В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Новости
Бегущая строка института
Бегущая строка VIP
Объявления VIP справа-вверху
Новости института
Алексей Подберезкин: Развитие как идеология. Даже в условиях кризиса Назад
Алексей Подберезкин: Развитие как идеология. Даже в условиях кризиса
В отличие от стабилизации или количественного роста ВВП развитие экономики и общества предполагает уже изначально некую идеологию, опирающуюся на более широкие категории. Кроме чисто экономических и макроэкономических аспектов идеология развития включает в себя главное - цель развития, стратегию развития, а также план развития. Следует оговориться, что формально может быть и план экономического и социального роста. Но этот план (как показывает Концепция социально-экономического развития) - понятие условное: в нем нет ясных заданных параметров, исходящих из политических установок. Он скорее представляет собой макроэкономическую экстраполяцию. Не более того. Это, на самом деле, большая даже принципиальная ошибка власти. В XXI веке большинство проблем, в т.ч. социально-экономических, уже не могут быть решены только экономическими мерами. Огромное значение приобретает человеческий фактор, моральный потенциал нации. Это - ресурс развития, который нужно задействовать. Для того чтобы это произошло, нужна идеологическая система, лежащая в основе стратегии развития, где собственно экономические меры могут стать лишь частью мер по реализации стратегии. Другими словами экономическая политика должна стать элементом системы, которой может быть только идеология.

Причем эта идеологическая система должна основываться на нравственных началах, базовых национальных ценностях. На том, чего не было в 90-ые годы. Как совершенно справедливо признает С.А.Дзюба, говоря об ельцинском периоде, "в этой идеологии совершенно отсутствовали нравственные ориентиры" . И действительно, вся идеология того периода сводилась к простому принципу: все, что связано с рынком и частной собственностью, хорошо, а что нет, - плохо.

Уверен, что нынешнюю стратегию опережающего социально-экономического развития необходимо формировать принципиально по-иному. Сегодня она является производной от разработок МЭРа, тогда как сами эти разработки должны являться следствием, вытекать из идеологической доктрины правящей элиты, во-первых, и стратегической концепции национального развития, во-вторых.

Но этой идеологической системы, основанной на нравственных национальных ценностях, нет и сегодня. Она только начала стихийно складываться в самые последние годы. Причем по отдельным сегментам, иногда взаимоисключающим друг от друга - сильная власть и демократия, рынок и госуправление, национальные ценности и западный образ жизни.

Отсутствие этой целостной идеологической системы неизбежно ведет к серьезным издержкам. Борьба с коррупцией, например бессмысленна вне этой системы. Повышение качества госуправления - вообще невозможно. Тем более невозможно долгосрочное социально-экономическое прланирование.

На предлагаемой схеме 1-ый уровень (идеологический) прописан просто. Но именно этот уровень имеет самое важное значение. По большому счету он должен быть сформулирован в Концепции национальной безопасности России, имеющей общенациональное значение на многие (20-25 лет) годы. Более того, этот уровень должен отражать приоритеты, измеряемые веками, ценности - вечные.

2-ой уровень - уровень высшего государственного управления, где конкретизируется роль государства и его институтов в реализации общенациональной доктрины. Этот уровень имеет не только подчиненное значение, но и имеет ограниченный характер. Он относится к доктрине государственного управления, которая может и должна меняться вместе с политической системой. И, что очень важно не претендовать на национальный уровень и общественные институты.

И лишь третий уровень - компетенция Правительства - МЭРа, Минфина и других ведомств. Другими словами - инструменты государства. Подчеркну - не нации, не общества, а всего лишь института государства.

В современной России, к сожалению, эта схема перевернута с ног на голову - министерства и ведомства (чаще всего Минфин и МЭР) претендуют на разработку стратегии 2-го уровня и (как это было в 90-ые гг.) даже на смену национальной системы ценностей. Национального уклада, системы общественных взаимоотношений, нравственных ценностей.

Из этой схемы становится понятно, что чиновники 3-го уровня не могут и не должны формулировать общегосударственные (2-ой уровень), а тем более общенациональные задачи.

