Ольга Волкова - человек парадоксальный. Выросла в актёрской семье, а говорит, что с детства мечтала вовсе не о сцене, а об археологии. И если бы училась в хорошей школе, то как знать... Может быть, мы так бы никогда и не увидели её ни на кого не похожих героинь в кино, в театре, на телевидении. Но, к счастью, всё сложилось так, как было предписано судьбой. За плечами Ольги Волковой работа в Ленинградском ТЮЗе, Театре Комедии и БДТ, куда её пригласил Георгий Товстоногов. Там она работала более двадцати лет и вдруг круто изменила привычное течение жизни - ушла из БДТ, оставила родной город и переехала в Москву.
- Ольга Владимировна, вы, видимо, отчаянный человек. Как вы решились на такое резкое изменение жизни?
- Мой сын Иван и его жена Чулпан Хаматова заканчивали театральный институт, а в Питере так трудно реализовать себя как актёров, что нужно было им помочь стать москвичами.
- Значит, вы пошли на это только ради них?
- И ради себя тоже. В Питере я не знала, что можно работать так много, как я теперь работаю в Москве.
- Разве вы были мало заняты в театре?
- Занятость и востребованность - вещи разные. К сожалению, своим странным божественным делом мы зарабатываем деньги. Такого количества антреприз и снимаемых фильмов, как в Москве, в Питере нет. Оказаться здесь - значит иметь возможность работать и держать дом на плаву.
- И в Москве вам сразу предложили работу?
- Ещё до переезда в Москву меня приглашал в свой театр Марк Розовский. Мы с ним знакомы давно, но, увидев меня перед собой, он растерялся, стал смотреть свой репертуар, вспомнил, что я не москвичка. Я видела, что пыл его остывает, но все же пришла посмотреть его спектакль, и там, к счастью, встретила режиссёра Лёню Трушкина, которого искала несколько лет. Тут-то и выяснилось, что он тоже меня искал. Трушкин сказал: "Приезжай!" Я приехала и заключила договор. Получила сразу две роли - в замечательном детском мюзикле по Джанни Родари "Волшебная стрела". Наконец-то за много лет я с большим наслаждением натанцевалась и напелась. За один только сезон у Трушкина у меня были четыре премьеры. И пошло-пошло. Теперь я работаю уже в четырёх антрепризах.
- У вас за плечами работа в замечательных стабильных ленинградских театрах. Неужели вы не ощущаете никакого дискомфорта в антрепризах?
- Работа в антрепризах и психологически, и творчески меня более чем устраивает. В театре спектакль ставят восемь месяцев, год, а то и больше. Здесь - за сорок два дня. Это очень мобилизует. Кроме того, у меня всё время новые партнёры. Это ответственно, азартно и интересно. Как ни странно, именно в антрепризе очень творческая атмосфера. Люди понимают, что должны отвечать за уровень, поэтому идёт такая насыщенная и стремительная работа. В БДТ я работала 23 года, до этого пять лет в Театре комедии и 15 лет в ТЮЗе. Я знала своих партнёров наизусть. Один и тот же спектакль иногда играла по двадцать лет. Он уже пуст, высушен до предела, но всё равно идёт. А в антрепризе спектакль, который идёт на спад, тут же снимается, кончает своё существование.
В Питере я не могла даже представить себе, что можно отказаться от работы, которая тебя не увлекает. Никак не предполагала, что у меня будет когда-то возможность выбирать. У меня нет всеядности и того утиного голода, который свойственен многим актёрам. Я не хватаюсь за всё подряд, лишь бы быть на плаву, или ради денег, или просто для того, чтобы быть на сцене. Безусловно, актёр всегда должен быть в форме, надо, как я говорю, не отходить от фонаря, чтобы тебя видели. Но вместе с тем надо уметь рассчитывать творческие и физические силы и не портить своё реноме.
- Рассказывают, что в театрах, где вы работали, вас боялись за острый, как бритва, язык.
