Олег Генисаретский. Пространственность в ритуально-игровом наклоненииНазад
Олег Генисаретский. Пространственность в ритуально-игровом наклонении
Homo Ludens - Homo Habitans.
Как бы ни оборачивалось дело, основное условие плодотворности игры - в отношении жизненных пространств - составляют, говоря словами А.С. Пушкина, "покой и воля", смысл которых - в недвойственности естественности и свободе. О среде, игре и ритуале в нашем жизненном пространстве размышляет Олег Генисаретский. И мы вместе с ним.
ЭНЕРГЕТИКА СРЕДЫ
С развитием средового подхода к различным сторонам жизни много внимания стало уделяться средовому простран-ствопониманию.
Среда - это не столько наблюдаемое извне пространство, в котором можно усматривать те или иные виды, сколько поле сил, имеющее пространственно-энергетическую конструкцию.
Для входящих в среду предметов, знаков и лиц более всего важны программирующие свойства поля: наличие в нём путей с особыми качествами, наиболее или наименее предпочтительных для движения в заданном направлении, а также протекание по этим путям нужных энергетических потоков.
Конструкция поля - это программа. Но, в отличие от своих вычисляющих или языковых сородичей, полевые программы не дискретны в том смысле, что они не строятся из заданных символов некоторого кода; напротив, они континуальны, и детерминация творческих процессов в таких полях также континуальна.
Стоит вспомнить, что методологическая программа Рене Декарта состояла в переходе от дискретных категориальных и концептуальных конструкций к континуальным. Для этого ему и понадобился lumen naturale (естественный свет разума), без которого не было бы ни аналитической геометрии, ни декартовских вихрей, ни его учения о методе, ни тем более учения о страстях.
Однако психотехника, которой пользовался Декарт, не позволяла ему заметить то обстоятельство, что естественный свет разума - это философская редакция Фаворского света Преображения исихастов (причём первый из них тварен, а второй - нетварен и самобытен). Но и в том, и в другом случае световая образность свидетельствует об энергетической насыщенности, отличающей полевые воззрения от пространственно-геометрических..
Программирующие эффекты поля переживаются человеком так, будто бы его что-то толкает или тянет. Если толкает, то сзади, если тянет, то вперёд, при этом важна стоящая за этими глаголами интуиция направленности, движения и коловращения, интуиция пути.
ИНТУИЦИЯ ПУТИ
В поле путь - это не маршрут, нанесённый на карту, а ощущаемая в тягах и толчках возможность протиснуться к смутно осязаемой нами цели. Путь-след сознаётся всегда задним числом, из прошлого; путь-взор может ощущаться и в настоящем, но подлинный путь - путь-осязание всегда только грезится в упованиях и ожиданиях.
Поэтому мышление и творчество также выглядят здесь как попадание в энер-гийно-символическую среду, как помещение себя в поле сил и - далее - как продвижение в ней (спонтанное или намеренное, вдоль течения энергопотоков или против них).
Ясно, что здесь возможны и сопротивление полевым указателям, и движения в обратных направлениях, но на это всегда нужны дополнительные затраты энергии. Подобные попятные движения соответствуют частным отрицаниям в языковых ситуациях, где наличие энергетических издержек не так очевидно. Соответствия полевой и знаковой парадигм можно проследить и далее: в частности, представляется важным, что телу соответствует субъект, виду - роль, а образу - оператор.
Образ не столько вид, который можно рассматривать боковым зрением, сколько иконическое тело, способное двигаться в зеркально отражающем его пространстве; и он же, образ, - существо, субъект и оператор, что-то обрабатывающий, преобразующий.
ОБРАЗ ИЛИ ИГРА
Иначе говоря, с каждым образом связана своя игра, свой сюжет (по-русски называющийся также последованием). Образ делает в игре видимым то движение по пути, которое само по себе невидимо.
Показ игры - другим или себе - это своего рода полевое наведение.
Её вид для наблюдающего играет роль наброска, с помощью которого размечается обозначаемое игрой поле, роль сетки координат, расчерчивающей обозначаемое пространство.
Благодаря игре делается более внятной силовая конструкция поля, проясняются его программирующие свойства, понятным становится то, что нас в этом пространстве привлекает, что тянет в него и что в нём обещано. Всякая игра имеет не только своё "что", но и своё "где", свою сцену сознавания.
Помимо средовой у игры есть ещё иная составляющая, относящаяся уже не к сознанию, а к воле человека: это отношение между исполнителями и подражателями игры (причём последние участвуют в ней в порядке иконического контакта, отыгрывая не осуществлённые в жизни возможности, воплощая в игре своё жизненное мировоззрение).
Иногда различаются игры затейные (праздничные, например) и игры обрядовые.
Также нужно уметь видеть тут структуру иконической рефлексии, инвариантную игре и обряду. При этом их жизненные функции не обязательно сводятся к одному только творчеству, не менее существенны защитительные и хранительные функции игры и ритуала, а также их способность ценностного завершения каждого шага жизненного пути.
ИГРА И ЖИЗНЬ
В целом игровое наведение можно представить себе так:
1. в каждый данный момент нам дано пространство взаимодействия человеческих общностей (творческих групп), каждая со своим объёмом энергии для тех или иных видов деятельности;
2. существует и является доступным некоторый архетип, который может быть принят для разыгрывания творческой группой в качестве замысла;
3. происходит некоторое событие-повод, нуждающееся в творческом реагировании, или есть кто-то, кто инициирует игру;
4. творческая группа строит связь между действующими лицами, живущими в образах игры, и теми, кто способен стать её смотрителями;
5. благодаря этой связи в пространстве общностей выявляется какая-то экзистенциальная потребность и необходимый для её удовлетворения объём энергии, находящей выход в соответствующей интенции (внимании, поиске и попытках творческого построения);
6.
в этих условиях игра, которая предлагается в связке действующих лиц, исполнителей и смотрителей, может быть понята как прообраз/замысел для пространства общностей; в нём может наблюдаться пространственный эффект кристаллизации, в ходе которого образуются сетевые сгущения, протаптываются пути, пробиваются потоки, возникают новые тяги и толчки.
В этом воздействии игры на жизненные пространства важна встреча исполнителей и смотрителей, а также их взаимоотношения с действующими лицами. Не имеет особого значения, является ли игра целиком вымышленной и поставленной или у неё есть реальный прототип: в любом случае она выполняет познавательную, творческую и образовательную функции, обеспечивающие ей самодостоверность.
Ясно также, что понимание игры как включённости в поле с заданной энергетической конструкцией (программой) предполагает реальность воздействия сил, наполняющих её пространство, на участников игры.
Сопоставление представленного в игровом образе с выявившейся посредством игры экзистенциальной потребностью позволяет сделать много выводов, образующих тему для ещё одной, надстроечной рефлексии.
Часто такая рефлексия приводит к формулированию концепции или программы игры, иногда к желанию задействовать игру в работе управления.
Собственной же формой этой рефлексии является различение замыслов и выводов, предполагающее прямое опознание тех сил, которые проявляются через действующих лиц.