Не трудно заметить, что действия власти за 2000-2008 годы происходили на 4-ом уровне, в режиме "ручного управления". По мере завершения периода стабилизации возникла потребность в формировании 3-го уровня управления. Что и наблюдалось в 2005-2008 годах. К сожалению, бессистемна, эмпирически. Все попытки создать систему мер сводились к финансово-бюрократическому управлению, ориентированному на ближайшую перспективу. "Концепция МЭРа" - наивысший результат подобных попыток объединить разрозненные отраслевые и региональные стратегии, которые появились в массовом порядке в 2005-2008 годы. Опять же без идеологии и без настоящей стратегии, вместо которых выступали оценки одного из департаментов МЭРа. Кризис 2008 года показал все недостатки такой "стратегии": недофинансирование производства и сознательное сокращение денежной массы под предлогом борьбы с инфляцией, отсутствие институциональных изменений, а, главное, - отсутствие полноценной идеологической и политической стратегии.


Кризис 2008 года продемонстрировал главное - 3-ий уровень управления, созданный властью в самом первом приближении за 2005-2008 годы, оказался неэффективным. Принимаемые в сентябре-октябре политические решения удивительно медленно и неэффективно реализовывались, а их политико-информационное обеспечение осуществлялось только первыми лицами в форме "паркетной информации". Идеологии выхода из кризиса не было. Наоборот, все время повторялся один и тот же тезис: у них "там" кризис, а у нас некоторые негативные явления. Таким образом, даже схема управления 3-го уровня оказалась недееспособной. Прежде всего, потому, что начинать надо было с 1-го и 2-го.

На мой взгляд, кризис 2008 года показал, что становится все более очевидным, необходимость выхода на 2-ой и даже 1-ый уровень. Даже в условиях кризиса, тем более в этих условиях. Именно в условиях кризиса стало особенно заметно отсутствие долгосрочного (идеологического) курса, ведь набор немедленных мер по нейтрализации финансовых рисков носил запоздалый и бессистемный характер. В конечном счете России важно было не просто преодолеть кризис, а увидеть перспективу развития, цель. Так, задачи и результаты, сформулированные в "Концепции МЭРа", на 2020 год (например, 30 тыс. душевого ВВП или "пятая экономика" в мире), являются не политическими общенациональными приоритетами, а следствием экономических, экспертных оценок. На деле же в выступлениях В.Путина и Д.Медведева, а затем "уточненном" (мартовском) прогнозе МЭР, отчетливо звучали политические приоритеты 1-го уровня, которые, однако, так и не стали директивами для экономики, для действий правящего класса.

Между тем объективные условия для формирования такой политики, основанной на долгосрочных идеологических приоритетах, конечно же были. Прежде всего, потому, что период стабилизации, восстановления экономики завершился. Укрепилась и внутриполитическая стабильность.

Более того, политический сезон выборов в Госдуму и президента 2007-2008 годов мог бы стать идеальным периодом для общенационального обсуждения такой стратегии. Чего не произошло. Удивительно, но даже немногие попытки власти озвучить эту стратегию остались без серьезного общественного обсуждения. Так, представленная на заседании Госсовета 8 февраля 2008 г. стратегия социально-экономического развития России до 2020 года (далее - Стратегия) по сути, являлась политическим решением о переводе российской экономики с инерционного энергосырьевого на инновационный путь развития. Реализация этой стратегии должна была основываться на концепции социально-экономического развития страны, разработанной Правительством. Но этого-то и не произошло. Сроки переносились вплоть до августа 2008 года. Как раз того времени, когда разразился кризис и обсуждение Стратегии и Концепции потеряло всякий смысл для Правительства: война на Кавказе, обострение международной обстановки, текучка борьбы с финансовыми неурядицами - совсем отодвинули эту только-только ставшую нарождающейся дискуссию.

А жаль. В той февральской Стратегии были обозначены вполне реальные и актуальные задачи. По мнению С.Глазьева, например, с которым трудно не согласиться, смысл заявленной президентом стратегии вполне соответствует объективным требованиям повышения конкурентоспособности российской экономики и конституционным целям социального государства. Эта стратегия исходила из содержательных задач развития экономики на основе развития НТП, кардинального повышения ее эффективности и социальной ориентированности.