- Меня не боялись, меня не любили. Меня не понимали, а когда человека не понимают, то его и не любят. Я никогда не была в стаде, хотя вовсе не считаю это хорошим качеством. На самом деле я - человек очень контактный и мобильный, совсем не похожа на гордого одинокого волка, который сидит где-то там на скале и воет. Но мой круг интересов всегда был чуть больше, чем только театр. Я никогда не умирала от желания во что бы то ни стало выйти на сцену, никогда и в мыслях не держала обычную актёрскую поговорку: если не сыграю эту роль, повешусь. В театре всегда существуют какие-то закулисные посиделки, такова норма поведения. Я же, хоть и выросла в актёрской семье, всё это не очень люблю. Мне становится скучно, возникает ощущение потерянного времени. И это не значит, что я лучше других. Просто я - другая, а этого никогда не прощают. И я ничего не боялась. У меня не было страха перед начальством. Не было трепета и страха ни перед секретарём партбюро, ни перед главным режиссёром. Меня было трудно задавить, потому что у меня никогда не пропадает чувство юмора. Я защищаюсь смехом, а не кулаками, неуставными выражениями или слезами. Это тоже ошеломляет. Возникают вопросы: как такое чмо выжило? Никто её не опекает, и у неё нет романов, которые всегда на виду. Человек, живущий вне законов того организма, внутри которого он существует, всегда сильно раздражает и вызывает досужие разговоры.
- Сейчас вся ваша жизнь сосредоточена в театре, или в кино вы тоже снимаетесь?
- Недавно мы вместе с сыном Ваней снялись в новогоднем фильме, который шёл по РЕН-ТВ. Ваня сыграл главную роль, а я - его бабушку. Двухсерийный фильм мы сняли за 14 дней. Физически это было тяжело, но я довольна. Получилась очень симпатичная история.
- Интересно, что сегодня на экраны вместо бесконечной перестроечной чернухи пришла абсолютно незамысловатая сказка. Тенденция неплохая, потому что нет больше сил смотреть на всех этих киллеров и наркоманов, но всё же удручает убогость диалогов и огромное количество бездарностей на экране.
- Вообще-то с клише "бездарный" нужно быть очень осторожным. Актёр иногда бывает плохо использован. На моём веку были тому примеры. Когда в Ленинградский Театр Комедии пришёл Пётр Наумович Фоменко, в труппе была пара-тройка совершенно отпетых артистов, над которыми все смеялись и издевались. При Фоменко они стали играть так, что можно было ослепнуть. Все просто обалдели. Одна актриса стала народной артисткой, а до этого она ничего в театре не делала. Фоменко сумел их открыть, сумел повернуть так, что они обнаружились совершенно неожиданно. Да что там - ведь и Смоктуновский проявился по-настоящему после тридцати лет полной безвестности.
- Замечательно, когда актёр и режиссёр находят друг друга. Эльдар Рязанов снял вас в шести своих фильмах. Как вы встретились с ним в вашем первом фильме - "Вокзал для двоих"?
- Абсолютно случайно. Просто в театре я как-то оказалась рядом с Олегом Басилашвили, и он спросил Эльдара Александровича, почему бы ему меня не снять. Так я получила маленькую роль официантки Виолетты. Вообще-то Рязанов достаточно жёстко отбирает актёров. И будет ли он снимать меня ещё - совершенно неизвестно. Каждое его приглашение для меня - удивление и неожиданность.
- А как складывались ваши отношения с Григорием Козинцевым? Я знаю, что вы собирались сыграть Шута в его "Короле Лире"?
