить) потребность для нового предпринимательского продукта: потребность в новом качестве.
Когда люди перестанут потреблять товары и начнут потреблять смыслы, содержащиеся в товарных брендах (как при определённом уровне культуры люди перестают потреблять газету в качестве бумаги - например, обёрточной - и начинают её читать) Когда потребители начнут инвестироваться в тот или иной смысл, пользуясь продуктами, несущими на себе смыслосодержащий бренд, как инфраструктурой этого инвестиционного процесса, возникнет перспектива преодоления тех черт современного "общества потребления", которые сегодня являются объектом жесточайшей критики.
С возникновением нового типа человека, способного "читать бренды" так же, как читают газеты, возникает возможность использовать "общество потребления" в тех целях, которые даже самый строгий ценитель назовёт высокими, и за отсутствие которых в "обществе потребления" критикует его жестоко за "потреблятство".
Когда человек, сегодня по-европейски деидентифицированный, превращается в сумму внешних влияний, нет смысла пенять на развращающее "потреблятство": это симптом, а не инфекция.
Но если понять, что всё хитросплетение сегодняшних глобальных брендированных товаропотоков - это медиа (причём содержащее в себе жёсткое условие наличия обратной связи - цену товара, и за счёт этого в гораздо большей степени сообщающее (коммуникативное), нежели СМИ, всё более и более "бесплатные" для конечного потребителя) Если увидеть в этом новое качество мировой коммуницированности, то встаёт вопрос об управлении и владении собой.
Почему?
Такая система жизнеспособна только в том случае, если потребитель начнёт выбирать среди многочисленных смыслов и правил, предлагаемых ему брендированными смыслонесущими товаропотоками те, которые будут определять путь его дальнейшего развития.
Сознательное осуществление этого выбора и есть массовая форма управления собой - выбора между различными системами правил, предлагаемых миром миров.
Кто же будет устанавливать эти осмысленные правила? Кто будет инвестировать их дизайн и инфраструктуру (приватизируя общественные обременения Страны)?
И здесь вновь появляется наш совокупный герой - владетельные рода. Владетельные уже трижды: один раз - своими владениями-капиталами; другой раз - приватизированными обременениями; третий раз - как род человека, владеющего собой.
Может ли быть субъектом установления правил совместный мета-проект различных владетельных родов, говорящих на русском языке и готовых осуществить (и осуществляющих) приватизацию русских общественных обременений? Сколько таких родов составят достаточный для субъектности метапроект? Должен ли этот мета-проект интегрировать в себя не только финансовые капиталы, но и те "владения", которые описываются в языке "человеческого капитала"? Что можно и следовало бы сделать, чтобы такой субъект воплотился в реальность?
Только владеющий собой может устанавливать правила. Этот тезис стал одной из тем нашей встречи на лекции "Субъект - или сумма влияний? Об идентичности", на которую я приглашал 16 декабря 2004 года в "Гранд Отель Мариотт".
ПОЭТТЕХНОЛОГИИ
Начну с неожиданного слова, если хотите - термина. Хочу предложить вам попробовать его на вкус. Это слово - поэттехнологии.
Так пару лет назад определил весь жанр моей работы в последние годы (в том числе и жанр лекций) один из моих близких друзей. За что ему отдельное спасибо. И вот я произношу, я называю это слово, и сразу оказываюсь в довольно сложной ситуации! Потому что пока слушателю не ясно, в чём собственно суть поэттехнологии, кто такой поэттехнолог, что он делает и чем он полезен, это словосочетание будет, скорее, наводить на мысль о морализаторстве, от которого мне хотелось бы быть как можно дальше.
Итак, словосочетание: приватизация обременений. Замечательная вещь! - говорим мы безо всякого морализаторства. Приватизация обременений - это удивительный, и, может быть, единственный способ начать испытывать подлинное наслаждение, настоящую радость. Ведь, согласитесь, никакое наслаждение вообще невозможно без обременения! Мы обременены способностью и необходимостью есть, и только поэтому можем есть вкусно, а некоторые - даже кушать. Мы обременены способностью, необходимостью дышать, и только поэтому можем наслаждаться лесным, горным, морским воздухом. Мы обременены массой разных неизбежностей, и именно в пространстве этих обременений у нас возникает такое ощущение как наслаждение. Из обременений иногда проистекает даже удовольствие. В том самом смысле, в котором мы говорили об удовольствиях на прошлых лекциях.