Возникла надежда, что, получив правильные идеологические ориентиры, приоритеты, государственная машина и деловое сообщество смогут повернуть, наконец, экономику страны на инновационный путь развития, вывести ее на траекторию быстрого и устойчивого роста на передовой технологической основе. Не удалось. Не успели или не смогли?

Важно подчеркнуть, что, использовав идеологический ресурс, президенты В.Путин и Д.Медведев получали весной-летом 2008 года исключительный инструмент управления не только огромной госмашиной, но и обществом. Ресурсы общественного развития использовались очевидно недостаточно. Прежде всего, из-за неясности идеологии развития, оторванности огромных общественных масс от деятельности власти. Этот аспект постоянно игнорируется, хотя за 2006-2008 годы В.Путин и Д.Медведев не раз пытались давать "сигналы" общественности.

Есть смысл вновь вернуться к идеям февраля 2008 года. Даже в условиях кризиса, когда кажется не до идей и стратегий. Напомню, что в феврале 2008 года Президент в своем выступлении на Госсовете определил основные ориентиры социально-экономического развития России до 2020 года: возвращение России в число мировых технологических лидеров, четырехкратное повышение производительности труда в основных секторах российской экономики, увеличение доли среднего класса до 60%-70% населения, сокращение смертности в полтора раза и увеличение средней продолжительности жизни населения до 75 лет. Именно эти приоритеты можно в полной мере отнести к приоритетам 2-го, более высокого уровня, чем все предыдущие попытки. Это был определенный прорыв в стратегическую, долгосрочную область. Который, повторю, остался нереализованным и даже забытым уже осенью 2008 года. Хотя от этого он не перестал оставаться прорывом.

На мой взгляд, у этого печального финала было две основные причины. Во-первых, в команде В.Путина и Д.Медведева на ключевых постах так и не оказалось исполнителей, способных привести этот политический сигнал в конкретную практическую область. Точнее - те, кто по должности должны были это сделать, оказались не способны к этому. Или не захотели.

Во-вторых, инициатива февраля 2008 года уже, безусловно, стратегическая инициатива более высокого (2-го) уровня, чем все предыдущие шаги власти. Но и она должна была исходить изначально не из количественных параметров, о которых говорил В.Путин, а из идеологических и политических, упоминания которых он всячески избегал. То есть из концепций 1-го, идеологического уровня.

Но они не дают ответа, в какой стране мы будем жить, какое общество строить. Остались без ответа ключевые вопросы. Примечательно, что именно эти идеологические вопросы во многом стали российской спецификой финансового кризиса.

В конечном счете, именно отсутствие властной идеологии стало первопричиной роста общественного недоверия к власти и, прежде всего, финансовым властям. Уверен, что в сентябре-октябре 2008 года многие финансовые вопросы на самом деле стали таковыми из-за отсутствия доверия к власти, по сути идеологического, а не финансового кризиса.

Удивительно, но в феврале 2008 года основа их решения В.Путиным была обозначена: он призвал "сконцентрировать усилия на решении трех ключевых проблем: создании равных возможностей для людей, формировании мотивации к инновационному поведению и радикальном повышении эффективности экономики, прежде всего на основе роста производительности труда". Что относиться к приоритетам второго и третьего уровня, а не вполне идеологическим, более высоким по рангу приоритетам.

Справедливости ради, следует заметить, что в отличие от прошлых стратегий, исходивших из наивного представления о чудодейственности механизмов рыночной самоорганизации, февральскую стратегию отличало трезвое понимание сложного положения российской экономики, теряющей конкурентоспособность и стремительно опускающуюся на сырьевую периферию мирового рынка, лишаясь внутреннего потенциала самостоятельного развития. Но, повторю, дальше этого в 2008 года дело не пошло.