- На эту роль была утверждена Алиса Фрейндлих. Но она только-только родила дочь и немного поправилась. И на всякий случай стали искать кого-то ещё. Я тогда работала в ТЮЗе, была очень худой, с мальчишеской фигурой - и выбор пал на меня. Когда я узнала, что речь идёт о моей фотопробе в роли Шута в "Короле Лире", то впервые в жизни зарыдала, хотя из-за ролей никогда не плакала. Я знала, что меня, как в тюрьме, щёлкнут анфас и в профиль и всё, а мне надо было бы подготовиться к фотопробе, понять, почему на эту роль приглашают молодую женщину, хоть и похожую на мальчишку. Я была такой нахалкой, что пробилась к Козинцеву на разговор, хотя совершенно не была с ним знакома. В итоге меня пригласили к нему домой. Видимо, ему было интересно со мной разговаривать, мы проговорили два с половиной часа. Я принесла ему свои неудачные фотопробы и рассказала, как это происходило. Он очень смеялся. Когда была назначена новая проба, он пришёл посмотреть. Козинцев сказал, что хотел бы, чтобы я играла на флейте. Я научилась играть. Что потом случилось, не знаю, но мне отказали. Сказали, что у меня женственная линия правой части верхней губы. Такой была форма отказа. Я рыдала из-за роли второй раз в жизни. Было страшно обидно - я уже всё для себя придумала, у нас была даже одна репетиция с Козинцевым. Но выбор режиссёра - всегда тайна. Роль эту, как известно, сыграл Олег Даль. Мне было приятно, что кое-что из того, что я придумала, туда вошло. Льщу себя, что, может быть, я как-то расшевелила воображение режиссёра, так много я ему рассказывала о Шуте. Это, пожалуй, единственная несыгранная роль в кино, о которой я очень сожалею.
Правда, был у меня ещё один случай, когда я безуспешно пыталась пробиться на роль. Прочитала как-то в газете, что девчонок и мальчишек набирают в фильм "Неуловимые мстители". Я тогда очень хорошо двигалась, занималась акробатикой. Написала письмо на студию, что могу делать всё и очень хочу сыграть цыганёнка. Ответа, естественно, не получила.
- В вашем доме такая концентрация творческих людей. Муж - художник, сын и невестка - актёры. Как вы все уживаетесь?
- У нас нет быта. Он не успевает возникнуть. В доме мы в основном ночуем. Наша семья - это целый театр. Ванин отец, Николай Николаевич Волков, и я - возрастные герои. Ваня и Чулпан - молодые. Брат Чулпан, Шамиль, на первом курсе театрального института, Ванин брат, Митя Волков, на втором курсе Щукинского, а в этом году туда же будет поступать Ванина сестра Саша. Так что у нас целая труппа. К тому же мой муж - художник. Я называю нас - "волчья стая".
- Я знаю, что Вячеслав Полунин приглашал вас сыграть с ним спектакль "Шишок" про вдовицу и домового.
- Полунин - человек таинственный. Он считает, что прежде чем сделать вместе новый спектакль, надо обрести общий язык. Я ездила к нему в Торонто, где он гастролировал, и сдала ему весь спектакль. Работать с ним в его спектакле - счастье. Какое-то физическое очищение после драматического театра, на мой взгляд, достаточно ортодоксального и скучноватого. Работа с Полуниным - ощущение озона. В его спектакле всегда много музыки и мало слов, там важен внутренний текст. Прошлым летом рискнула и в пятидесятиградусную жару отработала с ним 18 спектаклей на Тайване и в Сеуле. Это была адская физическая нагрузка, но я испытала настоящее счастье. Что будет дальше - неизвестно. Он может позвонить и сказать: "Билет тебе взят, визу делают, вылетай!"
- И вы готовы сразу вылететь?
- Если позволит дом и работа. Слава Полунин живёт по своим, совершенно неписаным законам. Он человек кочующий, жил под Лондоном, теперь под Парижем. Работает не только с нашими актёрами. К нему летят со всего мира, стоит ему позвать. После Театральной олимпиады ему обещают театр в Москве. Если бы это состоялось, было бы проще работать, и, наверное, мы доделали бы этот спектакль. Я не теряю надежду.
- Вроде бы в Москве у вас всё сложилось благополучно, а вы не скучаете по Питеру?
- Не успеваю. Жизнь так наполнена, так насыщена разными заботами и работой. Скучать можно, когда ничего не делаешь.
Елена Владимирова
12.12.2000
http://www.peoples.ru
Док. 508879
Перв. публик.: 12.12.00
Последн. ред.: 20.10.08
Число обращений: 299
Волкова Ольга Владимировна
|