Так вот, в отличие от удовольствий и наслаждений, радость [1] можно испытать только в том случае, если обременение исполняется по собственной воле, с желанием его исполнить и с осознанием того, что вы владеете обременением. Но не в том случае, если оно кем-то нагружено на вас, сваливается с луны или с иного странного объекта
Приняв обременение из года в год читать предрождественскую лекцию, я всё лучше понимаю, что люди, связанные со спортом, с физической культурой, называют мышечной радостью. Мышечная радость - это то, что испытываешь после больших нагрузок, и что являет собой столь приятную, поющую усталость.
***
Почему я начал со слова поэттехнологии? Потому что дальше намерен двинуться по лекции в совсем другом направлении. Поэттехнолог (знаете, когда вас кем-то называют, возникает необходимость разобраться, почему вас так назвали, и что это значит), так вот, поэттехнолог - это тот, кто, с умом сочетая слова, порождает словосочетания, порой кажущиеся бессмысленными (бессмысленными от непривычности, ибо на самом деле такие словосочетания, как правило, единственно осмысленные), а потом (именно в силу этой странности) производит то, что знаменитый и даровитый прозаик и литературовед Виктор Шкловский некогда называл остранением Шкловский писал: "слова имеют свойство стираться со временем, как старые монеты, и чтобы их вновь узнать, заметить и понять, необходимо остранить слово, сделать его странным". А как можно делать слово странным? Например - помещать его в различные неожиданные контексты. Тогда происходит примечательная вещь: будучи остранено, оно вдруг превращается в то самое слово, которое имеет силу. Становится инструментом владения собой, управления собой.
Итак, комментарии по поводу жанра сделаны, и теперь я шагну собственно к ткани лекции.
БРЕНД = МЕДИА
Перед лекцией я позвонил дюжине-другой гостей и обратился с просьбой об обратной связи по поводу тезисов, разосланных накануне. Коллеги с удовольствием делились соображениями (многие мне очень помогли), но никто вопреки ожиданиям не указал на одну очевидную странность этого текста. А ведь там, в тексте, сказано, что в заглавие лекции я поставил слова "общественная эффективность", а собственно заголовок совсем другой: "Субъект -или сумма влияний? Об идентичности". Это никого не удивило Я готов допустить, что некоторые из собеседников сами расшифровали эту загадку. И она показалась им настолько сама собой разумеющейся, что даже и вопросов не вызвала. И правда: отгадка-то проста!
На мой взгляд, идентичность - это и есть, по сути, общественная эффективность. Ибо любая идентичность может существовать только в мире людей. Поскольку любые предметы, идентичные чему-то, не могут быть, если отсутствует тот, кто укажет на эту идентичность. Identity - это самоидентичность, самость.
Идентичность существует, проявляется в мире, действует, являет себя только в том случае, если она практикуется. Ведь невозможно иначе ответить себе на вопрос: идентичен я или нет? обладаю ли я идентичностью? - нежели чем практиковать эту идентичность. А любое практикование идентичности и есть осуществление общественной эффективности.
На эту формулу меня навели многолетние разговоры с представителями крупного, а иногда и среднего бизнеса, которые из года в год в газетах, по радио и по телевидению талдычили мне, моим друзьям и партнерам, в общем, всем вам, что целью бизнеса являются деньги, прибыль.
Когда несколько лет назад по заказу уважаемого журнала "Эксперт" я готовил статью о телевидении, то столкнулся с этой проблемой. Я обнаружил, что так считают не только малограмотные журналисты, но и весьма достойные уважения люди. И особенно странно было это слышать по поводу предприятий, имеющих прямое отношение к формированию человеческих качеств. Между тем, мне всегда казалось очевидным, что у деловых предприятий есть цели, и эти цели не имеют никакого отношения к деньгам.
В ходе работы над статьёй, размышляя о телевидении как о деловом предприятии, о бизнесе (не люблю это слово, но буду его употреблять, потому что иначе вы просто не узнаете, о чём я говорю), я обнаружил, что утверж дение о наличии у телевидения иной цели, кроме зарабатывания денег, звучит не просто как утверждение неочевидное, но как эдакая дикость. Хорошо ещё, если кто-то понимает, что телевидение используется в разных, как говорят, политтехнологиях, но об остальном большинство собеседников не просто отказывается, а боится говорить, считая такие разговоры безумными.