Обвинения В.Путина в "увлеченности успехами" не вполне справедливы. В той же февральской стратегии он отмечал, что, несмотря на решение задач удвоения ВВП за последнее десятилетие тупиковость инерционного энергосырьевого сценария развития, низводящего Россию до роли сырьевого придатка мировой экономики. И, в соответствии с рекомендациями науки, определял приоритеты государственной политики 2-го уровня: инвестиции в человеческий капитал, подъем образования, науки, здравоохранения, построение национальной инновационной системы, развитие наших естественных преимуществ и модернизация экономики, развитие ее новых конкурентоспособных секторов в высокотехнологических сферах экономики знаний, реконструкция и расширение производственной, социальной и финансовой инфраструктуры. Но все это так и осталось декларациями. Обращает на себя внимание, что президенту приходилось смешивать 2-ой и 3-ий уровень - государственной политики и методов управления, что не могло не сказаться на общем снижении уровня политической постановки задачи. Так, для перевода страны на инновационный путь развития ставилась задача кардинального повышения инновационной и инвестиционной активности, доведение уровня накопления до 30% от ВВП, перехода к стандартам развитых стран в сфере бюджетной политики. Это означает, что уровень финансирования образования должен достичь 7% от ВВП, здравоохранения - 6%, науки - 3%. Иными словами, расходы государства на эти отрасли должны были быть удвоены. То есть опять шло планирование от достигнутого, а не оттого, что должно быть сформулировано в общенациональной стратегии первого уровня. В этом случае цифры должны были бы быть, по меньшей мере, удвоены: образование и здравоохранение до 12-14%, а науки - до 10%. Именно такие параметры сегодня заложены в бюджетах наиболее передовых стран.

Другими словами политические приоритеты, объявляемые президентом, изначально не подкреплялись такими же финансово-бюджетными задачами. Что, естественно, и было реализовано в последующие месяцы Минфином и Минэконом развития в вариантах концепций социально-экономического развития.

Но даже с точки зрения постановки политико-идеологических задач в стратегии возникают естественные вопросы. У меня, например, возникает вопрос относительно того, почему наша экономика в 2020 году должна составлять треть индийской и одну седьмую от китайской? Только потому, что эксперты так спрогнозировали? Но ведь они часто (точнее, почти всегда) ошибаются даже на короткую перспективу! Простой, я бы сказал, рядовой пример, - очередной прогноз Минэкономразвития, сделанный в январе 2008 года .

На первый взгляд разница в прогнозе небольшая, но если посмотреть на среднесрочную перспективу до 2010 года, (т.е. всего на 3 года вперед!) то финальная разница в прогнозе ВВП до 2010 года составит более 5000 млрд. руб. или 250 млрд. долл. Или пяти четвертей всего ВВП 2008 г.

Если же этот "уточненный" прогноз (и его разницу) хотя бы экстраполировать до 2020 года, то окажется, что ВВП России может быть то ли 100000 млрд. руб., то ли 200000 млрд. руб. (4 трлн. долл. и 8 трлн. долл. соответственно). А между тем это означает, что в прогнозируемый период это будет означать либо увеличение душевого ВВП в 4, или даже в 8 раз! В первом случае сказанное позволяет сделать вывод, что душевой доход в России в 2020 году достигнет уровня душевого ВВП самых развитых стран от уровня 2008 года (но будет ниже, чем их уровень 2020 года), а во втором, - что он превысить душевой доход развитых стран 2020 года, т.е. будет соответствовать самым высоким стандартам.

Таким образом, даже разница в экстраполяции в долгосрочной перспективе ведет к качественным отличиям, имеющим огромные политические последствия. Что же говорить о том, если изначально прогноз имеет и идеологический характер? Получается, что за политические и идеологические последствия разработанные чиновниками прогнозов должны отвечать президент и премьер? Более того эти же чиновники должны фактически конструировать всю систему стратегического планирования и стратегического управления? Системы, ответственность за которые по определению несут политические институты. Прежде всего президент, правительство, а также Федеральное Собрание. Это - очевидное противоречие, которое, впрочем, присуще всему периоду управления страной финансовыми, а не политическими властями.

Отчасти это признается фактическим автором прогноза и проекта концепции заместителем министра МЭР А.Клепачем: "Главная цель концепции 2020 - не только достижение амбициозных целей (например, пятого места по объему ВВП и $30 тысяч подушевого дохода), но и конструирование системы стратегического управления, основанной на упреждении глобальных катаклизмов. Система, по словам Клепача, заработает в полную силу, когда будет утверждена не только концепция-2020, но и ряд других прогнозных документов: долгосрочный прогноз до 2020-го, а по ряду направлений до 2030 года, ряд отраслевых стратегий, например энергетическая до 2030 года, транспортная (и отдельно от нее железнодорожная), внешнеэкономическая, финплан-2023, региональные стратегии.

