Виктория Токарева: `Моя исповедь, моя молитва и мое покаяние`Назад
Виктория Токарева: `Моя исповедь, моя молитва и мое покаяние`
20 ноября писательница отпраздновала юбилей
- Вика, почему ты стала писательницей?
- Господь вложил мне дискету. Если этого нет, как бы ты ни сидел на заднице, ничего не выйдет. Сама подумай, с какой стати человеку три часа горбиться за столом неизвестно зачем? Как-то в Доме творчества я выхожу к обеду и говорю: о, как я хорошо поработала. А один малоизвестный писатель в ответ: какая вы счастливая, а я три часа сидел, слова не мог из себя выдавить. Я убеждена, если в человеке идет такая тяга - это уже признак одаренности. Я написала первый роман в 15 лет, читать без слез невозможно, про любовь, герой - ирландец, я и сейчас не знаю, где Ирландия, а тогда и вовсе не знала.
- Что стояло за тягой - необходимость выговориться, тщеславие?
- Искандер говорил: инстинкт передачи информации. Он такой же мощный, как все другие инстинкты.
- Ты записываешь, что услышала и увидела?
- Я сочиняю то, что вижу и слышу.
- У тебя такой острый взгляд?
- Специфический. Если что-то происходит, я думаю: о, пошел сюжет!..
"Я веду хор в общеобразовательной школе. Дети меня не слушаются, в грош не ставят. Как говорит одна знакомая: "Ты не умеешь себя поставить". И это правда.
И сейчас, будучи раскрученным писателем, которого читают даже в Китае, я по-прежнему не умею себя поставить. Меня ценят только те, кто меня не знает. Читатели домысливают мой образ
На моих занятиях творится черт знает что. Я возвращаюсь домой удрученная. Мой синеглазый муж встречает меня на автобусной остановке. Он смотрит мне в лицо и все понимает. Он говорит: "Не обращай внимания, я у тебя есть, и все".
И это правда. Он у меня есть. Но этого мало. Надо, чтобы я тоже была у себя. А меня у меня нет". ("Террор любовью".)
Муж и две ложечки сахара
- Я вышла замуж за москвича, я ленинградка, мы жили с родителями мужа в одной большой комнате за перегородкой, на их половине стоял стол, где мать моего мужа шила, а я писала. Что - неизвестно, но писала. Кто первый занимал стол - молча, - того он и был. Интеллигентнейшая женщина. Никакой войны. Ни разу не сделала замечания, не сказала, что ты там пишешь. Заняла стол и заняла - она ждала своей очереди.
- А кто были родители мужа?
- Комсомольцы 30-х годов. Микоян сказал его отцу, что в стране плохо с продовольствием, и он, не собираясь посвящать свою жизнь продовольствию, стал заниматься кондитерской промышленностью. Кандидатская диссертация его называлась "Процент меда в медовых пряниках". Его друг защитил докторскую, придумав обсыпать леденцы сахарным песком. А еще одна его работа, засекреченная: "Галеты как военный продукт". Он был чист как ребенок. И таков же муж. И такова же дочь. Они не в состоянии сказать злого слова.
- Ты в состоянии?
- И делаю это с большой охотой.
- Ты писательница, в тебе должна быть цепкость и злость, добренькие в этой профессии не проходят.
- Но я при этом беспрестанно делаю добрые дела, хотя нехорошо об этом говорить. Одну подругу безумно удачно выдала замуж, а ей больше 60. Сорок два раза ему звонила, выстроила целый замысел - не в литературе, в жизни - и добилась успеха. Сын другой приятельницы заболел, одна инъекция - 1000 евро, я добилась, чтобы его поставили на государственную программу. Мне нравится помогать людям. Ты спрашивала о тщеславии - это составная часть тщеславия.
- Это был твой первый муж?
- А у меня всю жизнь один муж.
- Но ты столько раз влюблялась! Да и как бы иначе ты писала свои вещи о любви?..
- У нас был любимый ребенок, Наташа, ей нужны были оба родителя.
- Вы ссорились?
- Никогда. Нет, один раз. Он был за рулем и въехал в знак на дороге. Я разозлилась, ну как можно въехать в знак, но молчу. Только открыла рот - он меня опередил и давай кричать. Через пять минут я подошла к нему и сказала: давай больше никогда не ссориться. И больше мы не ссорились. Есть люди, с которыми я могу ссориться, с ним - нет. Иначе все рушится. Эта история про небеса, где ихний ЗАГС, она справедлива.