Добро бы дело было только в телевидении. Тогда я, возможно, и забыл бы об этой истории. Но не получилось. Потому что в последние годы мы занимались конверсией гуманитарных технологий из состояния искусств холодной и гражданской войны в искусства мирного строительства, развития общественной связности. И в ходе этой деятельности работали с тем, что у нас принято называть англо-русским словом "брендинг". И вот в ходе этих занятий обнаружилось, что любой бренд является масс-медиа в гораздо большем смысле, чем привычные нам "печатные" или "электронные" СМИ. Он в гораздо большем смысле медиа - средство сообщения, средство коммуникации, а не средство трансляции, потому что в нём существует такая форма обратной связи как деньги (в отличие от привычных СМИ, которые становятся всё более бесплатными).
И всё более очевидной, в связи с этим, становилась простая мысль: в разворачивающихся перед нами новых сторонах современного мира в руках у тех, кто хотел бы преодолевать его реальность и строить внутри него новые миры, есть удивительный ресурс, рычаг, с помощью которого можно этот мир перевернуть. Этот рычаг - современное состояние массовых рынков (и, как мы последнее время понимаем, не только массовых).
К тому факту, что люди всё больше начинают переходить от приобретения товаров к приобретению брендов, пора отнестись как к удивительному ресурсу. Всё в большей степени потребитель начинает (пока не понимая того), осуществлять выбор не относительно физических особенностей того или иного продукта - телевизора, коробки с соком, сигареты - а в зависимости от тех смыслов и тех смысловых структур, с которыми он может, посредством этих товаропотоков, сообщаться. Это очень интересный ответ на ложный, на мой взгляд, драматизм "потреблятства", который активно обсуждается в последние лет десять в рамках критики общества потребления.
В тот момент, когда мы начинаем понимать, что потребляя тот или иной продукт, тот или иной товар, мы на самом деле потребляем связь с тем или иным смыслом или группой смыслов; когда мы понимаем, что при весьма человеческом (ничего сверхчеловеческого тут нет) уровне рефлексии это легко ухватить; когда мы видим, что в зависимости от того, к какому из смыслопроводящих товаропотоков мы подключены, мы обретаем возможность оказывать гораздо большее воздействие на мир, нежели можно было себе представить в революционном XX веке.
Современное состояние экономики и рынков таково, что позволяет не только устанавливать горизонтальные связности, но и строить связность вертикальную - между миром людей и миром идей
Ведь как играли свою роль идеи - тонкие силы - в мире XX века? Как правило, они овладевали грубыми силами, совершая затем потрясения, перевороты, войны, революции. Издержки такого идеализма были столь сверхвысоки, что в итоге идеальное оказалось поражено в правах. Оглядитесь вокруг себя лет на десять-двадцать! Вы обнаружите, что власть идей отрицается, а общим местом стало указание на особую важность материального: товаров, предметов, вещей; вы увидите, что идеализм - это высмеиваемое качество, а если его не удаётся высмеять, то оно подавляется, причём агрессивно. И по чьей же, позвольте узнать, вине? По вине тех самых издержек XX века, на что, кстати, указывают авторы, в том веке писавшие. Однако стоит нам чуть поменять привычный угол зрения - и мы открываем для себя богатейшее новое пространство.
Это пространство описывается в наших текстах и выступлениях как пространство гуманитарных технологий, где человек может, овладевая собой и управляя собой, выстраивать горизонтальную связность - связность между людьми Но - не только.
Современное состояние экономики и рынков таково, что позволяет не только устанавливать горизонтальные связности, но и строить средствами организации этих рынков связность вертикальную - между миром людей и миром идей.
Развитие общественной связности - это и есть сочетание развития горизонтальных и вертикальных связей и связности [2].
Читайте окончание журнальной версии лекции
в следующем номере "Со-Общения"
Примечание:
[1] Напомним, что радость противопоставляется нами ужасу; кстати, ужас есть эквивалент страшному латинскому слову "террор" - и борьба с ужасанием людей (терроризмом) возможна лишь за счёт борьбы за радость.
[2] В сноске скажем: развитие инфра-, ультра- и антропоструктур как внутри них, так и между собой.
http://www.soob.ru/
Док. 514813
Перв. публик.: 04.11.05
Последн. ред.: 04.11.08
Число обращений: 164
Островский Ефим Викторович
|