Наконец, нужен закон о прогнозировании, проект которого, как сообщил Клепач, утрясается в правительственных кабинетах. Кроме того, как уже сообщала "Газета" (см. номер от 24 марта 2008 г.). В министерствах готовят план реализации амбициозной концепции-2020 . Но закон о прогнозировании (если такой и нужен) это уже "чистая" идеология. Какое общество, и какое государство мы хотим увидеть через 20-30 лет? Это вопросы идеологические и не компетенция макроэкономистов!
Действительно, представим себе архитектора, который начинает строить дом. Он выбирает эскизный проект, который может быть и одноэтажным бунгалом и пирамидой Хиопса. От того какая идея его обуревает и сколько ресурсов (второе обязательное условие), он может рассчитывать истратить и будет его эскиз, из которого уже потом проектировщики сделают детальный план, включающий водо и электроснабжение, другие коммуникации, ландшафт и т.д.

Такая же ситуация и с долгосрочным прогнозом в отношении нации. Какую нацию мы хотим увидеть через 20-30 лет?

Ответы могут быть самые разные, включая и противоречивые. Например:

- завоевавшую весь мир;

- имеющую самую мощную армию;

- самую образованную;

- самую социально защищенную и т.д.

В этой связи вновь необходимо вернуться к вопросу, относящемуся к приоритетам первого, высшего политико-идеологического уровня, ответ на который и может стать основополагающим для решения задач стратегического (второго) уровня, а именно: каковы должны быть темпы развития экономики и общества до 2020 года? Именно должны быть, а не "ожидаемые" от экстраполяции. Разница - принципиальная, ведь в первом случае элита и власть создают целевую установку (вспомним - "пятилетку в 4 года!"), а во втором - такая установка, а соответственно и меры по ее реализации - отсутствуют.

В первом случае ответ однозначен: очевидно, что темпы развития должны быть не инерционными, а "взрывными". Это задача уже идеологическая, а потом - политическая. Власть не ждет когда постепенно экономика страны выйдет на уровень процветающей, она ставит задачу быстрого выхода из последствий кризисного развития. Получения результатов итоговых, а не относительно последних лет. Результатов объективных, с точки зрения уже не послекризисного развития, а с точки зрения потребностей 2020 года, угроз и оценки положения России в мире в будущем.

Разница, как видно, принципиальная, а именно, - идеологическая и политическая. На идеологическом, а не макроэкономическом уровне, эта проблема и стоит именно сегодня. Как справедливо заметил С.Кургинян, "если российское правительство дает какие-то деньги каким-то заводам, институтам и лабораториям, это уже хорошо. Если этих денег будет много, это замечательно. Если их не до конца разворуют, это прекрасно. Но, в самом лучшем случае, за этот счет удастся чуть дольше продержать на плаву индустриальное и технологическое советское наследство. Доколе?
Основные фонды существующего (а не нового) индустриального комплекса недополучили за позднесоветские и постсоветские годы 2,5 трлн. долл., т.е. 15 нынешних стабилизационных фондов, а восстановление престижа профессий обойдется, по самым скромным оценкам, в 100 млрд. долл.

Но, главное, дело не в этом, а в идеологии ухода от инерционных концепций. Элита к середине 2008 года подошла к очередному выбору. На первый взгляд это был выбор между макроэкономическим путем (экстенсивные) развития и инновационным. На самом деле, вопрос стоял о политическом выборе: мы (нация, политическая элита, граждане) определяем задачи и устанавливаем приоритеты долгосрочного развития, либо это делают за нас (Минфин и т.д.). В мае 2008 года, в споре МЭРа и Минфина это разногласие отчетливо обозначилось.


Алексей Подберезкин - академик РАЕН, доктор исторических наук, профессор.

27 октября 2008 года.

Обсудить на форуме viperson



www.viperson.ru



Док. 512017
Перв. публик.: 27.10.08
Последн. ред.: 28.10.08
Число обращений: 131

  • Медведев Дмитрий Анатольевич
  • Путин Владимир Владимирович
  • Глазьев Сергей Юрьевич
  • Подберезкин Алексей Иванович

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``