- Какой он у тебя?
- Мы как-то были в компании за городом. Народ обносили бутербродами. Каждый старался взять кусок колбасы потолще. Он взял самый маленький кусочек на корочке хлеба. Он не видел, что я за ним наблюдаю. И такой он во всем.
- А как вы познакомились?
- Полная случайность. Мне было 18 лет, я училась в музыкальном училище и давала частные уроки одному недорослю. Пришла в дом, там сидит молодой человек, он приехал в Ленинград в командировку, и мать недоросля пригласила его с работы домой. Он был очень стильный: узкие брюки, туфли на манке, помнишь? Я никогда не видела таких глаз. Синие. И очень большие, от этого всегда казались удивленными. Он позвал в театр, из театра пошли в сквер, там насыпь, по ней поезда шли. Мы сели на лавочку. Он говорит: когда мой папа бывает в Ленинграде, он всегда заходит в кафе "Север", берет пирожное, чашку кофе и кладет две ложечки сахара. Помолчал и повторил: две ложечки сахара. Прогрохотал поезд, и он еще раз повторил: две ложечки сахара. Я подумала: какая тоска. Это было начало любви.
- Вставила в рассказ?
- Нет.
- А что есть для тебя любовь?
- Особое настроение, состояние души, душевный подъем. Мое требование к мужчине только одно: чтобы был гений. Все остальное не имеет никакого значения.
- Ты влюбляешься в талант? А какой талант у мужа?
- Талант порядочности и терпения. Порядок противостоит хаосу. Он скушен. Но жить можно только с порядочным человеком. Чтобы всегда был за спиной. Если бы открутить время назад, я бы снова вышла замуж только за него.
"Существует гипотеза возникновения Вселенной в результате большого взрыва. Взрыв - и сразу возникло все: и Земля, и жизнь, и Космос, и Бог.
По этой схеме выстроилась и моя жизнь. Публикация первого рассказа - и сразу все. Меня приняли в Союз писателей, кинематографистов, выпустили книгу, заказали фильм, выдали славу и деньги, а главное - меня саму. Мне предоставили меня.
Когда что-то складывается, складывается сразу. Или никогда". ("Террор любовью".)
Отвлечение от сюжета внутри сюжета
- Как ты относишься к своей популярности?
- Я не очень ее замечаю, поскольку живу, как ты видишь, за забором. Я стала знаменитой в 26 лет. За сорок лет привыкаешь.
- Расскажи, как ты проснулась знаменитой.
- Я открыла журнал с моим первым опубликованным рассказом, с портретом и предисловием Константина Симонова, это было в Прибалтике, и бежала две железнодорожные остановки, от Дубулты до Дзинтари, иначе счастье меня разорвало бы!
- Ты так эмоциональна?
- Сейчас нет. В первой молодости все кажется важным, в третьей - важно только важное. Меня могло бы смутить, если бы я открыла дверь моего дома, а там мужик с направленным на меня стволом. Слава богу, пока я встречаю других людей. Тебе понравилась ванная комната в домике?
- Очень.
- Мне построил поклонник. Ему и его маме нравится, как я пишу. Он прислал архитектора, рабочих, чтобы они сделали эту пристройку, и запретил говорить с ними о деньгах.
- С чем ты бы могла сравнить свою жизнь?
- Не знаю. В 60-х годах во ВГИКе писали сценарии, начало которым положил сценарист Геннадий Шпаликов в фильме, снятом Гией Данелия, "Я шагаю по Москве", - такой вольный поток. И было выражение - "отвлечение от сюжета внутри сюжета". Моя жизнь - это отвлечение от сюжета внутри сюжета.
- Данелия - важная страница
- Он помогал мне дорабатывать первый сценарий "Урок литературы". Фильм по нему закрыли. Я позвонила Данелии. Трубку взяла Люба Соколова, жена. Я спрашиваю ее: что мне делать? Она говорит: плакать и наматывать слезы на кулак. Потом Данелия пригласил писать вместе "Мимино" и "Совсем пропащий", и еще мы написали сценарий "Шла собака по роялю" для Грамматикова. Для меня нет ничего оскорбительнее бездарного режиссера. Самую большую ненависть у меня вызывает бездарность, занимающаяся не своим делом. С Данелией было, как у Хемингуэя: праздник, который всегда с тобой. Когда он с Александром Бородянским писал "Афоню", он все равно звонил, требовал, чтобы мы разминали материал, поэтому я была внутри его творческого процесса А потом началась перестройка.
"Я сидела, поникшая, поскольку я была безликая песчинка, просто листочек на дереве, один среди многих.
Потом со временем понимаешь: как хорошо быть листочком на хорошем дереве, шелестеть среди себе подобных. Жизнь шире, чем театр или литература. А публичность - не что иное, как суета сует.
А шелестеть под небом, быть среди других и при этом - сам по себе, ни от кого не зависящим, - вот оно, подлинное счастье.
Но это я понимаю теперь". ("Террор любовью".)
Счастье
- Началась перестройка и
- У меня купило мировые права на все про все издательство "Диогенес" в Цюрихе. Оказалось, они искали меня десять лет, а ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам. - Прим. ред.) десять лет прятало меня от них. И я получила деньги, которых, мне казалось, как звезд на небе. На гонорары ВААП я купила бритвенный "Жиллетт" мужу и себе сандалии. На гонорары "Диогенеса" я купила землю и построила дом, в котором мы сидим. Есть четыре вещи, без которых я не могла бы жить. Первое - профессия. Второе - дочь Наташа и внук Петруша. Третье - внучка Катя. Четвертое - дом на земле. Этот дом для меня - все. Сюда, за забор, не проникает ничего плохого. В моем мире ходит собака Фома, кот Кузьма по кличке Дармоед, мне помогает моя помощница, замечательная болгарка, которая потрясающе готовит, и у нее мания чистоты, и она все делает молча - это ли не счастье?
- "Диогенес" тебя свел с Феллини? Два слова про Феллини.
- Я тебе два слова скажу про Петрушу. Ладно, сначала про Феллини, а потом про Петрушу, моего красавца. Наш общий издатель Даниэль Кеель решил познакомить нас, чтобы мы вместе что-то сочинили, а он издаст и получит большую прибыль. Мы провели вплотную неделю, не разлучаясь. Феллини - сама гениальность. Но ему было 76 лет, это происходило месяца за три до его смерти, и он уже слышал шаги Командора
Теперь про молодого Петра Тодоровского. Он полный тезка своего деда. Он еще не умел говорить, а произносил слово "впрочем". Он говорил: "вплёцем". Он с детства выражал свои мысли сложно. Окончил факультет журналистики, международное отделение, с красным дипломом, и - начал писать сценарии. Значит, проснулись мои гены. Хотя внутрисемейную конкуренцию выдержать будет сложно. Что получится в результате, говорить трудно, ему 22 года, но он явно человек кино.
- А Катя?
- Кате 12, она приезжает сюда на конец недели, и такое впечатление, что приехал 41 человек. Я ее люблю, как никого и никогда. Так же любит ее мой муж. Семья - это кровь. Кстати, я тут видела сюжет из цыганской жизни
- Это ты к чему?
- Ко всему. Я не хотела бы быть цыганкой, но когда посмотрела этот сюжет, я им позавидовала. Мы все время кому-то что-то должны: детям, издательству, государству. А они живут как птицы. И никогда, между прочим, не разводятся.
- Ты чувствуешь себя свободным человеком?
- Я не чувствую и не хочу быть им, а хочу быть в упряжке. Я Вол по знаку, я иду и тяну борозду. Я пишу мало. Потому что много писать - писать плохо. Но если я не напишу свои две странички в день - внутри тревога. Если напишу, пусть они никому не нужны, кроме меня, - но все в порядке. Мне говорят: литература отмирает, не зря ли ты занимаешься этим? Я когда задумываюсь над этим вопросом, я столбенею и не знаю, что сказать. Но если литература прожила 2007 лет, почему она куда-то должна деться? И я уже прожила так - куда мне деваться? Когда я предстану пред Всевышним, меня простят за то, что я любила свое дело и делала его хорошо. За это мне отпустят мои бесконечные грехи. Мои странички и есть моя исповедь, моя молитва и мое покаяние.
"Пусть зло придет в мир, но не через меня.
Чья это мысль? Да не все ли равно. Какая разница ("Террор любовью".)
5 лучших сценариев
"Джентльмены удачи" (совместно с Г. Данелия)
"Мимино" (совместно с Р. Габриадзе и Г. Данелия)
"Совсем пропащий" (совместно с Г. Данелия)
"Ты есть"
"Вместо меня"
5 лучших книг
"О том, чего не было"
"Летающие качели"
"Ничего особенного"
"Птица счастья"
"Террор любовью"
